Миллион поцелуев в твоей жизни (ЛП) - Мерфи Моника - Страница 22

Крю кивает, выражение его лица мрачное. “Затем он продает его своим друзьям”.

У меня вырывается вздох. «Что? Почему?”

“Для отбитого материала? Давай, Птичка. Ты же не думаешь, что каждый парень в этом месте был бы рад увидеть тебя на коленях перед кем-то?” Взгляд, который он бросает на меня, заставляет меня думать, что он, возможно, тоже хотел бы видеть меня в таком… уязвимом положении.

“Если бы Ларсен смог запечатлеть это, он стал бы героем школы Ланкастер”.

“Это так— отвратительно”. Я смотрю на свой стол. Слова Крю повторяются в моем мозгу. Я не знаю, верить ли ему. Он думает обо всех самое худшее. Я никогда раньше не слышала, чтобы Ларсен делал что-то подобное. Хотя я стараюсь быть уверенной, что не замешана ни в каких скандальных сплетнях, иногда я слышу лакомые кусочки, и это одна из историй, с которой я никогда не сталкивалась.

Когда-либо.

“Берегись его” говорит Крю зловещим тоном. “Я тебя предупредил”.

Сков входит в класс как раз перед тем, как прозвенит звонок, и сразу же приступает к проверке посещаемости. Я сижу, погруженная в свои мысли, ненавидя то, как Крю испортил мой предстоящий субботний ужин несколькими отборными словами.

У него есть способ сделать это.

Разрушить мою жизнь.

Драматично, но верно.

Когда Сков отпускает нас, чтобы продолжить работу над нашим проектом с нашими партнерами, я наблюдаю, как Крю придвигает свой стол и стул поближе к моему, что меня удивляет.

Почему он подходит ближе?

Я не хочу, чтобы он этого делал. Я бы предпочла, чтобы он держался на расстоянии. Когда он так близко, мне становится не по себе — и не в плохом смысле. Что не очень хорошо.

Нисколько.

“Я думала о том, что ты сказал” начинаю я.

“И?”

“Я в это не верю.”

Раздраженный вздох покидает его.

“Почему я не удивлен”.

“Он не похож на такого парня”.

“Разве не так все всегда начинается? — О, он был милейшим парнем. Я не могу поверить, что он серийный убийца”. Взгляды, которые посылает мне Крю, почти заставляют меня смеяться. “Будь реалисткой, Птичка”.

“Я просто думаю, что услышала бы об этом от других девушек. Тех, кто был… записан им, понимаешь?” Я корчу гримасу отвращения при мысли о том, что это может произойти — и что бы я сделала, если бы это действительно случилось со мной.

Поговорим об унижении. Я никогда не оправлюсь от этого.

“Ты действительно думаешь, что кто-то из них действительно говорит об этом? Они предпочли бы забыть, что этот момент вообще существовал. И если бы они тебе что-то сказали, ты бы, вероятно, произнесла им небольшую приятную речь об их плохом выборе”, - говорит Крю.

Мое сердце болит только потому, что то, что он говорит, к сожалению, правда.

В свое время я прочитала много лекций девушкам, которые принимали неправильные решения. Неудивительно, что люди думают, что я склонна к осуждению.

“Наверное, мне стоит прекратить это делать” признаю я, мой голос мягкий.

Крю наклоняется ближе, его плечо касается моего, заставляя мою кожу покалывать.

“Прекратить делать что?”

“Все время быть такой осуждающей”. Я поднимаю на него взгляд. “Ты был прав. Как и все остальные, кто говорил мне это.”

“О, маленькая птичка что-то поняла во время этого проекта”. Он протягивает руку, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо. “Я горжусь тобой”.

Моя кожа теплеет от его прикосновения, и я пытаюсь отогнать это чуждое чувство. Он не должен был произносить такие слова.

Возможно, в конечном итоге они мне слишком понравятся.

“Ты уже узнал что-нибудь о себе?” с надеждой спрашиваю я, пытаясь игнорировать рой бабочек, порхающих в моем животе от его прикосновений.

“Я узнал, что ты считаешь меня козлом”.

Я хмурюсь. “Я никогда этого не говорила”.

“Тебе и не нужно. Я просто могу сказать.”

Мне говорили, что все мои эмоции явно отражаются на моем лице…

“Ты также думаешь, что я веду себя так, как будто я владелец школы”.

