Черное пламя Раграна 2 (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 16

Ей бы разобраться с тем, что происходит с ней. Почувствовать, прочувствовать, принять. А тут еще сын истерики закатывает и агрессивничает.

Он не смотрел на часы, смотрел только на парня, который вцепился в своего плюшевого дракона, как в спасательный круг, и молчал. Поэтому не представлял, сколько прошло времени до того, как ребенок выпалил:

— Я не хочу с вами разговаривать!

— Почему?

Вопрос, кажется, поставил Лара в тупик.

— Потому что… потому что мама не хочет дружить с папой, а с вами дружит!

Ну да, чего и следовало ожидать. Выяснять, что наговорили эти горе-бабушка и дедушка даже не требовалось.

— А тебе не приходило в голову, что это твой папа не захотел дружить с твоей мамой? Потому что испугался, когда узнал, что ты вот-вот появишься. Потому что не захотел брать на себя ответственность и воспитывать такого классного парня.

Лар широко распахнул глаза. Ресницы у него были длинные, густые, из-за чего внешность казалась просто кукольной. Мгновение мальчик растерянно смотрел на него, а потом снова нахмурился и сжал губы:

— А бабушка сказала, что мама не захотела с папой дружить! Поэтому она его ко мне не пускала!

— А я сейчас скажу, что драконов не существует, и ты мне поверишь?

— Нет! Потому что они существуют!

— Хорошо. Тогда скажи мне, как можно здорового сильного мужчину — такого, как твой папа, не пустить к тебе и удержать такой хрупкой и маленькой женщине, как твоя мама?

Лар растерянно моргнул.

— Или, может быть, причина в другом?

Ребенок заморгал еще чаще, вцепился в плюшевую игрушку с такой силой, что будь этот дракончик живым, ему бы не поздоровилось.

— Почему папа не захотел со мной дружить? Потому что я плохой?

Потому что твой папа набл. Вслух, он, разумеется, этого не сказал.

— Потому что ему не хватило сил понять, от какого сокровища он отказывается. А точнее, сразу от двух.

Вот теперь у Лара задрожали губы.

— А мама… теперь тоже меня бросит, потому что я ее поцарапал? И потому что есть ты?

Он подался вперед и показал на дверь:

— Твоя мама никогда от тебя не откажется, Лар, но ей сейчас очень сложно. Она переволновалась, когда тебя увезли. У нее в жизни много перемен, с которыми она пытается справиться, и ей очень нужна твоя поддержка.

— Но я ей не нужен! Она не сможет любить и тебя, и меня.

Любить. Странное, забытое слово, которое он так и не распробовал. Если честно, и сейчас думать об этом не хотелось, но у детей свои категории.

— В твоей маме столько любви, что хватит на целый мир.

«Чего нельзя сказать обо мне».

— Но этот мир никогда не будет для нее таким ярким без тебя.

Да, разговор действительно оказался не из легких: он чувствовал себя так, словно снова валялся во льдах Ферверна, истекая кровью и прощаясь с жизнью. А ведь всего-то с ребенком поговорил, дракона вашего за ногу! Если это всегда будет так, то лучше каждый день вести переговоры с инд Хамиром по пять часов и каждое утро совершать совместную пробежку по Хайрмаргу на пару с Ландерстергом.

— Я к маме хочу! — всхлипнул мальчишка.

— Так пойдем.

Он протянул ему руку, и Лар, отцепившись от своей плюшевой игрушки, вложил крохотную ладошку в его. В это мгновение он и сам не понял, почему его так сильно ударило. Возможно, потому что слишком часто представлял, как это будет с ней — с Лаурой, с ее ребенком.

Поэтому, когда уже в ее спальне мальчишка бросился к Авроре с криком:

— Мамочка, прости меня! — А она со слезами на глазах опустилась его обнять, это оказалось слишком.

Он развернулся и вышел в ту же секунду, как ударился о ее глубокий, пронзительный взгляд. Так и не услышав, что Аврора хотела ему сказать.

[1] Грызун размером с морду взрослого виара. Живет в городах, преимущественно на помойках и в местах утилизации пищевых отходов.

Я не привыкла, что мне не нужно вечером идти на работу. Еще больше я не привыкла к тому, что кто-то решает мои проблемы, особенно мои проблемы с сыном, потому что привыкла быть одна. Тем не менее Бен не просто их решал, он их решал и исчезал. Ничего не требуя взамен и делая вид, что вообще ничего не было.

