Пираты небес. Выбор (СИ) - Фет Лили - Страница 39

И начали они наполнять Райсткир жизнью. Поначалу им все это было очень интересно. Они занимались Райсткиром, и одновременно следили за молодыми солнцами и проснувшимися планетами. Ведь планеты шли по новым орбитам, снова сдвинувшимся с появлением новорожденных солнц. Братья выравнивали траектории планет, наблюдали за первыми проявлениями жизненного внутреннего огня на каждой из них.

Но со временем жизнь на двусолнечной системе пришла в норму. Планеты развивались по своему божественному плану. Солнца светили во все уголки, доставая даже до самой дальней огромной планеты, еще в начале деления отброшенной туда одним из взрывов энергии первоначального единого солнца.

А на своей планете братья-боги задумались о том, с кем бы разделить все красоты этого мира. И сотворили разумных существ, обликом похожих на них самих. Братья к тому времени окончательно разделили сферы своих влияний на Райсткире, и потому из божественного семени Райса родились люди, эльфы, гномы и прочие существа, в которых смешалось все. А в Великом океане из божественного семени Ткира родились русалки, тритоны, и вся прочая морская разумная жизнь.

Поначалу братья сами правили новыми видами. Давали им законы, математику, правила архитектуры, медицину. Но со временем и люди развились из детского возраста, и начали противиться полному контролю, желая развиваться по своему разумению. Да и самим богам стало интересней наблюдать за осознавшими себя людьми, чем указывать им, что делать.

Так братья устранились из жизни всех разумных людей — и наземных, и подводных. Они до сих пор живут на Райсткире, поддерживают все процессы планеты, наблюдают за обоими солнцами. Но тысячи лет их никто уже не видел. Некоторые ученые утверждают, и даже приводят доказательства, что божественная природа братьев очень сильно влияет на все, к чему они прикасаются, и потому братья уединились на Неназванный остров в Едином океане, и там предаются медитациям и размышлениям. И с людьми совсем не общаются. Опять же, есть другая точка зрения — что братья ходят среди людей. Райс на суше, Ткир под водой. Выглядят они как обычные люди, и их божественная сила скрыта от людского взора. Но они вовсе не помогают людям, просто наблюдают, как они живут. Богам ведь тоже не чужды страсти и сильные эмоции.

Это, кстати, доказывают и шторма Единого океана. Великие цунами заливают побережья Райсткира, когда братья ссорятся. Простые люди, разумеется, не знают, почему и из-за чего. Но иногда во время этих ссор на стыке воды и суши в небе люди видят огромные фигуры двух мужчин, занимающие все пространство до горизонта. Они яростно сражаются друг с другом, ругаясь на громогласном божественном языке. Потому никто и не сомневается, что боги есть среди нас. И братья не позволят людям погубить их любовно созданный и украшенный мир. Но сами иногда творят такое, что люди гибнут тысячами во время наводнений и землетрясений.

Впрочем, жизнь всегда продолжается. И остывшие от своего гнева боги потом всегда помогают разрушенной природе восстановиться как можно быстрее.

Ариана ошеломленно закрыла последнюю страницу толстой книги. То, что она прочитала, было просто невероятно. Боги? Два солнца, рожденные из одного? Планеты, покинувшие свои траектории? Это невозможно с любой точки зрения. Но если это так, как описано в книге, то вмешательство богов очевидно. Сами по себе планетные траектории не выравниваются, оторвавшаяся планета улетает дальше в темный Космос, где и гибнет со временем. А теперь, оказывается, что обычные боги могут переделать целые планеты. И заново вдохнуть в них жизнь.

Ариана потрясла головой. Надо выйти, подышать свежим воздухом после столь занимательного чтения. И уложить в голове новые знания. Люди Райсткира верят в братьев-богов. Ей же это необязательно, но иметь об этом представление она обязана, раз теперь Райсткир ее новый дом.

Девушка вышла на палубу. Подошла к носу корабля и оглядела открывшийся вид. Лес, темный лес, прогалина от падения, лес. Скучно. И ничего нового.

Ариана чуть подалась вперед, чтобы посмотреть на фигуру на носу. Видно, что изначально это была женщина с копьем. Ее волосы завивались змеями. Раньше она имела два глаза-изумруда, яростно сверкавшие в ночи. Но теперь один изумруд был потерян, а второй расколот в глазнице.

