Парижские могикане. Том 1 - Дюма Александр - Страница 16

• Предыдущая
• 16/159
• Следующая

— Куда вам угодно отправиться? — спросил Сальватор, когда они с поэтом вышли на улицу.

— Куда вам будет угодно! Ведь вы взялись руководить мною в эту ночь, не так ли?

— Поступим по примеру древних: бросим перышко по ветру и пойдем за ним, — предложил Сальватор.

Они вышли на площадь Сент-Андре-дез-Ар. Сальватор вырвал из записной книжки клочок бумаги и пустил его по ветру. Тот полетел в сторону улицы Пупе.

Двое друзей последовали за бумажкой, которая кружилась перед ними, похожая на прелестных белокрылых ночных бабочек. Они вышли на улицу Лагарп.

Второй клочок бумаги полетел в сторону улицы Сен-Жак.

Друзья зашагали, не задумываясь, куда они идут; их путь был непредсказуем, как непринужденная беседа или сновидение; они шли наудачу, наугад, без цели, без заранее намеченного направления, как движутся ветер и облака дивной лунной ночью; шли, обмениваясь сокровищами души и наслаждаясь обществом друг друга.

Два или три раза Жан Робер делал попытки разгадать секрет таинственного молодого человека, но Сальватор всякий раз уходил от его вопросов, как хитрая лисица обманной уловкой уходит от идущей по следу борзой. Однако Жан Робер продолжал настаивать, и Сальватор сказал:

— Наша цель — создать роман, не правда ли? А вы хотите, чтобы я своим рассказом сразу закончил его? Уступить вашему желанию значило бы идти назад. Давайте пойдем вперед!

Жан Робер понял, что его приятель хочет остаться неразгаданным, и не стал настаивать.

К тому же, одно происшествие нарушило течение мыслей молодых людей.

На мостовой лежал человек, вокруг которого собралась целая толпа: много мужчин и несколько женщин.

— Он пьян, — говорили одни.

— Умирает, — говорили другие. Человек хрипел.

Сальватор пробился сквозь толпу, опустился на колени, приподнял голову лежавшего и, обернувшись к Жану Роберу, сообщил:

— Это Бартелеми Лелон, он умрет от кровоизлияния в мозг, если я сейчас же не пущу ему кровь. Посмотрите, где-то здесь неподалеку должен проживать аптекарь. Постучите в дверь — аптекари обязаны вставать в любое время суток.

Жан Робер огляделся: за разговором они очутились в самом сердце предместья Сен-Жак, рядом с больницей Кошен.

Против больницы Жан Робер прочел над лавчонкой:

«АПТЕКА ЛУИ РЕНО».

Ему было все равно, как звали аптекаря, лишь бы тот отворил, и он постучал так, чтобы у аптекаря не осталось сомнений, что нужно поторопиться.

Спустя несколько минут дверь проскрипела петлями и г-н Луи Рено показался на пороге своей лавчонки, в бумазейных штанах, с ночным колпаком на голове, спрашивая, зачем он понадобился.

— Приготовьте бинты и ванночку, — приказал Сальватор, — человеку грозит кровоизлияние в мозг, необходимо пустить кровь.

Принесли несчастного плотника; он был без чувств.

— А есть ли здесь доктор, чтобы пустить больному кровь? — спросил г-н Луи Рено. — Я-то сам не умею этого делать, я скорее травник, чем аптекарь.

— Не беспокойтесь, — сказал Сальватор, — я был учеником хирурга и все сделаю сам.

— У меня нет ланцета, — продолжал аптекарь.

— Сумка с инструментами при мне, — успокоил его Сальватор.

Зеваки заполнили аптеку.

— Господа, вы хотите помочь несчастному? — обратился к ним Сальватор.

— Ну, конечно, господин Сальватор, — ответил один из присутствовавших, протягивая молодому человеку руку.

Сальватор пожал эту руку, и Жану Роберу показалось, что комиссионер обменялся с вновь прибывшим масонским знаком.

Несколько человек подхватили вполголоса:

— Господин Сальватор!..

— Итак, — сказал молодой человек, который более чем когда-либо казался Жану Роберу достойным предопределенного ему имени, — пока я буду пускать несчастному кровь, — ступайте в больницу и предупредите, что скоро прибудет больной.

Несколько человек под предводительством того, с кем говорил Сальватор, отправились в больницу.

Тем временем аптекарь с помощью тех, кто остался в его лавочке, развязал несчастному Жану Быку галстук, стащил с него куртку и засучил ему рукав рубашки.

