Миллион поцелуев в твоей жизни (ЛП) - Мерфи Моника - Страница 17

Завернув за угол здания, я останавливаюсь, когда замечаю три мужские головы, склонившиеся друг к другу. Облако дыма, поднимающееся из центра круга, который они образуют. Я знаю каждого из них, и я полностью останавливаюсь, застыв.

Не только от холодного воздуха, но и от откровенной паники, пронзившей меня при виде этих конкретных трех мальчиков.

Эзра, Малкольм и Крю.

Малкольм замечает меня первым, поднося к губам странного вида сигарету, прежде чем обхватить ее ими и глубоко затянуться. Его взгляд встречается с моим, на его лице ясно читается удивление, когда он вынимает сигарету изо рта и опускает руку. “О, черт, смотрите, кто к нам присоединился”. Он толкает Крю локтем, Эзра оглядывается через плечо, его глаза расширяются, когда он замечает меня.

“Отлично, — стонет Эзра, — ты собираешься донести на нас, Бомонт?”

Донести на них за что? Мой нос морщится, когда до меня доходит запах. Пахнет ужасно. О…

Они курят травку.

Крю смотрит на меня своими всевидящими голубыми глазами, не говоря ни слова, и мое сердце начинает биться быстрее.

"Мне жаль." Мне действительно нужно перестать все время извиняться. “Не хотела прерывать. Я как раз собиралась уходить…” Я начинаю медленно отступать назад, шаг за шагом, не сводя с них глаз. В последнюю секунду я поворачиваюсь.

И бегу.

10. Крю

Я гонюсь за ней, Малкольм и Эзра прямо за мной, оба кричат “Хватай ее!”

Черт, могли ли они быть более очевидными? Нам не нужно привлекать к себе внимание. И пугать ее тоже не нужно.

Слишком поздно для этого. Она сорвалась на бег, ее темные волосы развеваются за спиной, эта раздражающе детская, но в то же время сексуальная белая лента на затылке подпрыгивает при каждом ее шаге. Ее юбка развевается, открывая нам вид на стройные голые бедра, и я набираю скорость.

Я собираюсь поймать ее первым. К черту этих парней.

Эзра заставляет меня бежать за моими деньгами, сохраняя тот же темп, что и я, в то время как Малкольм сдается, впадая в спазмы постоянного кашля. Слишком много травки так действует на человека.

А Малкольм действительно любит свою травку.

Решимость наполняет меня, я размахиваю руками и ногами, протискиваясь мимо Эзры, игнорируя его “эй!”, когда я снова беру инициативу на себя. Я подбегаю ближе к Рен, ее шаги замедляются, когда она поворачивает голову налево, затем направо. Пытаясь понять, куда бежать дальше.

Не волнуйся, маленькая птичка, я почти раскусил тебя. Я нахожусь на расстоянии вытянутой руки, когда она бросается влево, уворачиваясь от меня в последнюю секунду.

“Птичка!” Я выкрикиваю ее ненавистное прозвище, и она оглядывается через плечо, ее испуганный взгляд встречается с моим.

Это неправильно, что я испытываю радость, видя страх в ее глазах, не так ли? И все же небольшая часть меня это делает. Знание того, что она напугана, дает мне ощущение силы, пьянящий прилив прямо в голову.

И мой пах.

Оглядываясь на меня, она совершила свою ошибку. Это замедляет шаг, ее сбивает с толку, когда она понимает, насколько я близко. Ее нерешительность дает мне преимущество, и я хватаю ее, скользя руками по ее талии сзади и рывком поднимая ее на ноги.

Она воет, ее сжатые кулаки возвращаются назад и почти соприкасаются с моими яйцами, вместо этого ударяя меня по бедру. “Отпусти меня!”

“Шшш”, - шепчу я ей на ухо, крепче прижимая ее к себе, пока она мечется. Она так чертовски зла, что я чувствую вибрацию прямо под ее кожей. “Успокойся, черт возьми”.

“Отпусти меня!” Она отталкивает мою хватку, и я поднимаю правую руку вверх, перенастраивая захват. Ее сиськи прижимаются к моему предплечью, пышные и полные, и мне интересно, как она выглядит обнаженной.

Она топает своей ногой поверх моей, заставляя меня выругаться. Конечно, сегодня она решила надеть чертовы "Док Мартенс".

Эти вещи должны быть помечены как оружие.

Я ослабляю хватку, и она делает движение, пытаясь вырваться из моих рук. Я просовываю руку под ее фирменный пиджак, обхватывая ее правую грудь.

