Грезящая империя (СИ) - Крупкина Дарья Александровна "Мэй" - Страница 29

Это дело Ашнары, ее трупы ничуть не смущали, тем более кости. Она взяла один из факелов и заглянула внутрь, где на богатой — и порядком истлевшей — ткани лежал миниатюрный скелет.

Принц Лазурит, старший брат Берилла и Агата. Сейчас он мог быть наследником престола — если бы прожил дольше, чем пару недель. Достаточно для того, чтобы получить императорское имя, но недостаточно для того, чтобы сейчас о нем хоть кто-то вспоминал.

Народ Ашнары придерживался иных верований. Кости — это всего лишь останки, и они должны служить людям. Это не бремя, это честь и долг. Поэтому из костей родственников делали украшения, их нашивали на одежду и прикрепляли над порогом. Ашнара выросла под перестук костей.

Она провела пальцем по миниатюрному черепку, мысленно вознося короткую молитву на родном языке. А она-то думала, что давно всё позабыла. Но видимо, это уже в ее собственных костях.

Достав из сумки на поясе стеклянную банку, Ашнара положила туда несколько фаланг и плотно закрыла ее, снова спрятав.

— Закрывай.

Агат стоял в стороне, отвернувшись. Тут же подхватил плиту, с усилием поднял и водрузил на место.

Орихалковые грёзы не могли снова сцепить камень, но для этого у Ашнары имелось собственное средство. Достав еще одну баночку, алхимик сняла перчатку и нанесла мазь вдоль всего разреза. Потребовалось несколько минут, чтобы раствор схватился и потемнел. Никто и не разглядит, что гробницу вскрывали.

Правда, если что, второй раз Ашнара сможет проделать такое и одна, у нее есть средство, растворяющее мазь. На случай если сразу с костями ничего не выйдет, она не собиралась еще раз кого-то просить.

Утерев пот со лба, Агат вздохнул, но явно почувствовал себя спокойнее, когда они закончили. Похоже, сами по себе кости мертвого брата в сумке Ашнары его не очень смущали.

— Лучше б еще раз с моей кровью попробовала.

— Ничего же не вышло, — пожала плечами Ашнара.

— Думаешь… это из-за дашнаданской части?

— Нет. Алхимии плевать, кто твоя мать, пока у вас с Бериллом общий отец. Была какая-то другая причина. Я обязательно до нее докопаюсь, но сначала хочу найти противоядие для Берилла.

— Кости помогут?

— Если с кровью брата зелье не вышло, возможно, сработает с костями брата.

Главное, не рассказывать Бериллу, что он будет пить. В этом плане он еще щепетильнее Агата. Он бы и на вскрытие гробницы никогда не согласился, пусть даже это могло спасти его жизнь.

Кивнув Ашнаре, Агат направился к выходу, но Ашнара его остановила:

— Подожди, я хочу осмотреть твой шов.

Принц глянул с удивлением, и Ашнара вздохнула:

— Я не доверяю вашим лекарям. Тем более, тебе сейчас пришлось опять таскать камень.

Он пожал плечами и вернулся, усевшись прямо на постамент, куда после смерти и до погребения клали тело. Похоже, к этому Агат никакого благоговения не испытывал.

— Я не хотел, чтобы стража знала, чем мы тут занимаемся, — сказал Агат.

— Справедливо. Спасибо, что помог.

— Я хочу, чтобы ты отыскала противоядие.

— Как ты веришь в мое искусство.

— Больше, чем в молитвы жрецов или кудахтанье лекарей.

— Но с последним стоит мириться. Иначе бы завтра ехал верхом.

Агат помрачнел:

— Уже слышала, да?

Вообще-то ей рассказал Берилл. И о том, как после грёз снова разошлась рана Агата, и как заявил, что верхом брат в экспедицию не поедет. По правде говоря, Берилл был готов настаивать, чтобы Агат остался во дворце, но приказать мог только император, а он не стал бы. К тому же Берилл опасался новых покушений. Он не рассказал Ашнаре всего, и она не винила, но поняла, что он считает, за этим стоят жрецы.

Агат задрал рубашку, Ашнара взяла факел и придирчиво осмотрела шов.

— Ваши лекари знают свое дело, но в пути я сама займусь твоей раной. У меня есть отличная мазь.

— Если она не из костей младенца, то всё в порядке.

— Из слизняков.

Агат издал какой-то сдавленный звук, и Ашнара рассмеялась:

— На самом деле, всего лишь травы и немного минералов. Но я хочу, чтобы на время пути ты снял весь орихалк и не грезил.

