Спасти Осень (СИ) - Мишарина Галина - Страница 33

— Интересный наряд, — сказал мужчина.

Он положил руки мне на поясницу, легонько надавил, и я прикусила губы.

— Здесь тоже болит, да?

— Угу. А ещё плечи устали.

— У этой проблемы есть простое решение: я буду массировать тебя каждый вечер.

— Даже если мы остановимся на ночлег в лесу?

— Конечно. А синяки мы намажем настоем из успокаивающих трав.

Он провёл пальцем по пуговкам на лифе и усмехнулся:

— Чудесная вещица. И эти странные обтягивающие штаны тебе идут.

— Это не штаны, — снова покраснела я. — Продавщица назвала их колготами. Вместо чулков, понимаешь? Чтобы было тепло и удобно.

— Понимаю, — отозвался Ракх с улыбкой. — Но ни они, ни эта маечка тебе не понадобятся.

Он опустился на колени и взял мою ногу, начиная медленно стягивать плотную ткань. Получалось у него хорошо, и вскоре мужчина уже расстёгивал одну за другой пуговицы.

— Мне повернуться? — сглотнула я.

— Да.

Пальцы его скользнули вдоль позвоночника и остановились на крестце.

— Больно?

— Немного…

Через минуту я стояла перед ним обнажённая, и Ракх ворчал, что я должна в следующий раз непременно говорить, когда нахожусь на пределе сил.

— Ты себе там всё стерла, малышка! Ну-ка ложись на спину, я обработаю раны.

Это было волнительно и приятно, потому что его настои облегчали боль почти мгновенно.

— М-м-м… Как же хорошо! Спасибо, Ракх!

Он прошёлся ладонями по моим бёдрам, сжал кожу нежно и щекотно, и попросил:

— Повернись на живот, Роза.

Никогда и никто не доставлял мне такого восхитительного блаженства! Иное, нежели близость, оно радовало тело, превращая меня в одну огромную мурашку. Руки у Ракха были волшебными, он весь был сама ласка, сила и чуткость. Пальцы его мяли, сжимали, гладили и сводили с ума. Он как будто отлично знал моё тело, каждую его частицу и изгиб, и ведал любое малейшее напряжение.

— Закрой глаза, — сказал он, когда я, едва ворочая зыком, попробовала объяснить всю прелесть своих чувств. — И спи, моя хорошая. Ты должна набраться сил. Я лягу рядом, и твой сон будет спокойным.

— Чудесных снов, Ракх, — отозвалась я шёпотом, и вскоре провалилась в безмятежную грёзу, где летала среди звёзд, лун и их отражений.

Утро было добрым. Наверное, самым добрым из всех, что у меня случались, потому что Ракх кончиками пальцев поглаживал меня вдоль позвоночника, пуская ласковые мурашки. У меня как будто сами косточки размягчились, и вздрагивало у сердца нечто тёплое и пушистое.

— Как спалось? — прошептал мне на ухо мужчина.

— Сказочно прекрасно, — отозвалась я, не спеша поворачиваться и открывать глаза. — А тебе?

— Нормально, — отозвался он, и к рукам присоединились губы. — Ты знаешь, что твои волосы можно использовать как одеялко?

— А не маловато их… для укрывания? — трудно выговорила я: Ракх уже добрался до моих бёдер, и теперь покусывал их, смущая и дразня меня.

— Мне в самый раз. К тому же с их запахом не сравнятся ни одни самые дорогие духи. М, — пробормотал он, ложась на меня сверху и крепко сжимая в объятьях. — И цветок, и ветер, и лунный свет, всё это — ты, Роза.

— Ракх, — прошептала я, — а можно задать неприличный вопрос?

— Угу.

— Сколько времени у тебя не было женщины?

Он всё-таки перевернул меня на спину и склонился с лукавой усмешкой.

— Ты сама как думаешь?

— Ну, возможно, год… — Я перехватила его горящий взгляд и покраснела. — Что, больше?

— Немногим больше, — отозвался Ракх, нежными поцелуями покрывая моё лицо.

— Пять лет? — Он покачал головой. — Шесть? Восемь? Неужели десять?!

Мужчина рассмеялся.

— Около того.

— Ничего себе!

— Я вообще достаточно сдержанный человек, — сказал он, покусывая мою шею. — И могу подавлять свои желания и чувства. Честно? Мне не слишком-то и хотелось, других дел хватало. А ещё я привередлив, строг к красоте, и…

— Ненасытен? — подсказала я с улыбкой.

— Если дорвусь.

