Облик Огня (СИ) - Липарк Михаил - Страница 50

— Лазутчик здесь! Все сюда! Все к шатру принцессы!

Крик защитника разнесся по всей долине, заливаясь в уши всех его соратников до единого и на многие версты вокруг так, что даже Иллайа услышала его. Она только успела вернуться на то место, где они условились встретиться и надеть на себя платье. В далеком голосе неизвестного рыцаря она слышала, как рушится их план. Она прокрутила в голове все варианты развития событий и не нашла лучшего выхода…

Странник тянул принцессу за собой, не позволяя ни на мгновение сбавить темп. Чародейка бежала на пределе своих возможностей, то быстро перебирая ногами, то припрыгивая и спотыкаясь, еле удерживаясь на ногах. Несмотря на прилично набранный темп, медведь понимал, что уйти далеко у них не получится, даже если учитывать фору, которая у них была.

Три дюжины паладинов в погоне за беглецами растянулись на версту, напоминая равнодушного и хладнокровного удава, преследующего свою жертву. Остальные рыцари седлали коней и пускались в галоп, оставляя пожитки без присмотра, поставив в приоритеты королевскую дочь, которую любой ценой нужно было доставить в Башню Стихий — не исполнить приказ короля было для воинов Ордена Защитников хуже смерти, хотя в этом случае она также безотлагательно настигала их.

Погоня могла продолжаться долгое время, возможно даже она ушла бы далеко за пределы моста, пересекавшего Петлю Гнома, но судьба распорядилась по иному — в один момент глухие раскаты на всю долину не то грома, не то чего-то, поразительно напоминающего природное явление, заставили всех остановиться и поднять глаза наверх. Всех, кроме уносящих ноги Сарвилла и Лианы, которые и не думали останавливаться, зная, что, если паладины настигнут их, второго шанса сбежать не будет.

Девичья Гора гудела и скрипела, пронося затяжной гул над головами людей беспокойным ветром. Паладины, обернувшиеся на страшный грохот, заворожено глядели на вершину и неуверенно пятились. Высоко в облаках, там, где гора прятала свой пик, громыхнуло, а землю затрясло так, словно с самих небес на подмогу беглецам скачет многотысячная кавалерия.

Очень скоро все смогли убедиться в этом. Только вместо тысяч воинов на лошадях, с развивающимися знаменами и занесенными мечами, на гостей долины на умопомрачительной скорости неслись, не замечая ничего на своем пути, глыбы заснеженных камней. Некоторые из них по размеру достигали нескольких саженей в ширину и столько же в высоту. Глыбы с грохотом падали к подножию горы, раздавливая расставленные там по случаю привала шатры; коней, которых не захотели или не успели взять с собой; оружейников, что не успели убежать далеко от лагеря. Все, что было на поверхности, в одночасье оказалось буквально стерто с лица земли. Камни, что были меньше по размеру, по инерции катились на тех, кто в погоне успел убежать дальше от лагеря.

Рыцари пустились в бегство от обрушившейся на них каменной лавины, рассыпаясь в разные стороны в надежде, что обвал погребет все, что в другой от них стороне. Не угадал никто. Все до единого оказались погребены заживо под толстым слоем каменной массы. Люди кричали, кони отчаянно ржали и все эти крики со временем превратились в глухие, еле слышные стоны.

Остатки лавины будто встретились с невидимой стеной прямо за спинами принцессы и странника, когда уже настигли их и должны были накрыть толстым каменным слоем. В тот момент Иллайа оказалась рядом и уже опускала трясущиеся от напряжения руки и наполненные слезами глаза. Пыль медленно падала к подножию Девичьей Горы, а снег, круживший в воздухе, таял и исчезал во мгновение ока.

Принцесса обернулась, когда поймала грустное настроение незнакомой девушки и в тот же миг на ее беспристрастное лицо легла гримаса печали. Место, которое не так давно было заполнено жизнью, теперь смердело бездушной пустотой, а смерть разгуливала по долине чинно и без зазрения совести. Лишь редкие глухие стоны с разных сторон напоминали о паладинах.

