В поисках ответов (СИ) - Пастырь Роман - Страница 10

Поглотить силу, навалять теням или… проверить правдивость слов Еретика.

Последнее было важнее всего. И я знал, что нужно делать.

Сконцентрировавшись, погрузился в пространство разума. Оно не сильно изменилось. Стало чуть просторнее, но я не уверен, что это действительно так. Десятки дверей ждали меня. Какие-то выглядели нейтрально, но та, что была нужна, сочилась могильным холодом и тьмой.

Когда увидел её впервые, сразу понял, что там, но запретил себе об этом думать.

Так же, как запрещал и тысячи раз до этого.

Но кое-что изменилось. Впервые я чувствовал не желание убежать, отгородиться от этого, а узнать правду и… Стать сильнее, чтобы защитить тех, кто мне дорог.

Собрав всю решимость, потянул за ручку. Дверь не открылась. Не поверила, что я и правда созрел.

— Я зайду внутрь, даже если придётся вышибить тебя! — прорычал я.

Створка отворилась. Медленно и злорадно. Это была всего лишь дверь, но одним лишь скрипом она намекнула на то, что я совершаю большую ошибку, заглядывая сюда.

Первые секунды находился в темноте, а потом она развеялась, и я оказался в нашем старом доме. Было так странно вернуться сюда. Попал я в коридор и наблюдал сцену как бы со стороны. Увидел и себя.

Того тринадцатилетнего паренька, который не подозревал, что его ждёт.

С замиранием сердца я наблюдал, как он бросил рюкзак в коридоре, скинул зимние ботинки и куртку, припорошённую снегом. За окном стояла зима, до нового года оставались считанные дни.

Я знал, что произойдёт дальше. Мальчишка пройдёт в гостиную и увидит мать.

Но в этот раз что-то пошло не так. Стоило ему сделать пару шагов, как из гостиной хлынула тьма. Мальчишку снесло, и он растворился, подобно льду под кипятком. Меня тоже захлестнуло. Нервы обожгло, я закричал от боли. Меня крутило, сжимало, да так, что кости трещали.

Едва слышимый шёпот врезался прямо в мозг.

Ты недостоин жить.

Родить тебя было ошибкой.

Ты ничтожество.

Сдохни и прекрати мучить меня своим видом, маленький ублюдок!

Эти и десятки других фраз терзали меня. Всё то, что мать успела наговорить, пока бегала за мной с ножом. Погоня закончилась тем, что я заполучил порез на руке и пробил собой окно. Отец меня таким и нашёл. Окровавленным, в сугробе возле дома.

Но я больше не был тем тринадцатилетним парнем.

Я научился драться и давать сдачи.

Выставив руки в сторону, схватил терзающую меня тьму.

— Заткнись! — прокричал я.

— Ты слишком слаб, — пророкотала тьма и обрушилась с новой силой.

Подобно водопаду, неукротимой стихии, она давила и уничтожала меня.

Я закричал. Не от боли. От ненависти. Всю свою ярость я выплеснул на тьму, и та разошлась в стороны, вспенилась, как морские волны, разбивающиеся о скалы.

— Здесь… — прохрипел я, чувствуя невыносимое давление. — Я… Повелитель…

Тьма отступила. Так резко, что от испытанного облегчения было физически больно. Обманчивое чувство. Я вовсе не победил. Тьма лишь отошла в сторону, чтобы превратиться во что-то новое.

В гигантскую змею, настоящего бога Сета, что поднялся на десятки метров вверх и обрушился на меня всей тяжестью.

Это было бы невозможно в реальности, но я поймал руками его клыки. Змея давила, поверхность под моими ногами трещала и рвалась. В тот момент я сам был как дикий зверь, что дрался и рычал, не собираясь сдаваться.

Противостояние длилось бесконечно.

Змея пыталась всеми способами раздавить меня, кусала, поливала ядом, но я не давал этому овладеть мною.

Это был коварный яд. Послание, означающее, что я недостоин жить.

И мне было что сказать ему в ответ.

Я больше не собирался верить в эту херню.

Убедившись, что со мной не справиться, змея обвила меня хвостом и… Зашвырнула куда-то далеко, в темноте. Эта тьма должна была растворить меня, но я удержался, отказался распадаться на части и завис в пространстве.

