Кровавые ягоды калины (СИ) - Порохня Нюша - Страница 5

До вечера мы маялись от скуки. Несколько раз сыграли в карты, разгадали журнал кроссвордов и выпили столько чая, что казалось, он вот-вот выльется наружу. В доме стало темно и почему-то страшно, лишь зарево от печки освещало половину кухни.

— Давай поедим чего-нибудь, — уныло протянула Танька, подперев щеку кулаком. — Чего у тебя есть?

— Доставай что найдешь, пойду калитку закрою, — я накинула шубейку и взяла фонарик. — Почему я раньше не вспомнила… Растяпа.

— Вот именно, — Танька поднялась со стула. — Давай с тобой схожу.

— Не нужно, я быстро.

Я открыла дверь и вышла в метущую снегом темноту, ежась от холода. Проваливаясь в сугробы по колено, я доползла до калитки и только протянула руку к замку, как вдруг меня кое-что насторожило — я услышала шепот. Сердце ухнуло вниз, и я собралась было вернуться к дому, но здравый смысл все-таки победил — кто в такую погоду будет шептаться под моим забором?

— Совсем с ума сошла с этими историями…, - пробурчала я и тут же на мою голову накинули мешок, пахнущий сеном.

Испытывая невероятные ужас и панику, я попыталась было сбросить мешок с головы, но мои руки скрутили за спиной и связали веревкой.

— Помогите! — закричала я, но мне чем-то туго перемотали челюсть, и из моего рта вырывалось лишь слабое мычание. Ноги мне тоже связали, не особо церемонясь и причиняя боль, будто я смогу вырваться из этих крепких ручищ и легко смыться. Я просто обезумела от страха, извиваясь всем телом и не понимая, что происходит. В какой-то момент, мне даже показалось, что я теряю сознание, но не отключилась лишь потому, что морозный воздух проникал сквозь мешок и пробирал до костей.

Через пару минут я почувствовала, что меня несут. Несут, молча, словно боясь промолвить слово… Боятся, что я их узнаю по голосам? Но кому это нужно? Требовать за меня выкуп? Глупее ничего нельзя было придумать. Денег у меня нет, требовать их не у кого, да и я с трудом могла представить кого-то из деревенских, занимающихся такой фигней. Тогда зачем?

Под ногами моих похитителей скрипел снег, а вскоре я услышала, как шумят сосны. Меня, наконец, сняли с плеча и, уложив на что-то твердое, привязали.

После топтания и громкого кряхтения, меня потащили по снегу на этих импровизированных санях.

— Черт! Дверь дубовая, тяжелая! — услышала я голос и напрягла слух, стараясь понять, кто это.

— Заткнись, суслик! — оборвали его, и я похолодела, сторож дядя Вася??? Только у него была манера обзывать всех сусликами, когда он злился.

Но что ему от меня нужно? Что я ему сделала? Неужели это из-за ларца, который мы с Танькой разбили в старой церкви?

Я терялась в догадках, ломая голову, чем все-таки досадила дяде Васе, ведь мы с Танькой знали его с детства!

Через некоторое время похитители остановились и, отвязав меня от дверей, снова взвалили на плечо. Теперь-то что? Скрипнула дверь и сквозь мешок на меня пахнуло теплом.

Жилье в лесу??? И тут я похолодела. Меня притащили на заимку! Я замерла, прислушиваясь к звукам, но из-за громко бьющегося сердца и шума в ушах, сделать это было не просто. Когда бесцеремонно швырнули на пол мое задубевшее тело, я услышала, как скрипят полы под тяжелыми шагами.

Хлопнула дверь и на меня навалилась тишина. Было до одури страшно, хотелось плакать, а сердце трепыхалось как пойманная пташка. Прошло не менее пяти минут — пяти самых ужасных минут в моей жизни и раздавшийся совсем рядом тихий шорох, ввел меня в состояние ступора. Кто-то бесшумно приблизился, и я чувствовала чужое присутствие, сходя с ума от всего этого. Когда с головы резко сдернули мешок, вместе с тряпкой, сдавливающей челюсть, я застонала и подняла глаза, чтобы увидеть того, кто сидел на широкой лавке рядом со мной.

В свете свечей его глаза показались мне бездонными колодцами, наполненными черной водой. Мужчина смотрел на меня с примесью презрения и ненависти, что удивило меня — мы даже знакомы не были, чтобы он мог испытывать ко мне такие чувства! Узкое лицо, густые, с острыми уголками брови, плотно сжатые губы, окруженные темной щетиной и жилистая шея, в распахнутом вороте рубахи.

