Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1 - Дюма Александр - Страница 85

• Предыдущая
• 85/155
• Следующая

– Платье! Бог мой, платье! – простонала Шон. – Парикмахера еще можно было бы найти!

– Да? Ну что ж, попробуйте! Какого парикмахера вы найдете? Прощелыгу? Гром и молния! Тысяча чертей!

Графиня ничего не говорила, но так вздыхала, что растрогала бы даже Шуазелей, если бы те могли ее услышать.

– Давайте успокоимся! – сказала Шон. – Поищем парикмахера, съездим еще раз к портнихе, чтобы выяснить, что же случилось с платьем.

– Нет ни парикмахера, ни платья, ни кареты, – упавшим голосом прошептала графиня.

– Да, кареты все еще нет! – вскричал Жан. – Она то-, же не едет, хотя должна была бы уже быть здесь. Это заговор, графиня! Неужели Сартин не арестует виновных? Неужели Монеу не приговорит их к повешению? Неужели сообщников не сожгут на Гревской площади? Я хочу колесовать парикмахера, пытать щипцами портниху, содрать живьем кожу с каретника!

Между тем графиня пришла в себя, но лишь для того, чтобы еще острее почувствовать ужас своего положения.

– Все пропало, – прошептала она. – Люди, перекупившие Любена, достаточно богаты, чтобы удалить из Парижа всех хороших парикмахеров. Остались только ослы, которые испортят мне волосы… А мое платье! Мое бедное платье!.. А моя новенькая карета, при виде которой все должны были лопнуть от зависти!..

Дю Барри ничего не отвечал. Он делал страшные глаза и бегал по комнате, натыкаясь на мебель. Он разносил в щепки все, что попадалось ему под ноги. А если щепки казались ему слишком большими, он разламывал и их.

В самый разгар отчаяния, распространившегося из будуара в приемную, из приемной во Двор, в то время как лакеи, одуревшие от двадцати разных и противоречивых указаний, сновали туда-сюда, натыкаясь друг на друга, молодой человек в сюртуке цвета зеленого яблока и шелковой куртке, в сиреневых штанах и белых шелковых чулках вышел из кабриолета, вошел в никем не охраняемые ворота, на цыпочках прошел двор, перескакивая с булыжника на булыжник, поднялся по лестнице и постучал в дверь туалетной комнаты.

Жан в это время топтал ногами столик с севрским фарфором, который он зацепил фалдой фрака, уклоняясь от большой японской вазы, сбитой ударом кулака.

В дверь трижды робко, едва слышно постучали.

Настала полная тишина. Напряжение было так велико, что никто не осмеливался спросить, кто стучит.

– Простите, – послышался незнакомый голос, – я хотел бы поговорить с ее сиятельством.

– Сударь! Так в дом не входят! – крикнул привратник, кинувшийся за чужаком.

– Минутку, минутку! – сказал Дю Барри. – Хуже того, что уже произошло, ничего случиться не может. Чего вы хотите от графини?

Жан распахнул дверь рукой, достаточно сильной, чтобы отворить двери Газы.

Незнакомец, отскочив, избежал удара и, присев в третьей позиции, сказал:

– Господин! Я хотел бы предложить свои услуги ее сиятельству Дю Барри, которая сегодня, как я слышал, должна присутствовать на торжественной церемонии.

– Что же это за услуги, сударь?

– Услуги моей профессии.

– А какова ваша профессия?

– Я цирюльник.

Незнакомец еще раз поклонился.

– Ax! – вскричал Жан, бросаясь молодому человеку на шею. – Вы – цирюльник! Входите, друг мой, входите!

– Проходите же, сударь, проходите, – приговаривала Шон, ухватившись за испуганного молодого человека.

– Цирюльник! – воскликнула Дю Барри, вздымая руки к небу. – Цирюльник! Но это же ангел с неба! Вас прислал Любен, сударь?

– Меня никто не посылал. Я прочитал в газете, что ее сиятельство должны представить ко двору сегодня вечером, и сказал себе: «А что, если совершенно случайно у ее сиятельства нет цирюльника? Это маловероятно, но возможно». Вот я и пришел.

– Как вас зовут? – спросила, поостыв, графиня.

– Леонар, сударыня.

– Леонар? Вы не очень известны.

– Пока нет. Но если графиня согласится принять мои услуги, завтра я стану знаменитым.

– Гм-гм, – прокашлялся Жан, – причесывать ведь можно по-разному.