Которое померкло, пошло трещинами, и я вывалился в реальность, подскочив на кровати, с трудом продохнув.

Так закончился мой первый бой против внутреннего демона.

Первый, но не последний.

Некоторые вещи способны раздавить, если окажешься не готов к ним. Те же самые вещи способны и укрепить.

В это утро я понял, что возраст многое меняет в жизни. Дошла до меня эта истина, несмотря на юность. То, с чем я не мог справиться в тринадцать лет, сейчас казалось совсем иным. Проблема была в другом. Старая травма была надежно спрятана, проросла внутрь меня и так легко сдаваться не собиралась. То, что я бы пережил сейчас, в тот раз нанесло серьезный вред, и эта рана продолжала отравлять меня по сей день.

В тот единственный раз, когда старик Марк Гроссен чему-то меня учил, прозвучали слова: «Мысли и чувства — твои враги, убей их».

Пока я не докатился до такого уровня цинизма и обреченности, чтобы любую мысль и чувство считать врагом. Но то, что я пережил, эта боль определенно была моим врагом.

Всего лишь врагом, с которым требовалось разобраться.

Так что настрой у меня был отличный. А вот тело — подвело. Несколько минут я корчился от боли, задыхался, и, когда та пошла на спад, осознал себя, стоящим на четвереньках у кровати. В глазах двоилось, дыхание сбилось, а во рту пересохло. Судя по признакам, тело только что пережило последствия чудовищного испуга. Какое-то время ушло на то, чтобы прийти в себя. Когда встал, я хмыкнул.

Стало понятно, почему уровень целостности личности такой низкий. Ведь что такое целостность? Это что-то целое. А целым меня назвать было нельзя. Я не чувствовал страха, а тело — чувствовало. Моя сила подсказывала, почему так. Потому что я запретил себе чувствовать. Когда-то давно, в тринадцать лет. Может, поэтому и не боялся смерти. Не потому, что смелый, а потому, что травмированный.

Не выдержав, рассмеялся. Это было нервной реакцией, попыткой сбросить напряжение. Но имелась и другая причина для веселья — я знал, что делать.

По привычке проверил домочадцев. Отец проснулся, но ещё лежал в постели. Сестра беззаботно дрыхла. Казалось, прошло несколько часов, но нет, всего двадцать шесть минут. Соня написала, что закончила завтракать и ждёт весточки от меня, а то что-то она разволновалась. Подумав, не стал ей ничего отвечать. Смысл дергать так быстро, если собираюсь и дальше погружаться в себя.

В ту дверь так до конца зайти и не получилось. Слишком много боли и подавленных чувств было с этим связано. Сначала нужно навести порядок в других местах.

На этот раз я зашёл в другую дверь. В ту, что вела к эмоциям. Я уже бывал в той части себя, где обитали мысли и тени. С последними хорошо подрался, и это пошло на пользу. В этой комнате меня тоже ждали. Всего одна тень. Та, которую я назвал Злым. Злая версия меня же.

— Давно не виделись, — сказал Злой, сложив руки на груди. — Не балуешь ты нас своим присутствием.

— Понравилось отхватывать? — спросил я, оглядываясь.

В этом месте был холодный, темный пол. Складывалось ощущение, что стою на поверхности бездонного озера. Над которым висели сгустки, похожие на гроздья винограда. Всех цветов и размеров. Отражения чувств и эмоций.

— У нас разные представления о том, кто отхватывал, — ответил Злой.

— Будешь мешать? — спросил я, переведя взгляд на него. — И где остальные?

— Нет, не буду.

— А второй вопрос?

— Тебя не учили, что если хочешь получить ответы, то надо задавать по одному вопросу за раз? — с издевкой спросил он.

— Почему хочешь помочь? — проигнорировал я его подначку.

— С чего ты взял, что буду помогать?

— Потому что ты часть меня.

— Неужели ты перестал это отрицать? — притворно удивился Злой и рассмеялся.

Незачем было говорить, что сейчас я вижу и понимаю куда больше. Что-то во мне постоянно менялось. Та сила, что я поглотил у наблюдателя, её потенциал растрачен. Никаких навыков не появилось, весь резерв разошёлся, когда я боролся с тьмой и той змеей. Выросла общая психическая сила, а вместе с ней чувствительность и понимание… себя.