Он был красив, но злоба и нечто звериное, портило эту поистине мужскую красоту.

— Кто вы? — прошептала я, не сводя с него глаз.

— Корней, — ответил он. — Я был хорошо знаком с твоим прапрадедом.

— Корней? — повторила я. — Как Корней? Не может быть…

— А что тебя удивляет? — он криво усмехнулся. — Я же колдун.

— Это что, розыгрыш? — я попыталась оглядеться, в надежде увидеть Таньку, но шею свело от неудобного лежания.

— К твоему сожалению — нет, — мужчина поднял меня и усадил как куклу. — Теперь ты будешь жить здесь.

— Почему? — я ничего не понимала и с трудом воспринимала его слова.

— Потому что, я так сказал, — он развязал мне руки и ноги, швырнул веревки в горящую печь и тихо сказал: — Я не советую тебе пытаться сбежать, иначе мне придётся лишить тебя ног.

Я уставилась на него, понимая, что этот человек сумасшедший, ведь не может нормальный человек говорить такие вещи! Все вокруг казалось каким-то сказочным бредом, но кое-какие проблески догадок все же вспыхивали в моем мозгу. Сторож притащил меня на заимку, на заимке жил колдун, мы разбили ларец, тетка нас предупреждала… Господи… не может быть… Это просто фильм ужасов какой-то!

— Зачем я вам? — мне было страшно даже смотреть на него, ведь этот человек был совсем недавно мертв.

— Твой предок лишил меня семьи. Жестоко. — Корней стоял возле печи и смотрел на меня через плечо. — Ты родишь мне детей, которых он забрал. Честно. Не правда ли?

* * *

Танька распахнула двери и крикнула в темноту:

— Валя! Валюш, ты где, а?!

— Не ори, всех собак взбаламутила! — на крыльцо грузно поднялась тетка Клава, а за ней священник. — Зайди в дом!

Танька попятилась, нутром чувствуя, что произошло нечто нехорошее, и жалобно протянула:

— А где Валя?

— А Валя твоя, поменяла место жительства, — прошипела тетка, усаживаясь за стол. — На заимке теперь жить будет!

— Как на заимке? — Танька испуганно посмотрела на батюшку, который старательно отводил глаза. — В руинах что ли? Вы что говорите такое???

— Корней вернулся. С ним она.

— Кто??? — Танька вылупила глаза и сделала рот бубликом. — Колдун ваш что ли?

— Ваш! — воскликнула тетка, возмущенно поглядывая на священника. — Они его к жизни вернули, а он — наш?!

— Вы это серьезно? — Танька кинулась к вешалке и натянула шубу. — Я сейчас пойду к участковому, и вы быстро расскажите, где Валя!

— Да ты что! — всплеснула руками тетка. — Напугала!

— Теть Клав, неужели вы подумали, что я поверю во все эти россказни про колдуна? Небось, на домишко Валькин глаз положили?! А вы! Еще и божий человек!

​​​​Она одарила священника убийственным взглядом и принялась натягивать валенки.

— Ко мне собралась? — в дверях показалась круглая фигура участкового. — Защитница…

— Павел Николаевич??? — Танька так и осталась стоять с открытым ртом в одном валенке.

— Он самый, — участковый отошел от двери, пропуская сторожа клуба. — Так вот, Татьяна Анатольевна, возмущаться нечего. Сами эту кашу заварили, теперь расхлебывайте. Если бы мы подругу твою, Корнею не отдали, то вся деревня пострадала бы! И это из-за вашего любопытства и вашей безответственности!

Танька оглядела всех с ошалелым видом и протянула:

— Вы дебилы что ли?..

— Так, ты тут не умничай! — грозно произнес Павел Николаевич, размахивая пальцем перед Танькиным лицом. — Будешь гавкаться со всеми, и тебя отправим!

— Во! Видал! — она ткнула ему под нос кукиш и принялась обуваться дальше. — Я сама сейчас на заимку пойду и если там Вали нет, все ответите!

Танька выскочила из дома, а священник раздраженно буркнул:

— Пусть идет. Может и эта сгинет! Таких дел натворить… прости Господи!

— А ты, Клавдия, дом Валькин занимай и живи, — рассудительно сказал участковый. — Сама-то во флигилёчке маешься, а у нее вон какие хоромы.