Наследие (СИ) - Рави Ивар - Страница 16

Весело насвистывая, я спешился у ворот крепости, передавая повод воину, выбежавшему навстречу. Чуть ли не бегом ворвался в дом, окликая свою жену:

— Ната, где ты, я вернулся!

— Макс Са, — выскочила из нашей спальни Зела — жена Илса, — Нате плохо!

Холодея от страха, ворвался в спальню: Ната полулежа на валике из шкуры медведя, негромко постанывала. Под ней расплывалось пятно. Увидев меня, жена простонала:

— Макс, я умираю!..

Одного взгляда хватило, чтобы оценить ситуацию:

— Дурочка ты моя, ты не умираешь, у тебя начались роды, воды отошли.

— Нет, я умираю, — снова простонала Ната, — у меня всё горит, словно ножом режут заживо.

— Это и есть схватки. А ты думала — рожать легко? Но тебе повезло, — чмокнул Нату в мокрый лоб, — у тебя муж — самый лучший доктор в этом мире.

То, что я не самый лучший доктор, убедился практически сразу, едва начав осматривать Нату. Мне никак не удавалось определить предлежание плода: головой или тазом он будет рождаться. Подавив панику, сосредоточился на указаниях Зеле, поручив ей привести всех лекарей и повитух Берлина, попутно давая указания кипятить воду и приготовить чистые куски ткани.

Схватки у Наты пока ещё редкие и непродолжительные, но каждую она встречала криками. Раньше, когда через это проходили Нел и другие мои жёны, процесс родов был быстрый и практически безболезненный. По крайней мере, я не помню таких криков от своих прежних жен. В эпоху каменного века женщины не рассчитывали на чужую помощь, успешно справляясь сами. Но Ната — другая. Она — дитя изнеженного века, где естественный процесс родов считался анахронизмом.

Когда появилась первая повитуха, я готов был ее расцеловать от радости. Пожилая женщина сурового вида не церемонясь провела полный осмотр: мне едва удалось заставить ее предварительно вымыть руки. Закончив обследование, Азок, — так звали повитуху, — покачала головой:

— Плохо лежит ребенок.

После ее слов я уже отчетливо смог определить тазовое предлежание плода. С учетом анатомических особенностей хрупкой, даже инфантильной Наты, тазовое предлежание грозило осложнениями. Появился и первый местный лекарь, но Азок его отослала, заявив, что от него нет толка.

Второй повитухой оказалась молодая женщина приятной внешности по имени Мита. Повитухи явно недолюбливали друг друга, на несколько минут в комнате со стонущей Натой воцарился бедлам. Женщины были готовы вцепиться друг в друга, забыв о своей цели.

— Молчать! — после моего крика установилась тишина.

Даже Ната съежилась и перестала стонать.

— Решайте сами, кто из вас будет помогать моей жене, но помните — если у Наты или ребенка будут проблемы, я сожгу виновную на костре.

Я ожидал, что более умудренная Азок не испугается угрозы, но случилось наоборот: старуха ретировалась со словами, что Мита справится лучше.

— Справишься?

Карие глаза Миты смотрели уверенно, практически без страха.

— У меня бывали такие женщины, где ребенок лежал неправильно, я смогу ей помочь, — не совсем уверенно заявила молодая повитуха.

— Хорошо, но учти: она не такая здоровая, как остальные Русы. Справишься — не пожалеешь. Если понадобится помощь, я буду рядом.

Выйдя в соседнюю комнату, присел на пол и прислонился к стене. По-хорошему, у Наты были показания к кесаревому сечению, но мой немногочисленный медицинский инструментарий остался в Макселе. И второй фактор: я бы сделал кесарево посторонней женщине, но провести эту операцию на Нате в таких условиях просто не смог бы. Остальные мои познания в области акушерства являлись весьма поверхностными и основывались на четырех семестрах в институте. А с тех пор минуло больше ста семидесяти лет…

Нетерпение снедало. Впервые за последний час в комнате Наты царила тишина. Удивленный, заглянул в комнату и еле сдержал возглас удивления: Мита, приложив ухо к животу Наты, выслушивала сердцебиение плода. Это было так же удивительно, как если мой телохранитель Богдан начал бы рассуждать о черных дырах, квазарах и о теории струн.