На какое-то время все трое выживших погрузились в молчание.

— Ты должен был меня оставить! — заговорила принцесса, казалось, обращаясь к горе. Неожиданно и беспокойно. — Я знала многих из этих людей. У них есть дети, жены, матери, — продолжала она, делая продолжительные паузы для того, чтобы набрать пыльный воздух в легкие. — Они просто выполняли свой долг, а мы убили их всех до единого. Сарвилл, скажи мне, разве моя жизнь стоит жизней всех тех людей, что теперь погребены заживо?

Странник ответил многозначительным молчанием.

— Справедливо ли что в своем походе они должны были защищать меня от опасности извне по пути в Башню Стихий, а на деле я оказалась их истинным проклятием? Выходит, Люция была права на твой счет, когда сказала, что ты затеешь великую войну, и тысячи людей будут умирать…

Сарвилл еще некоторое время молчал, потом отряхнул пыль с плеч и колен.

— Не я затеял эту войну, Ли. — Наконец произнес он. — Война началась тогда, когда на моей шее затянули петлю. Если хочешь, война началась тогда, когда король пожертвовал тобой, отправив на верную смерть в Башню Стихий. Быть может, война началась тогда, когда Хранитель Порядка забрал у меня того, кто спас мне жизнь.

Принцесса не могла знать о ком идет речь, но Иллайа понимала, что в скором времени им предстоит отправится в Дастгард.

«Тогда, под каменной лавиной, сошедшей прямиком с Девичьей Горы, погибли все. Все кроме одного. Мне бы ни за что не удалось настолько сильно прочувствовать всю глубину этого момента, который так значительно и кардинально что-то поменял внутри странника, если бы я сам не побывал на месте происшествия, благодаря истории единственного выжившего, в которую я погружался с каждым его словом все сильнее и сильнее, пока вовсе не стал видеть перед собой образы несчастных и преданных своей клятве паладинов, задыхающихся от сдавленных грудных клеток и истекающих кровью, не в силах выбраться из-под завалов и помочь себе, а вынужденных ждать медленной и неизбежной кончины. Да уберегут Боги от подобной участи любого, кто способен дышать и что-то чувствовать, будь то мужчина, женщина или даже какой зверь. Никто не заслуживает такого исхода, сколько бы грехов на своем горбу он не выносил. Что же касается странника, то он четко понимал и осознавал последствия своего эгоизма, благодаря которому одна милая ему душа осталась на этом свете, отдав взамен себя полсотни других. Тот момент одновременно радовал и пугал его — он добился своей цели, он спас принцессу, и теперь границы его возможностей стали размыты. У него появилось желание проверить, насколько далеко он может зайти, но при этом он не на шутку испугался, поняв, что не испытывает ни капли сожаления от содеянного, и даже убедил себя в том, что цель оправдывает средства, а ответственность за все лежит только на короле и его решениях. Именно тогда, как мне кажется, странник отрекся от прошлого и принял негласный вызов Рогара. Он смирился с тем, что на его пути люди будут погибать и, только добившись своего, он сможет это остановить. А пока. Пока наступила война».

Заметки чужеземца, потерянные из городского архива, а затем найденные при обыске тайного логова гильдии воров Дастгарда и переданные на сохранение обратно.

— Никчемный орден бестолковых воинов! Никто из вас не достоин называться паладином короля! — Рогар в сердцах всадил кинжал, рукоять которого была усыпана рубинами и алмазами, меж ребер вестнику недобрых вестей. Гонец рухнул на ступени, из последних сил зажимая смертельную рану окровавленными ладонями.

Во дворе Последнего Гарнизона — квартала, где базировалась основная и самая большая часть армии короля, служившего в обычные дни тренировочной площадкой, настолько огромной, что там с легкостью могло уместиться двадцатитысячное войско, собрались все воины короны, которые когда-либо вставали перед королем на одно колено и приносили клятву защищать интересы Дордонии ценой собственной жизни.