Вены на шее у больного вздулись так, что, казалось, вот-вот лопнут.

— Может, перебинтовать ему руку? — посоветовал Жан Робер.

— Бинты готовы? — спросил Сальватор у аптекаря.

— Сейчас принесу, — отозвался Луи Рено.

— Перетягивайте выше вены как можно сильнее, господин Робер; надеюсь, этого окажется довольно, — сказал Сальватор.

Робер повиновался; один из присутствовавших взял больного за руку, другой подставил ванночку, третий поднес лампу.

— Осторожнее с артерией! — предупредил несколько встревоженный Жан Робер.

— Ни о чем не беспокойтесь, — отвечал Сальватор, — мне не раз приходилось пускать кровь ночью при свете луны или фонаря. Такое нередко случается с этими беднягами, когда они выходят из кабака.

Не успел он договорить и едва коснуться ланцетом руки Бартелеми, как брызнула черная вспенившаяся кровь.

— Дьявольщина! — воскликнул Сальватор, покачав головой. — Вовремя мы подоспели!

Операция была проделана им с легкостью и проворством опытного хирурга. Бартелеми вздохнул.

— Когда он потеряет довольно крови, — сказал аптекарь, подоспевший с бинтом в руках, — предупредите меня.

— О, — возразил Сальватор, — это ему можно позволить без помех: крови у него предостаточно! Пусть, пусть течет!

Когда вытекло примерно две ванночки крови, больной открыл глаза.

Поначалу взгляд у него был мутный, остекленелый: он ничего не выражал, но постепенно прояснился и стал осмысленным; больной остановил его на хирурге-любителе.

— О, господин Сальватор! — обрадовался он. — Клянусь Богом, я рад вас видеть.

— Тем лучше, дорогой мой Бартелеми! — отозвался молодой человек. — Я тоже рад вас видеть. А ведь я едва не лишился навсегда этого удовольствия.

— А-а! — понемногу пришел в себя Бартелеми. — Так это вы пустили мне кровь?

— Ну да, — ответил Сальватор, тщательно вытирая ланцет и убирая его в сумку.

— Так вы, стало быть, не хотели моей смерти?

— Я? А почему я должен ее хотеть?

— Вы же спустили меня с лестницы, я и подумал, что такое делают, когда хотят кого-то убить.

— Да вы с ума сошли!

— Нет, я так понимаю: мы убиваем того, кто нас разозлит; я вас разозлил, когда отказался отворить окно. Но, после того как я собирался его закрыть, черт побери, вы же понимаете, не мог я, даже по вашему приказанию, отворить его! Ведь я упал бы в собственных глазах! А этот щеголь посмеялся бы надо мной!

— Этот щеголь только что мне помог спасти вам жизнь, Бартелеми. Как видите, он, как и я, не желал вам зла.

Бартелеми повернул голову и увидел, что Жан Робер улыбается ему.

— Ей-ей, это правда! — обронил плотник. Жан Робер протянул ему руку.

— Забудем прошлое, друг мой, — произнес он.

— О, я не злопамятен, и раз вы предлагаете мне руку… — отозвался Бартелеми.

— Я бы с удовольствием начал наше знакомство с рукопожатия, — сказал поэт. — Признайтесь: вы сами этого не пожелали.

— Это правда, — нахмурившись, подтвердил Бартелеми. — Только дурак может так потерять голову из-за какой-то юбки! Понимаете, господин Сальватор, она опять вернулась с этим прохвостом из «Бобино». А я не могу разделаться с этим оборванцем, и он на это рассчитывает… А она отлично знает, что делает, если возится с этим мозгляком!

— Ну-ну, успокойся, Бартелеми.

— Хорошо вам говорить — у вас рядом ангел Божий, господин Сальватор. Да вы этого и заслуживаете, ведь вы живете ради того, чтобы творить добро, и надо совсем потерять голову, чтобы вас обидеть… Ну, все равно! Хоть я и стар, я хороший отец и не заслуживаю, чтобы у меня отнимали дочь! Вот уже три дня я как безумный везде ищу девочку; должно быть, она ее где-то спрятала, может, у своей матери-прощелыги; но я к ней пойти не могу: как только она меня увидит, тут же во все горло орет: «На помощь!»; я и так по ее милости уже провел две ночи в полицейском участке Сен-Мартен… О! Я провел бы там и четыре, и еще шесть, и еще восемь ночей ради встречи с моей девочкой, моей Фифиночкой… Бедненький мой ангелочек! На святого Жана летнего ей два года будет.

• Предыдущая
• 16/159
• Следующая