В этот раз он исчез на несколько дней, и мое пламя на удивление вело себя спокойно. Оно не пыталось больше вырваться, не пыталось никого обжечь, со мной рядом постоянно были вальцгарды и ЛэЛэ (который покидал меня только ближе к вечеру, а утром неизменно возвращался). Что же касается Вайдхэна, я следила за ним по визору и в соцсетях: он проводил Лархаррскую делегацию, оставив всех журналистов гадать, что же получится из их знакомства с Алерой. Я журналисткой не была, и, хотя я очень хорошо помнила, что он сказал мне в тот вечер, мысли про Алеру не выходили у меня из головы.

Не просто же так она появилась в Рагране. А еще ее не нужно было представлять секретарем. К слову, о секретарях: его личная помощница Трин, которую мне предстояло заменить, скинула мне все что необходимо, чтобы я могла подготовиться к работе. По защищенному соединению, разумеется, а еще мы с ней каждый день общались, и я задавала ей кучу вопросов. Даже сама мысль о том, чтобы накосячить рядом с ним повергала меня в состояние, близкое к шоковому, и у меня начинал дергаться глаз. К счастью, не буквально, мне хватило и пламени, которое пока что утихомирилось, но вполне способно было создать мне проблемы в будущем.

Что касается обучения тому, как с пламенем обращаться, ЛэЛэ передал мне, что этим займется лично Вайдхэн после праздников, но лично Вайдхэн мне больше ничего не говорил. И, хотя мы теперь были соседями, он не появлялся и никоим образом не давал о себе знать. Что касается меня, я не представляла, с чего начать разговор с ним после того, что я брякнула. Да и надо ли его начинать?

Может, он уже и думать забыл о том, что я сказала, а я только себя накручиваю и маюсь дурью. Может, ему и мои извинения, и все остальное до пустоши. Может, я просто, как всегда, придумываю себе то, чего нет? А в том, что придумывать я умела, сомневаться не приходилось.

Если бы не умела, у меня бы сейчас не было Лара. Да, разумеется, Карид за мной очень галантно ухаживал, был обстоятельным, внимательным и вел себя так, что я ни разу не задумалась о том, что меня отправят на аборт. В том, что он на такое способен. Представить, что Вайдхэн отправит свою женщину на аборт, я не могла, равно как не могла себе представить, что такой мужчина просто отойдет в сторону, если ему что-то нужно. Что-то или кто-то, в данном случае я.

Поэтому я до сих пор с ним не говорила. Поэтому все мои дни проходили крайне однообразно: утром занятия спортом, днем прогулки с Ларом — он был в восторге от нашего нового района и от того, что мы можем ходить в парк Гран Туа, представляющий собой многоярусное чудо света. Это действительно было нечто уникальное. Да, во многих странах были зимние парки, некоторые даже закрытые утепляющими щитами, вечнозеленые, но такого спиралевидного вырастающего в самом сердце мегаполиса уникального растительного ансамбля больше не было нигде. Засыпанный снегом, украшенный перед праздниками, он привлекал и мериужцев, и туристов, живые ленты[1] пестрели фото и видео, сделанными здесь.

Зои вот тоже выложила фото — правда, не из Гран Туа, а с места работы, с подписью: «Задраконилась в край», и я уже с полчаса смотрела на нее, не зная, ткнуть в звездочку или не стоит. Потому что с ней мы не общались тоже. Вообще. Никак.

Как выяснилось, не только я об этом думала, потому что забравшийся ко мне на колени Лар, прибежавший от Нии, заглянул в телефон, а потом мне в лицо:

— Мам? А когда мы поедем к Зои и Кати?

Он не спрашивал об этом раньше, но я раньше как-то и не задумывалась, что Лар тоже может скучать. По Зои. По Кати, с которой было так весело играть вместе, и еще веселее — отдавать ей все игрушки. Кати он готов был отдать все, что она ни попросит, а просить Кати умела. При этом даже в своем крохотном возрасте умудрилась понять, что Лар отдаст ей все, поэтому чаще всего на ее стороне скапливались горы игрушек, а со стороны Лара было одиноко и пусто. На самом деле мой сын мог просто часами сидеть и смотреть, как она играет, если дочка Зои не хотела с ним делиться, и ему это нравилось. Кажется, он приходил в восторг от того, что Кати творила с игрушками.