”Эм, ты буквально владеешь ею“.

”Не я, а моя семья", — поправляет он.

Я закатываю глаза. “Неважно”.

“Ты сегодня дерзкая, Птичка”.

“Когда ты лезешь в мои личные дела, это делает меня нахальной." Я постукиваю карандашом по блокноту. “Мы действительно будем работать над этим проектом сегодня?”

"Да. Давай сделаем это." Он откидывается на спинку стула, не сводя с меня пристального взгляда. “Я хочу взять у тебя интервью”.

Меня охватывает беспокойство, и я сразу же нервничаю. ”Как насчет того, чтобы я взяла у тебя интервью вместо этого?“

”Нет". Он качает головой. “Вчера вечером у меня возникло несколько вопросов. Вещи, которые я хотел бы знать о тебе”.

Почему его слова звучат больше как угроза? “Поверь мне. Я не собираюсь раскрывать тебе все о себе.”

“Я думал, что в этом и заключается смысл этого проекта”.

“Ты должен анализировать меня. Пытаться понять меня, а я просто даю тебе всю информацию, которую ты хочешь," — напоминаю я ему.

“У тебя всегда есть способ все усложнить, не так ли”. Он не формулирует это как вопрос.

Его слова жалят, и я ненавижу это.

"Отлично. Задавай свои вопросы.”

Крю хватает свой телефон и открывает его в разделе заметок, просматривая все, что он там написал, сдвинув брови. Я пользуюсь возможностью, чтобы посмотреть на него, любуясь его точеными чертами лица. Острый подбородок и мягкие губы. Сильный нос и выступающие скулы. Густые брови и ледяные голубые глаза. Его лицо похоже на произведение искусства, то, что вы нашли бы на картине столетней давности. Черствый аристократ, одетый в трико, подчеркивающее его мускулистые ноги, и тяжелое бархатное пальто, демонстрирующее его невероятное богатство.

Он бы вписался тогда так же, как вписывается сейчас. Каково это — знать свое место? Быть настолько уверенным в этом?

Я думала, что знаю, но с тех пор, как начался этот проект, я была сбита с толку. Чувствую себя не в своей тарелке.

”Хорошо." Глубокий голос Крю вырывает меня из моих мыслей, и я снова сосредотачиваюсь на нем. “У тебя есть какие-нибудь увлечения?”

“Такой общий вопрос”. Подождите, я что, дразню его?

“Это надежный способ узнать, что тебе нравится”.

В его словах есть смысл.

“Я люблю путешествовать”.

“Где ты побывала?”

“Во многих местах. Я была во всей Европе. В Японии. Я ездила в Россию несколько лет назад.”

“И какого это было?” Я замечаю, что он ничего не записывает.

Хмм.

”Я ездила туда с родителями на художественную выставку".

"Они коллекционеры?”

"Да. Моя мать стала экспертом в мире искусства. Она поедет куда угодно, только чтобы заполучить вещь, на которую положила глаз. Пару лет назад мы ездили в Россию в феврале. Было холодно. Мы застряли там на несколько дней, потому что они продолжали отменять рейсы из-за погоды”, - объясняю я.

“Тебе понравилась Россия?”

“Там было красиво, но так ужасно холодно. Небо всегда было таким стально-серым, и оно никогда не менялось. Может быть, в другой сезон я была бы признательна за это больше”. Он действительно что-то печатает в своих заметках, и я хотела бы знать, что он написал.

“Что еще ты любишь делать?”

“Я люблю читать”.

Его взгляд скользит по моему. “Скучно”.

“Ты не можете получать такой хороший балл, как у нас, если не будешь много читать”, - замечаю я.

“Верно. Хотя я мало что читаю для удовольствия.”

То, как он использует слово "удовольствие" и то, как он это произносит, заставляет меня думать о…вещах.

Плохих вещах.

Что он делает для удовольствия?

“Что еще, Птичка?” — спрашивает он тихим голосом. Исследует.

“Я люблю искусство”, - признаюсь я.

“Какого рода?”

“Все виды. Когда тебя всю жизнь таскают по разным художественным галереям, ты начинаешь ценить то, что видишь. Картины в конце концов начинают говорить с вами. Внезапно у вас появляется растущий список художников, которыми ты восхищаешься”. Вздох покидает меня.