— Что ты делаешь? — от удивления говорил шепотом.

— Слушаю стук ребенка, — невозмутимо ответила Мита, закончив аускультацию.

— Это я понял, но кто тебя этому научил?

— Никто, каждый человек имеет стук, если стук хороший — ребенок здоровый. Твой ребенок, Макс Са, хорошо стучит, будет здоровый сын, — впервые улыбнулась повитуха, показывая ровные и чистые зубы.

— Ты меня удивила, — признался повитухе. Ната даже перестала сильно стонать, вслушиваясь в наш разговор. — Ты либо гений, либо тобой движет что-то выше твоего понимания.

— Макс Са, ребенок появится нескоро. Наверное, только утром, — добавила Мита, выслушав мои слова без эмоций.

— Ната, ей можно доверять, теперь даже я верю, что всё будет хорошо. Просто слушай ее, я ненадолго отойду, всё будет хорошо.

Пригладив ее растрепанные волосы, поцеловал в лоб. Мне потребовалось выйти и развеяться, чтобы не слышать этих стонов и криков. Зела уже вскипятила целый чан воды и собрала ворох ткани. Выйдя во двор, подозвал Богдана:

— Поехали в порт, хочу немного поговорить с Сираком.

— Как Ната? — коротко осведомился Богдан, подзывая конюха.

— Будет нормально.

Не стал распространяться дальше на эту тему. В голове был предстоящий разговор с Сираком и Балтом — именно им предстояла главная роль в будущем сражении. Атаковать Максель по суше не получится — Рона преграждает путь, а после нашего рейда на Будилиху сатанисты везде расставят посты. С учетом того, что при форсировании реки мы будем под непрерывным обстрелом, захват плацдарма на противоположном берегу возможен только с большим количеством жертв.

Мне повезло: Сирак и Балт находились в порту, каждый на своем корабле. Берлин, кроме «Зерга» Балта, имел ещё одно судно «Муин» под капитанством Праса. Второй торговый корабль Берлина был уменьшенной копией «Зерга» и имел экипаж всего из восьми матросов.

Совещание с капитанами решил проводить на «Зерге», капитанская каюта на нем куда как просторнее. Когда все три капитана собрались вместе, изложил свой план: высадить десант из трех кораблей прямо в порту Макселя, чтобы оттуда развивать наступление. Сирак и Прас промолчали: первый не был знаком с Макселем, второй не имел достаточной смелости, чтобы возразить.

— Макс Са, такой план не годится, — волнуясь, что возражает мне, Балт даже стал заикаться.

— Почему ты так считаешь?

— Порт Макселя имеет стену, что ограждает его от города, там есть ворота и всегда стоит стража. Если стража на воротах успеет закрыть ворота, мы окажемся в ловушке: территория порта небольшая, а со стены нас могут обстреливать. Там ещё и пушки стоят, — напомнил Балт.

Его слова были верны — я вспомнил про стражу, что останавливала Арна и Мерса, когда мы покидали Максель. «Христоверы» не внедрили в жизнь города никаких новшеств, но одно сделали весьма удачно: изолировали порт так, что даже захватив его, в город надо было прорываться через высоченную каменную стену. Если стража закроет и удержит ворота, высадившийся десант окажется ниже и как на ладони. А пушки и стрелки со стены будут расстреливать моих воинов.

— Ты прав, Балт! Молодец, что высказал свое мнение. Оставим лобовую атаку на порт как запасной вариант. Сколько человек смогут взять на борт все три корабля вместе?

На этот вопрос ответить сразу никто не смог, но после некоторых споров капитаны сошлись на цифре в триста человек. Это мало; правда, и сами корабли небольшие. Один «Катти Сарк» Тиландера был крупнее всех троих и взял бы на борт более трех сотен, если потесниться. Больше сосредоточиться на плане атаки не получилось, мысли всё время возвращались к Нате и к ребенку.

Отложив окончательное решение этого вопроса, из порта отправился к мастеровому Мургу. Вопрос готовности ружей волновал меня сильно — «христоверы», на мой взгляд, являлись более опасным противником, нежели Дойчи. Мурга на месте не застал, он вместе с командиром Вастом отправился за город, чтобы испытать вновь изготовленные ружья.