Рен замирает, ее дыхание прерывистое, грудь поднимается и опускается. Я не отпускаю ее.

Как будто я не могу.

“Ч-что ты хочешь от меня?” Ее голос дрожит. Все ее тело дрожит.

И это все моя вина.

”Что ты об этом думаешь?" Мой тон мрачен. Наводящий. Судя по тому, как я прикасаюсь к ней, она может это понять.

Хотя это не то, чего я хочу.

Не прямо сейчас.

“Крю!”

Я оглядываюсь через плечо и вижу приближающегося Эзру, его брови вопросительно приподняты. Я качаю головой, свирепо глядя на него, и он понимает намек, поворачивается и направляется обратно к тому месту, где стоит Малкольм. Достаточно далеко от нас, чтобы они не могли услышать.

Но они могут наблюдать.

“Отпусти меня, Крю. Пожалуйста, ” умоляет Рен, ее голос полон муки. Я вижу, как это написано на ее хорошеньком личике, когда оно почти корчится от боли.

Страха.

“Боюсь, мне придется следить за тобой, Птичка, после того, что ты только что видела”.

“Я ничего не скажу”, - таков ее немедленный ответ.

“Лучше не надо. Мы не можем позволить себе попасть в беду в конце игры. Здесь нулевая терпимость, детка.” Я нежно сжимаю ее грудь, и у нее вырывается всхлип. "Даже с Ланкастерами. Если узнают, что я курю косяк в кампусе, я ухожу”. Рен остается спокойной, ее тело сотрясает дрожь. “Сейчас в твоих руках очень много власти”. Я наклоняю голову ближе к ее уху, мои губы практически касаются ее кожи. “Ты можешь погубить меня”.

Она качает головой, ее шелковистые волосы касаются моего лица. “Я… я не разрушу тебя. Или твоих друзей. Я даже толком не видела, что ты делал.”

“Врушка”. Я опускаю вторую руку так, что она обхватывает ее бедра, прямо через перед ее юбки. Мне ничего не стоило просунуть пальцы под нее и прикоснуться к ней. “Ты видела нас”.

“Ты курил… что — то”.

Давай, блядь, давай. Она должна была точно знать, что мы курим. “Тебе придется забыть то, что ты видела”.

“О-хорошо”.

“Ты должна пообещать, Птичка”. Моя рука скользит вниз, играя с подолом ее юбки.

Рен хнычет. ”Пожалуйста, не делай мне больно".

О Господи. Она думает, что я хочу причинить ей боль? Посреди кампуса во время ланча? “Я не собираюсь делать с тобой ничего такого, чего ты не хочешь”. Я позволяю своим губам пощекотать мочку ее уха, заставляя ее дрожать. “Я довольно убедителен, когда хочу быть убедительным”.

“Ты отвратителен”, - выплевывает она.

“Ты хочешь сказать, что если я прямо сейчас залезу тебе под трусики, ты не будешь мокрой для меня?” Я в это не верю. Может, она и боится меня, но в то же время возбуждена. Клянусь, я чувствую ее запах. Острый и ароматный.

Опьяняющий.

Низкий, разочарованный стон покидает ее. “Прекрати говорить такие вещи”.

"Почему? Потому что это противоречит всему, во что ты веришь? Или потому, что тебе это чертовски нравится?” Я провожу большим пальцем по передней части ее груди, жалея, что на ней такой плотный лифчик, потому что я не могу понять, твердый ее сосок или нет.

“И то, и другое” признается она.

Так тихо, что я почти не расслышал ее.

Теперь моя очередь удивляться. “Правда, Птичка?”

Она не отвечает. Ее дыхание все еще учащенное, и дрожь сотрясает ее тело, но она не кажется такой напуганной, как была всего несколько минут назад.

Я решаю попытать счастья.

“Я бы никогда не причинил тебе боль”. Я утыкаюсь носом в ее волосы, глубоко вдыхая сладкий цветочный аромат ее шампуня. Черт возьми, эта девушка хорошо пахнет. “Если только тебе это не нравится”.

Она хнычет. Я, наверное, сбиваю ее с толку. Она действительно такая невинная.

Было бы забавно поиграть с ней.

“Ты мне не нравишься”, - выпаливает она, и ее голос совсем не похож на голос нашей обычной милой маленькой Рен.

"Хорошо." Я дышу ей в ухо, улыбаясь, когда чувствую, как она дрожит. “Ты мне тоже не нравишься. Хотя я не могу отрицать, что мне нравится, как ты себя чувствуешь в моих объятиях.”