Графиня де Монсоро. Том 2 - Дюма Александр - Страница 12

• Предыдущая
• 12/124
• Следующая

– Да, – лаконически ответили они.

Господин де Монсоро понял, что здесь ему ничего не добиться, и умолк.

«Ну и ну! – сказал он себе, бросив взгляд в сторону покоев герцога Анжуйского. – Мне кажется, это не сулит ничего доброго его королевскому высочеству».

Но у главного ловчего не было никакой возможности предостеречь принца. Справа от него шел Келюс, слева – Шомберг. На мгновение у Монсоро мелькнула мысль, что миньоны получили тайный приказ арестовать его, и лишь очутившись за пределами Лувра и услышав, как за ним закрылись ворота, он понял неосновательность своих подозрений.

Через десять минут Шомберг и Келюс возвратились к королю.

– А теперь, – сказал Генрих, – ни звука, и отправляйтесь все четверо за мной.

– Куда мы идем, государь? – спросил, как всегда, осторожный д'Эпернон.

– Тот, кто дойдет, увидит, – ответил король.

– Пошли, – сказали в один голос четверо молодых людей.

Миньоны вооружились шпагами, пристегнули свои плащи и последовали за королем, а он, держа в руке фонарь, повел их известным нам потайным коридором, по которому ходили, как мы с вами не раз видели, королева-мать и король Карл IX, направляясь к их дочери и сестре, к милой Марго, чьи покои, мы об этом также уже говорили, занимал теперь герцог Анжуйский.

В коридоре дежурил один из камердинеров герцога, но, прежде чем он успел отступить к двери, чтобы предупредить своего господина, Генрих схватил его и, приказав молчать, передал своим спутникам, те затолкали нерасторопного слугу в одну из комнат и там заперли.

Таким образом, ручку на дверях опочивальни монсеньера герцога Анжуйского повернул сам король.

Герцог только что лег в постель, весь во власти честолюбивых мечтаний, пробужденных в нем событиями этого вечера. Он видел, как превозносили его имя, предав забвению имя короля. Он видел, как парижане расступались перед ним, шествовавшим в сопровождении герцога де Гиза, перед ним и его дворянами, а дворян короля встречали улюлюканьем, насмешками, оскорблениями. Ни разу еще с начала его длинного жизненного пути, густо отмеченного тайными происками, трусливыми заговорами и скрытыми подкопами, не выпадала ему на долю такая популярность и, как ее следствие, такие надежды.

Он положил на стол переданное ему господином де Монсоро письмо герцога де Гиза, где ему советовали обязательно присутствовать завтра при утреннем туалете короля.

Герцог Анжуйский не нуждался в подобных советах, уж он-то не собирался пропускать час своего великого торжества.

Но каково же было изумление Франсуа, когда он увидел, что дверь потайного коридора распахнулась, и в какой ужас он пришел, обнаружив, что ее открыла рука короля!

Генрих сделал своим спутникам знак остаться на пороге и, серьезный, нахмуренный, подошел к кровати брата, не произнося ни слова.

– Государь, – залепетал герцог, – честь, которой вы удостаиваете меня, так неожиданна…

– Что она вас пугает, не правда ли? – сказал король. – Я это понимаю. Нет, нет, брат мой, не вставайте, останьтесь в постели.

– По, государь; все же.., позвольте мне, – сказал герцог Анжуйский, весь дрожа и придвигая к себе письмо герцога де Гиза, которое он только что кончил читать.

– Вы читали? – спросил король.

– Да, ваше величество.

– Очевидно, то, что вы читали, очень увлекательно, раз вы все еще не спите в столь поздний час.

– О, государь, – ответил герцог с вымученной улыбкой, – ничего, заслуживающего внимания: вечерняя корреспонденция.

– Разумеется, – сказал Генрих, – понятно: вечерняя корреспонденция – корреспонденция Венеры; впрочем, нет, я ошибся, письма, которые посылают с Ирис или с Меркурием, не запечатывают такой большой печатью.

Герцог спрятал письмо.

– А он скромник, наш милый Франсуа, – сказал король со смехом, который слишком напоминал зубовный скрежет, чтобы не испугать его брата.

Однако герцог сделал над собою усилие и попытался принять более уверенный вид.

– Ваше величество желает сказать мне что-нибудь наедине? – спросил герцог. Он заметил, как четверо дворян у дверей зашевелились, и понял, что они слушают и наслаждаются начинающейся сценой.

– Все, что я имею сказать вам наедине, – ответил король, делая ударение на последнем слове, ибо разговор с королем с глазу на глаз был привилегией, предоставленной братьям короля церемониалом французского двора, – все это вам, сударь, придется сегодня соблаговолить выслушать от меня при свидетелях. Господа, слушайте хорошенько, король вам это разрешает, Герцог поднял голову.

– Государь, – сказал он с тем ненавидящим и полным яда взглядом, который человек заимствовал у змеи, – прежде чем оскорблять человека моего положения, вы должны были бы отказать мне в гостеприимстве в Лувре; в моем дворце я, по крайней мере, мог бы вам ответить подобающим образом.

– Поистине, – сказал Генрих с мрачной иронией, – вы забываете, что всюду, где бы вы ни находились, вы остаетесь моим подданным и что мои подданные всегда находятся у меня, где бы они ни были, потому что, слава богу, я король!.. Король этой земли!..

– Государь, – воскликнул Франсуа, – в Лувре – у моей матери.

– А ваша мать – у меня, – ответил Генрих. – Однако ближе к делу, сударь: дайте мне это письмо.

– Какое? – То, что вы читали, черт возьми, то, что лежало раскрытым на вашем ночном столике, то, что вы спрятали, увидев меня.

– Государь, подумайте! – сказал герцог.

– О чем? – спросил король.

– О том, что ваше поведение недостойно дворянина, такое требование может предъявлять лишь полицейский. Король побледнел как мертвец.

– Письмо, сударь! – повторил он.

– Письмо женщины, государь, подумайте! – сказал Франсуа.

– Есть женские письма, которые обязательно следует читать и очень опасно оставлять не прочитанными, пример: письма нашей матушки.

– Брат! – сказал Франсуа.

– Письмо, сударь, – вскричал король, топнув ногой, – или я вызову четверку швейцарцев, и они вырвут его у вас.

Герцог соскочил с кровати, зажав скомканное письмо в руках, с явным намерением добежать до камина и бросить бумагу в огонь.

– И вы поступите так с вашим братом? Генрих отгадал его намерение и преградил ему путь к камину.

• Предыдущая
• 12/124
• Следующая