— Что?

— Ты всегда не очень-то поддавался воздействию грёз, но у меня есть подозрения, что сейчас они могут в любом виде плохо на тебя влиять.

Сжав губы, Агат кивнул, но заметно помрачнел. Избавиться от всего орихалка для имперца было странно, а уж запрет грезить для Агата совсем тосклив. Он слишком любил это дело.

Берилл заставил его ехать в одной из повозок, а не верхом. Теперь Ашнара хотела лишить его грёз. Хотя Агат научился маскировать эмоции, Ашнара слишком хорошо его знала, поэтому догадывалась, что он чувствует.

Она выпрямилась, отводя факел и вздохнула:

— Немного грезить точно сможешь. Просто не безконтрольно. И дай хотя бы ране зажить до конца.

Собрав принесенные факелы, Агат двинулся к выходу, и Ашнара следовала за ним. Она помнила Агата маленьким мальчиком, который один из немногих не боялся алхимика и с упоением лез в ее дела. Он родился и вырос здесь, несмотря на кровь матери, он был имперцем, плоть от плоти этой земли, пропитанный ее верой и ее историями. И в то же время для остальных он оставался таким же нездешним, как сама Ашнара. Только она заворачивалась в инаковость, будто в изысканный плащ, Агат же не понимал, что с этим делать.

— Зато сможешь помочь с зельем, — сказала Ашнара, пока они шагали по коридору. — Раз уж тоже будешь в повозке.

— А можно?

Он вырос, но всё равно звучал порой как тот робкий мальчишка, который с широко распахнутыми глазами тянулся к булькающим колбам.

Ашнара не сомневалась, если бы Агат не чуял магию, не стал учиться у грезящих, из него мог бы выйти отличный алхимик.

— Если ничего не разольешь.

***

Письмо из Круга алхимиков ожидало Ашнару, когда она вернулась в свои покои. Ворон сидел на подоконнике, не желая проникать внутрь, но и не улетая прочь. Ашнара нахмурилась: об экспедиции она написала сразу, но надеялась, раз принцы так спешат, она уйдет до того, как доберется ответ из Круга.

Что ж, игнорировать их всё равно не выйдет. Хуже, если бы ворон отыскал ее в пути. Вроде птицы на это не способны, но Ашнара не удивилась бы.

Она сняла с птицы небольшой футляр и достала тонкую бумагу, плотно исписанную символами. Каркнув, ворон тут же взмахнул крыльями и сорвался с окна. Ответа явно не подразумевалось.

Кинув письмо на стол, Ашнара позволила себе некоторое время его игнорировать. Сняла перчатки и плащ, приказала слугам принести легкую закуску и чай, который в империи пили постоянно. Ароматный и некрепкий, совсем не то же самое, что в родном краю Ашнары, где заваривали сильные травы, смешивали с молоком и зачастую туда же добавляли крупу.

В последнее время Ашнара чаще, чем раньше, вспоминала прошлое. Ей это не нравилось. Хотя в глубине души она знала, в чем причина — в Берилле. Он заставил ее не просто скользить в течении времени, выполняя свою работу. Он напомнил, что она тоже живой человек — в каком-то смысле.

Круг алхимиков утверждал, что от человеческого она отказалась очень давно.

Усевшись за рабочий стол, Ашнара достала ключ к шифру и начала методично разбирать послание. Птицы не могли переносить тяжелые футляры, так что приходилось экономить место сложной шифровкой. Даже имея ключ, нужно обладать определенными знаниями.

Круг алхимиков не хотел, чтобы их тайны узнал кто-то посторонний.

Грезящие существовали во многих странах, и везде маги подчинялись королям — хотя бы формально. Со жречеством Ашнара сталкивалась разным, например, в Эллемире правил король-жрец и прежде всего он был именно религиозным лидером. А в мелких княжествах севера существовали грезящие, но жрецов почти не было, жители сами справляли обряды и пользовались услугами шаманов.

Хотя те же имперцы верили, что везде речь идет об одних и тех же богах. Кроме Дашнадана, конечно же, который они почему-то считали забытым богами. Ашнара полагала, это любопытно и как раз хотела отправиться в Дашнадан, закрытую страну, но по преданиям, именно ее основали потомки исчезнувшей цивилизации, туда унесли свои знания. По идее, Дашнадан должен быть живой страной, представляющей собой такое же хранилище знаний, как мертвый Ша’харар.