Клан на прицеле (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 10

Разве что пооткровенничать.

— Знаешь…, - я откинулся на спинку стула, глядя прямо в глаза сосредоточенной Регине, — Здесь есть большая часть моей вины. Я давно уже смотрю на тебя, как на своего товарища, а это мешает предложить службу. Сильно мешает. Воспитание такое. Ну а насчет того предложения… всё еще проще — быстрая свадьба, беременность Рейко, отправка её в убежище. Знаешь, чем плохи убежища? Там скучно. И безопасно. Рейко, да и не только она, делают мою жизнь излишне веселой, когда я их навещаю. Это заставляет… осторожничать.

— Ты так говоришь, да и выглядишь, как будто там у тебя куча баб, половина из которых беременны, — фыркнула Праудмур, а потом подавилась, разглядывая мое изменившееся лицо, — Ч-то?! Правда?!

— Мои дела связаны с риском. Большим риском, — развел руками я, — Например, вчера я убил Ханумана. Или добил. Или принял участие в убийстве. Окончательном. Тварь была в Камикочи. Ведя такую жизнь, как-то очень остро хочешь оставить побольше потомства.

— И насколько уже велико твоё желание? — растерянно пролепетала девушка.

— Сын родился. От Рейко. Райдоном назвали, — доложил я, — Вчера. И Хануман вчера. Веселая жизнь, да?

Девушка со стоном и звонким шлепком влепила обе ладошки себе в лицо. Посидела так, не обращая внимания на принесенное жаркое, исходящее вкусными запахами, а потом убито поведала:

— Я-то рассчитывала, что мы просто поедим, выпьем, а потом, когда вернемся в отель, я с тобой всё-таки пересплю. Хотя бы разик. А ты…

— Я…

— Нет, лорд. Хватит. Просто закажи еще вина. Больше. Я очень хочу напиться. Вдребезги! В Генуе! На Пьяцца-мать-его-Феррари! А потом ты меня отнесешь в отель.

В своей первой молодости, в той, которую всё-таки помню, я, зачитываясь фантастическими романами, частенько воображал себя на месте героев. В 90-ые было не так много зарубежной фэнтези, что набрало свою силу позже, зато научная фантастика, космос и приключения процветали. В те времена мне, совсем уж неразумному подростку, только-только готовящемуся закончить школу, даже в самых искаженных мечтах не виделось, что когда-либо стану какой-то гибридной помесью между аристократом, ковбоем и демонологом, имеющем еще доступ к своеобразному нуль-переходу.

А как иначе назвать возможность в мгновение ока очутиться что в замке Мирред, в Камикочи, либо в Италии? Один шаг — и ты на месте. Только сложно этому радоваться. Мечтая, человек видит воображаемые возможности, но никогда — ношу, что их сопровождает. Когда у тебя в руках молоток, то всё вокруг становится похоже на гвоздь, но… если только у тебя есть время праздно оглядываться по сторонам.

Время у меня было. Поручение, выданное мной Накаяме Минору, продолжавшему играть роль моего секретаря, спешки не терпело. Сам одержимый, вместе с прикрывающей его Момо, почти не появлялся в отеле, а вот мне оставалось только ждать. Это, впрочем, было не совсем уж безделием — я постоянно наведывался к Рейко, Миранде и близняшкам, мелькал в Хагонэ, куда Эйлакс не совался, а заодно разыскивал по Генуе джентльменов, оказавшихся в достаточно затруднительном положении, чтобы сменить свободу на сытное, но бессрочное пребывание в замке Мирред. С последним дело шло очень туго, Генуя была городом богатым, но не любящим ни преступность, ни азартные игры, найти в ней бесхозного бедного (или проигравшегося) аристократа с хорошим воспитанием и образованием было сложно.

В перерывах между своими метаниями я наблюдал за метаниями Регины. Та, в тот самый первый памятный вечер отожгла по полной. Несмотря на свои невеликие килограммы, пить миниатюрная красавица, как и любой военный, умела, а душевный раздрай у нее вылился в веселое буйство. Нет, сначала было всё прилично, она ехала на сгибе моего локтя в отель, оживленно вертя головой по сторонам, а затем углядела с высоты полуподвальный древний кабачок с раскрытыми настежь дверьми и кучей открытых же окошек в цокольном этаже, откуда неслась музыка, веселые вопли и прочие манящие звуки с запахами.