Ариана провела рукой по высохшей фигуре, рассеченной на груди, словно острым палашом. Что же это за палаш, раз он смог достать нос корабля в небе? От непогоды носовая накладка отошла, и держалась только на центральной толстой части. А сверху дерево отходило слоями, и казалось, что кариатида корабля шелушится и рассыпается.

Ариана наклонилась посильнее, крепко держась за бортик палубы. Она помнила свое несостоявшееся падение в небесах с корабля Мыслава. Ей показалось, что она что-то заметила внутри за трещиной на фигуре. Взглядом это не определялось, и она неуверенно просунула туда руку, разумно опасаясь какой-нибудь поселившейся там живности. Но рука живность не нащупала, только гладкое, чуть влажное дерево. С удивлением провела по нему пальцами. Текстура как лакированная поверхность хорошего письменного стола. Надо разглядеть побольше. Ариана достала из кармана штанов свои неизменные плоскогубцы и сковырнула верхнюю часть головы фигуры. Под ней оказалась вторая фигура. Точнее, намек на нее. Ариана ошарашенно потрогала выпуклую часть, что ей открылась. Несомненно, это часть первоначальной фигуры. Но верхний слой обветшал, рассохся и начал отходить по частям. А внутри скрывалось живое, не тронутое временем дерево!

Девушка сбегала до кладовки механика, и отыскала там молоток и долото. Вернулась обратно на нос корабля, и принялась методично простукивать сухое дерево, отколупывая куски, помогая себе инструментами и руками. Внутренняя часть фигуры освобождалась на глазах.

Ариана освободила внутреннюю часть кариатиды насколько могла. Остальная работа предстояла теперь с другой стороны.

Во время давнего падения корабль начал свое торможение по деревьям далеко отсюда. Ту полосу давно скрыли кроны деревьев, нависающие над ней, и с воздуха она уже не просматривалась. И вот корабль по инерции проехался вдоль русла ручья, по дороге носом прихватив пару толстых стволов, и остановился в чаще переплетенных гибких деревьев. Так и стоял до сих пор. Его заднюю часть перекосило почему-то больше, чем переднюю. А гибкие деревья жизнерадостно оплетали носовую часть, не давая ей упасть. Тот ручей, кстати, давно пересох. А еще вернее, сменил русло, потому что во время падения несколько стволов перегородили его путь, и он свернул в сторону. Там и течет с тех пор.

Ариана выбралась с корабля, и добралась до переплетения гибких деревьев-лиан. Стволы, захваченные во время стремительного падения-торможения, до сих пор оставались захваченными ветвями, и поддерживали нос в поднятом положении, служа своеобразными подставками. И по ним оказалось очень удобно взбираться вверх, чтобы осмотреть носовую фигуру.

С собой Ариана прихватила молоток и долото. Пока этого должно хватить. С этими инструментами она и начала отдирать остатки сухого дерева, которые упорно воспринимались, как кора, скрывающая прекрасную сердцевину.

По сути, именно так и выходило. Ариана с изумлением рассматривала постепенно открывавшееся ей чудо. За слоем старой фигуры скрывалось прекрасное гладкое мягкое дерево. Цвет его был насыщенный винный с нотами темного шоколада. Выглядел как заготовка под фигуру, по виду — женскую. Ариана словно воочию видела, что вот тут убрать стружку — и готовы кудри, а вот тут прорезать поглубже — и выйдут чудесные глаза, и никакие холодные камни-вставки не нужны. Она даже задрожала от нетерпения, ей просто до мурашек захотелось вырезать здесь все то, что она уже видела внутренним зрением.

А самое главное — она знала, какие инструменты нужны, и умела с ними работать.

Дед был очень известным резчиком по дереву, и показывал внучкам свои работы. Милава загорелась было освоением нового, но и остыла быстро. А вот у Арианы получалось неплохо для ее шести лет. И позже они с дедом любили побродить по ближнему лесу, искать подходящие пеньки или поленья, чтобы сразу было видно, кто из него выйдет — белка, фея, или даже бабочка? С дедом всегда было весело, хорошие такие дни были. И детство хорошее, как ни крути.