Деревенский чернокнижник (СИ) - Куприянов Денис Валерьевич - Страница 55

— Ладно, что ещё мне следует знать?

— Не используй артефакт на чиновниках и купцах, — проговорил чернокнижник, отложив платок в сторону. — Никогда не используй. Именно это нам всегда твердили в академии, когда рассказывали про данное заклинание.

— Видимо, подобному запрету имеется своё обоснование?

— Конечно, — ответил Шечерун и, слегка поморщившись, продолжил. — Я не знаю, как в провинции, но в столице и её окрестностях, где магия просто бьёт ключом, все чиновники и торговцы носят специальную защиту, предохраняющую их от подобных артефактов. И как мне говорили знающие люди, кроме защиты можно наткнуться и на амулеты с сигнализацией, предупреждающие владельцев о попытках подчинения их разума.

— То есть это противозаконно? — спросил Жмых, и его взгляд преисполнился брезгливостью. — И ты, несмотря на все наложенные на тебя ограничения, осмелился создать подобное?

— Противозаконно применять его без разрешения, — поспешил пояснить Шечерун. — А вот создавать можно сколько угодно. Поэтому никаких законов я не нарушал. И, кроме того, одно дело, когда ты используешь подобный артефакт для личной выгоды или обогащения, и в итоге это ведёт к множеству конфликтов. А совсем другое, когда ты просто пытаешься решить собственные проблемы, которые, разумеется, не настолько глобальны и не привлекают чрезмерное внимание.

— Так ты собрался с его помощью решать собственные проблемы? — переспросил староста. — Всё-таки не в одном интересе дело, да?

— Хорошенько подумав, я пришёл к выводу, что при практическом применении этого артефакта могут возникнуть нежелательные последствия. Я не стану его использовать без лишней надобности, а лучше уберу куда-нибудь подальше и забуду о его существовании.

— Постой! — вдруг воскликнул Жмых, и в его взгляде зажёгся нехороший огонёк. — А одолжи-ка мне его на полдня. Честное слово, ничего глобального я не замышляю, просто хочу исправить одну небольшую несправедливость.

— Ты здесь главный, тебе и решать, — флегматично ответил Шечерун. — Если считаешь, что ничего не нарушаешь, то бери и пользуйся. Только знай, что если произойдёт что-то плохое, вся ответственность ляжет на тебя.

— Я всё понимаю, — проговорил Жмых и схватил лежавший на столе кусок ткани. — А теперь научи меня им пользоваться.

— Ничего сложного. Сожми платок в кулаке и чётко сформируй в голове приказ, а демон сам всё сделает.

— Отлично, тогда я удаляюсь.

Староста бросился к выходу, а чародей всего лишь пожал плечами и погрузился в свои расчёты. Помимо артефакта, он собирался решить ещё пару задач, и в данный момент ему хотелось всего лишь одного, чтобы его никто не беспокоил.

Сжимая в кулаке заветный платок, Жмых подошёл к родному дому. Именно здесь он и хотел провести заинтересовавший его эксперимент. Приблизившись к ограде, отделявшей его участок от соседской территории, староста поднял голову вверх и внимательно оглядел массивную крону сухого дерева, росшего буквально на самой границе. Именно оно довольно долго являлось камнем преткновения между семьёй Жмыха и его соседом, скотником Мараком Курзинеком.

Жмыху откровенно не нравилось жить рядом с деревом, которое грозило рухнуть в любую минуту и могло перепахать своими сучьями земли обоих семейств. Вдобавок, судя по наклону ствола, при падении оно было способно задеть дом старосты. Однако он не мог предотвратить нависающую угрозу, поскольку опасное растение находилось на чужой земле, хозяин которой, Марак, в отличие от своего соседа, относился к дереву снисходительно и считал, что раз оно стоит в таком виде уже пару десятков лет, то простоит и ещё дольше. Поэтому все просьбы убрать небезопасный кусок древесины скотник игнорировал, каждый раз ссылаясь на множество других дел, и тем самым заставлял Жмыха волноваться всё больше и больше. И даже попытки надавить на соседа, используя статус старосты, не давали никакого результата. Марак продолжал отмахиваться, заверяя, что это его личное дело, и отказывался принимать какую-либо помощь со стороны. Однако сегодня, когда в руках у Жмыха оказался волшебный платок, ситуация могла измениться, и он искренне обрадовался, увидев, что сосед находится в пределах досягаемости.