Мы рассмеялись. Таким расслабленным, весёлым и замечательным я любила Ракха ещё больше. Может, прямо сейчас сказать ему о своих чувствах? Но мужчина уже прижимал меня к себе, коленом мягко раздвигая мои ноги.

— Мне хорошо с тобой, Розана. Я успел забыть, каково это — чувствовать подле себя женщину.

— И мне с тобой радостно, Ракх. Стобой, — повторила я, дотянувшись до его губ. — Когда ты мой, я забываю обо всех невзгодах.

Он поцеловал меня жадно, и я ответила на поцелуй с той же поспешной страстью. Ещё несколько мгновений — и мы стали одним целым. Мне хотелось, чтобы наше утро было бесконечным, и в полумраке сиреневого рассвета близость казалась нежной, как цветок пепельной розы.

— Что ты там говорила про животных? — усмехнулся Ракх, одним сильным движением переворачивая меня на живот.

— Я хотела… я имела в виду…

И схватила зубами подушку, чтобы не кричать от его резких, глубоких движений. Это дома можно было позволить себе многое, здесь же оставалось только сдерживать чувства. Однако в этом была и своя прелесть. Этот горячий шёпот, и тихие стоны, и особенный ритм для двоих — неспешно, но торопясь — очаровывали мою память. Такое не забываешь. Таким дорожишь. Это было то настоящее, которое я жаждала заполучить навсегда.

— Я хочу тебя съесть, Ракх. Нет, поцеловать. Вот так. — И повалила его на спину, касаясь губами сильной мужской шеи. — А ещё здесь, и здесь, и ниже…

Ракх, казалось, лишился дара речи от моей смелости. Он приглушённо застонал, когда я добралась до его бёдер и того, что было меж ними. Никакого смущения или страха, стыда или робости. Мне было хорошо, и я чувствовала, что Ракх блаженствует. Его пальцы зарылись в мои волосы, с силой сжали голову…

— Ещё, Роза, — выговорил он. — Ещё, малышка.

Но уже через минуту я сидела на нём верхом, и была настойчивой как никогда прежде. Он лишь немного помогал мне руками, и кровать под нами ходила ходуном. Хорошо хоть, не стучала…

— Вот мы и выехали пораньше, — проворчал мужчина, когда я лежала у него на груди, тяжело дыша после чудесного длинного всполоха. — Надо было мне наколдовать рыжие волосы и карие глаза — сошёл бы, как и Аник, за брата.

— Нет уж, — прошептала я. — Не хочу. Ты мне нужен женихом, а, ещё лучше, мужем.

— В следующем поселении сделаем вид, что мы супруги, — удивительно легко согласился Ракх. — Но давай всё-таки подниматься.

Через полчаса мы уже завтракали внизу, а ещё через полчаса выехали. Синяки мои благодаря зельям Ракха зажили, но я знала, что к вечеру появятся новые. И всё-таки радовалась, что снова села в седло, тем более что спустя время мы пустили лошадей лёгким галопом. Ракх всё время за мной наблюдал, то и дело спрашивая, как я себя чувствую. Я говорила, что отлично, ведь это было правдой. Не знаю уж, что помогло — уверенность в себе, поддержка Ракха или его зелья. Наверное, всё-таки больше прочего — предпоследнее. Я радовалась и тому, как быстро Кутерьма привыкла к верховой езде. Лисичка как будто совершенно не боялась тряски, и Сахар относился к ней благосклонно — ни разу не пнул копытом и не цапнул. А вот Жало Кутя опасалась, впрочем, строгий зверь и сам никем не интересовался. Для него самым главным было угодить хозяину, и слушался он мага беспрекословно. Я перехватила внимательный и глубокий взгляд Ракха, и снова подумала о Кутерьме. Хорошо, что она ночевала у Аника — представить, что мы занимаемся любовью при лисице, было невозможно.

Чем дальше от столицы, тем меньше было снега — жар магии согревал землю, отсрочивая приход зимы. Деревья здесь были всех возможных оттенков: бурые, остро-красные, зеленовато-жёлтые, бархатно-фиолетовые и даже ярко-розовые, как закат. Мне до зуда в ладонях хотелось набрать всех этих чудесных листьев — игольчатых, зубчатых, ребристых, круглых и звёздчатых — в букет, добавив туда ягоды черноплодной рябины, боярышника, шиповника и барбариса. И, если бы где-то неподалёку у нас был бревенчатый дом с высокими балконами, я бы непременно сделала на верхнем этаже светлую залу, где мы бы могли, сидя за столом, есть пироги и любоваться яркими букетами осени.