– Если ее сиятельство мне не доверяет, – сказал цирюльник, – то я уйду.

– У нас совсем не осталось времени на пробы, – сказала Шон.

– А зачем пробовать? – вскричал молодой человек в порыве восторга и, обойдя Дю Барри со всех сторон, прибавил:

– Я знаю, что ее сиятельство должна привлекать своей прической все взоры. С той минуты, как я увидел ее сиятельство, я придумал прическу, которая – я уверен – произведет наилучшее впечатление.

Тут молодой человек уверенно взмахнул рукой, и это поколебало сомнения графини и возродило надежду в сердцах Шон и Жана.

– Ив самом деле! – сказала графиня, восхищенная свободой молодого человека, который стоял, подбоченившись, и принимал всякие другие позы не хуже великого Любена.

– Но прежде мне надо взглянуть на платье ее сиятельства, чтобы подобрать украшения.

– О! Мое платье! – вскричала Дю Барри, возвращенная к ужасной действительности. – Мое бедное платье! Жан хлопнул себя по лбу.

– Ив самом деле, – сказал он. – Представьте себе, сударь, чудовищную ловушку… Его украли! Платье, портниху, все! Шон, бедная Шон!

Устав рвать на себе волосы, Дю Барри разрыдался.

– А что если еще раз съездить к ней, Шон? – предложила графиня.

– Зачем? – спросила Шон. – Ведь она поехала сюда.

– Увы! – прошептала графиня, откинувшись в кресле. – Увы! Зачем мне парикмахер, если у меня нет платья!

В это мгновение зазвонил дверной колокольчик. Испугавшись, как бы не вошел еще кто-нибудь, привратник затворил все двери и запер их на задвижки и замки.

– Звонят, – сказала Дю Барри. Шон бросилась к окну.

– Коробка! – вскричала она.

– Коробка, – повторила графиня. – Для нас?

– Да… Нет… Да! Отдали привратнику.

– Бегите, Жан, скорее же, ради Бога!

Жан кинулся по лестнице и, опередив всех лакеев, вырвал коробку из рук швейцара.

Шон следила за ним в окно.

Он сорвал крышку с коробки, сунул в нее руку и испустил радостный вопль.

В коробке было восхитительное платье из китайского атласа с набивными цветами и целый набор чрезвычайно дорогих кружев.

– Платье! Платье! – закричала Шон, хлопая в ладоши.

– Платье! – повторила Дю Барри, уже готовая обрадоваться после того, как чуть было не поддалась отчаянию.

– Кто вручил тебе это, плут? – спросил Жан у привратника.

– Какая-то женщина, сударь.

– Что за женщина?

– Понятия не имею.

– Где она сейчас?

– Она просунула коробку в дверь и крикнула мне:

«Для ее сиятельства!», потом вскочила в кабриолет и умчалась.

– Хорошо! – сказал Жан. – Вот платье – это главное.

– Поднимайтесь, Жан! – крикнула Шон. – Моя сестра почти без чувств от нетерпения.

– Держите, – сказал Жан, – смотрите, разглядывайте, восхищайтесь! Вот что посылает нам Небо.

– Но платье мне не подойдет, оно не может мне подойти, его шили не для меня. Боже мой! Боже мой, какое несчастье! Ведь оно такое красивое!..

Шон быстро сняла мерки.

– Та же длина, – сказала она. – Тот же размер в талии.

– Изумительная ткань, – сказала Дю Барри.

– Невероятно! – отозвалась Шон.

– Поразительно! – воскликнула графиня.

– Напротив, – сказал Жан. – Это доказывает, что если у вас есть заклятые враги, то есть и преданные друзья.

– Это не мог быть друг, – ответила Шон. – Как он узнал, что против нас замышляется? Это, наверно, какой-нибудь кудесник, колдун.

– Да хоть сам сатана! – вскричала Дю Барри. – Мне все равно, пусть только он мне поможет одолеть Граммонов. Едва ли он превзойдет сатану, как эти люди.

– А теперь, – заговорил Жан, – я полагаю…

– Что вы полагаете?

– Что вы можете доверить свою голову этому господину.

– Что придает вам такую уверенность?

– Дьявольщина! Его прислал все тот же друг, который доставил вам платье.

– Меня? – спросил Леонар с наивным удивлением.

– Полно, полно! – сказал Жан. – Вся эта история с газетой – выдумка. Разве не так, мой дорогой?

– Чистая правда, господин виконт!

• Предыдущая
• 85/155
• Следующая