— Доброго тебе дня, — вежливо начал староста, обращаясь к Мараку. — Как дела и настроение?

— Не жалуюсь, — вяло ответил скотник. — Погода только достала. Всё жара и жара. Вроде уже и зима на носу, а солнце печёт, словно в середине лета.

— Погода в этом году действительно странная, — согласился староста. — Впрочем, лет семь назад тоже стояло необычайное тепло. Помнишь, я же тогда впервые попросил тебя срубить это дерево, а ты сказал, что у тебя трудный период в жизни, поэтому пусть оно пока постоит. Вот только прошло уже столько времени, а твой трудный период всё никак не кончается. Ты вообще собираешься убирать эту корягу?

— Я, конечно, могу это сделать, — лениво пробормотал Марак. — Но ты меня тоже пойми. Каждый раз, как я гляжу на этот ствол, сразу вспоминаю, что именно под ним первый раз поцеловал свою Ларану. Ну, а чуть позже склонил её и к кое-чему более серьёзному. Так что это дерево, пусть даже и мёртвое, дорого мне как память. И когда я гляжу на него, во мне пробуждаются все эти воспоминания, и я понимаю, что мне его просто жалко. Разумеется, рано или поздно я его всё же срублю, но…

— Думаю, время для этого уже настало, — сурово перебил скотника Жмых, а затем поднял руку с платком и постарался отдать чёткий конкретный приказ. Староста пытался очень тщательно выполнить все инструкции Шечеруна, однако всё равно искренне поразился тому, что сосед вдруг резко засуетился.

— А ты, похоже, прав, — забормотал Марак, растерянно озираясь по сторонам. — Дерево уже высохло и может скоро упасть. Хорошо, если не зашибёт кого-нибудь! Я прямо сейчас сбегаю за инструментами, позову сыновей, и мы мигом разберёмся с этим делом.

— Да я и не сомневаюсь, — ответил староста и ухмыльнулся, осознавая, что магия деревенского чародея вновь сработала нужным образом. Жмых искренне надеялся, что так продолжится и в будущем.

Случались минуты, когда Рум Жмых просто-напросто забывал о том, что у него есть жена. И это было неудивительно, так как Лабурзея уже давно предпочитала проводить время вне дома. Чаще всего её можно было встретить в гостях у многочисленных братьев и сестёр или у разбежавшихся по своим очагам повзрослевших детей. Поэтому староста очень удивился, обнаружив, что дражайшая супруга находилась у него за спиной всё то время, пока он разбирался с соседом.

— Мне казалось, что Марака вообще невозможно сдвинуть с места, — с заинтересованностью в голосе начала она. — А тут хватило пары слов, чтобы он зашевелился. Так что признавайся, ты что-то от меня скрываешь?

— Для начала, здравствуй, — проворчал староста, мысленно ругаясь на капризы мироздания, приведшие к данной встрече. — И ничего я не скрываю, просто так вышло, что мои слова очень удачно упали на подготовленную заранее почву. Марак уже сам думал о том, чтобы срубить дерево, а я всего лишь его подтолкнул.

— Ты ври, да не завирайся. С тех пор, как связался с этим проклятым чернокнижником, ты просто пропитался всяким мистицизмом и демонобредием. Мне иногда начинает казаться, что моего мужа заменили очередным существом из преисподней. И ладно бы притащили нормального инкуба, который хоть как-то бы меня веселил! Нет же, ты молчишь так, словно скован дюжиной обетов. Поэтому либо рассказывай, что вы в очередной раз придумали, либо сегодня остаёшься без обеда.

— Да не о чем особо рассказывать, — буркнул Жмых. — Шечерун дал мне зачарованный платок. Берёшь его в руки, приказываешь что-то выбранному человеку и получаешь от него всё, что потребовал, — и, немного подумав, добавил. — Разве что на купцах и сборщиках налогов его применять нельзя, и это обидно.

— Ну вот, а говорил, что сам Марака убедил. Кстати, что за платок, покажи.

— Вот он, — проговорил староста, демонстрируя артефакт. — Но даже не проси дать тебе, я и сам взял его только ради дерева. Прямо сейчас верну платок магу, пусть сам разбирается, что с ним дальше делать.