Ну, мы и зашли. Как оказалось — на поминки местной знаменитости, отъявленного гуляки, бретера и забияки. Там рыжая неосторожно хлопнула залпом целый бокал подсунутого ей игристого и понеслось…

Буянила она до утра. Обошлось без травм, полицейских и обвинений в обнажении на публику, но лишь потому, что ночью публики не было, а полицейскому патрулю я дал взятку. Очень небольшую, так как купавшаяся в данный момент в фонтане госпожа Праудмур на превосходном итальянском орала славословия в честь Генуи, что было высоко оценено улыбающимися представителями закона. Я же этого языка не знал, но новоявленная пловчиха с ничуть не заплетающимся языком охотно переводила всё на английский, даже без спросу.

У местного коварного вина оказалось еще одно неприятное свойство. Наутро, проспавшись, госпожа Праудмур поняла, что помнит всё в мельчайших подробностях, кроме пары эпизодов в таверне и способа, каким была доставлена домой из фонтана. Ну и… еще одной маленькой детали. Я, сидя с большой кружкой кофе, с большим удовольствием и обстоятельно рассказал ей историю яростной торговли с хозяйкой того самого кабачка, в ходе которой Региной был приобретен огромный и удивительно жирный рыжий котяра, в которого поддатая бывшая инквизиторша влюбилась с первого взгляда. Отдали его ей с большой неохотой и за деньги, превышающие её немалый месячный оклад в Камикочи, только вот вышло так, что коту так и не сумели объяснить, что он теперь принадлежит новой хозяйке. Итогом стала совершенно уморительная драка кота с Региной, в ходе которой трем гостям заведения стало плохо от смеха, а сама девушка обзавелась шикарнейшим набором царапин, которых и не чувствовала до самого утра. В результате, обидевшись на удравшее животное и забыв потребовать деньги назад, рыжая и пошла буянить по улицам.

И вот с тех пор, уже трое суток бедную девушку одолевало желания застрелиться, спрятаться от моего взгляда, или, как минимум, свести многочисленные царапины. Правда, от Уокера она пряталась на порядок усерднее. В общем, было весело.

На четвертое утро, ближе к обеду, в дверь номера постучали. Когда Уокер открыл, нашим взглядам предстал растерянный консьерж, за которым стояли два худеньких паренька, удерживающих плетёную из лозы клетку, в которой буйствовал какой-то зверь, негодующе вопя. Позвали Регину. Увидев её, пареньки тут же начали радостно восклицать, запихивая клетку в номер. В ней был кот.

Как оказалось, синьора Лацетти, хозяйка «Хмельной истомы», трепетно относилась к традициям собственной семьи: ни капли разбавленного вина, ни одной лишней монетки в счете и всегда чистые простыни. Достойная дама не могла позволить, чтобы сеньорита, пришедшая с синьором, оказалась прилюдно ей обманута бессовестным поведением несознательного питомца, от чего и потребовала у своих племянников перевернуть город, но найти покупательницу Ромуальдо. И вот они здесь, счастливы вернуть пропажу такой прекрасной сеньорите, что в данную минуту держится одной рукой за оголовье кресла, со страхом поглядывая на подпрыгивающую на месте клетку.

Ах да, еще синьора Лацетти душевно приглашает прекрасную сеньориту и её великолепного спутника в гости на завтра, на шесть часов пополудни. Видите ли, один из её постоянных клиентов, что отмечал тогда поминки, к огромному прискорбию синьоры, тоже усоп, а так как прекрасная сеньорита и Ромуальдо имеют к этому событию некоторое отношение (клиент преставился от смеха, наблюдая как дерутся инквизиторша и кот), то хозяйке заведения будет очень приятно, если синьор и синьора посетят её и в этот раз. Только без Ромуальдо, пожалуйста!

Титаническим усилием удерживая себя от улыбки, я щедро вознаградил мальчишек, заплатил консьержу за беспокойство, а затем, продолжая держать себя в руках, распахнул клетку. Из её тьмы с воинственным воем выскочил рыжий меховой шар очень внушительных размеров, тут же принявшийся метаться по номеру, сбивая разные подсвечники, пуфики и прочие любимые итальянцами хрупкие и миленькие предметы мебели. Затем Ромуальд, утробно рыча, забился под одну из кроватей (взяв дверь спальни на таран), после чего затих. Мы с Уокером, стоически сохраняя каменные выражения лица, за этим наблюдали. Регина же, присев на корточки, прятала красное лицо в руках и больше ни на что не реагировала.