Я Распутинъ. Книга вторая (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 42

Помазанник только раздраженно махнул нам всем рукой, так ничего не сказав, ушел играть в большой теннис. Мне даже его стало жалко. Ну вот не его это – рулить таким огромным и сложным государством. Учителем. В сельскую школу. Возиться с детьми, выращивать на огороде что-нибудь. А когда министры явятся просить пожаловать обратно – хвастать огромными кабачками. Эх, мечты, мечты…

Я же задумался над тем, кого теперь двигать в министры финансов. В моей недавно сделанной картотеке были неплохой экономист Пихно, Дмитрий Иванович. От финансистов можно было двинуть Барка – честного и компетентного главу Госбанка. Но нужен был кто-то с опытом инспекций. Кто-то с «кнутом». И не «свой в доску» для дружков-банкиров, а со стороны. Перебрав карточки, я остановился на Иване Ивановиче Янжуле. Главном фабричном инспекторе. Да, совсем не консерватор, но центристов и правых в правительстве пора было разбавить кем-то из умеренно левых.

Только вот пойдет ли на это Столыпин?

Буря в верхах худо-бедно миновала, а у меня – новая забота. В Питер приехали Вуазен, Сеген и вся гоп-компания новоявленных летчиков. Разумеется, сразу после приветственного банкета, повез иностранцев в Гатчину.

Не знаю, кто больше сиял – пуговицы на мундире Кованько или сам носитель. Дождался Александр Матвеевич серьезного внимания из высших сфер – сегодня у него, почитай, именины сердца. Все приехали, сам великий князь Петр Николаевич в сопровождении военного министра и начальника Главного штаба, а также адъютанты, порученцы и прочие «эй, полковники!». Одних аксельбантов вокруг на полпуда золота, не меньше. Ну и покоритель Ла-Манша до кучи, в паре с фон дер Лауницем – не удержался старый строевой конь, напросился посмотреть на «аппараты тяжелее воздуха», как только узнал, что будет гала-концерт для высшего военного руководства. А что, все правильно, и самому любопытно, и сильным мира сего лишний раз на глаза попасться.

Французские союзники, малость подавленные таким великолепием, стояли у новособранного аэроплана «распутинской» схемы – без всех этих дурацких рулей спереди и винтов сзади, пусть на таких чужие дяди летают. Пилотировал нынче Шарль Вуазен, ради такого случая обряженый в «распутинскую» же летную форму – кожаные штаны, куртка и шлем с очками. От пальто решили отказаться – неудобно, да и снизу задувает, а так – почти универсальная вещь, хошь на мотоциклистов надевай, хошь на пока еще несуществующих танкистов или понемногу появляющихся водителей броневиков. Оглядел я его, шлем поправил, по плечу похлопал – не боись, мол, брат мусью, не такое видали! Он неуверенно улыбнулся, но повеселел и дальше спокойненько откатал «показательную программу». Взлетел, развернулся, ушел в сторону станции, потом обратно, сбросил над полем Воздухоплавательного парка вымпел, весьма удачно упавший шагах в пятидесяти от собравшихся, сел и явился с докладом.

– А расскажите, мсье Вуазен, что вы видели на станции? Как выглядит город сверху? – полюбопытствовал Редигер.

– О, это редкое зрелище! Паровозы, султаны дыма, дома и повозки обывателей, – француза понесло в романтику воздушного океана, но главное он сказал.

Через полчаса Шарль и назначенные ему в помощь солдаты укатили этажерку в ангар, зрители, включая Сегена, откланялись, а лица, заинтересованные в развитии авиации, приступили к совещанию.

– Без чинов, господа! – распорядился Петр Николаевич, усевшись за столом Кованько. – Прошу сидя.

Остальные устроились «по рангу» и предоставили слово Александру Матвеевичу. Тот принялся расписывать перспективы авиации, которые в его изложении сводились к скоростной доставке донесений – вымпел все видели, а привязать к шелковому шлейфу вместо груза контейнер с запиской никакой сложности не представляет. Перспектива правильная, но уж больно ограниченная, пришлось выдающемуся пилоту современности, то есть мне, влезать со своими мыслями от сохи.

– Господа, возможности аэропланов гораздо шире! Вот, к примеру, вспомните, что рассказывал мсье Вуазен про железнодорожную станцию.

– Паровозы, повозки, – начал было Палицын, но внезапно в его глазах зажегся огонек понимания. – Это же возможность разведки сверху! Прилететь, пересчитать вражеские силы…

– Не только, Федор Федорович. А если пилот сбросит вниз, на паровоз, какую-нибудь бомбу? Или рассыпет пуд-другой «чеснока» на пути кавалерийского полка?

Генералы, ошеломленные внезапно открывшимися возможностями, уставились на меня, как на пророка, даже стыдно стало. Первым опомнился Редигер:

– Но, Григорий Ефимович, аэроплан вещь ненадежная, сколько бомб он сможет поднять? Одну, две? Огонь артиллерии сделает куда больше!

Вступился за будущие ВВС, естественно, Кованько:

– Аэроплан может долететь туда, куда артиллерия не достанет. И точность у него может быть выше!

– А если не долетит? А если цель крупная, на которую потребно несколько десятков попаданий? – упорствовал Редигер.

– Я так думаю, – начал великий князь, и все почтительно замолчали и повернули головы в его сторону, – что прогресс техники даст нам в ближайшее время куда более грузоподъемные и надежные аппараты. Вспомните, господа – еще десять лет назад самобеглые коляски были курьезом, они поднимали от силы шоффера с пассажиром. Что же мы видим сегодня? Автомобиль стремительно распространяется по всему миру, идут работы по его приспособлению к нуждам армии – перевозке солдат, имущества, орудий, наконец! Полагаю, такая же судьба ждет и воздушные суда.

Петр Николаевич сделал паузу, уловил пришедшую ему в голову мысль и продолжил:

– Возможно, мы вскоре увидим аэропланы не только с бомбами, но и с установленными на них пулеметами и, кто знает, даже пушками! Александр Матвеевич, – обратился он к Кованько, – если вы запросите ассигнования на аэропланы, я буду вас поддерживать.

Ай да князинька, молодец! Вот что значит хорошее инженерное образование, все верно вычислил.

– Именно так, Петр Николаевич. Солдат возить, грузы, бомбы, пушки с пулеметами, да мало ли чего еще, потому и готовиться надо прямо сейчас. Тех же наблюдателей обучать – сверху, доложу я вам, все не так выглядит, как с земли, опыт нужен да глаз наметанный. Нужна настоящая летная школа. А лучше две. Только, господа, настоятельно прошу никому о сем разговоре ни слова – незачем наших противников раньше времени полошить.

Сидели с военачальниками еще долго. Для князя идея с внутренними войсками была внове. Да и с Ридигером Палицын как выяснилось, ничего не обсудил. Бумагу на имя ЕИВ и так и сяк вертели, спорили.

– Казаки вон, отказались смутьянов разгонять, одними жандармскими эскадронами не справится, – убеждал я. – Нужен корпус внутренней стражи – тюрьмы охранять, присутствия важные и так далее.

– Так на то войска есть, – возразил Редигер.

Я вообще заметил, что военные министр слегка консервативен. Трудно с ним будет. Но какой-нибудь Сухомлинов еще хуже. Александр Фёдорович хотя бы уже привык к моим выкрутасам, вникает. Хотя и со скрипом. Вот ножом ему по сердцу, что какой-то фаворит, да еще штафирка, лезет в военные дела. Но ничего, терпит.

– Войскам надо учиться в поле воевать, а не в караулах вокруг тюрем стоять – дожимал я – Опять же, внутреннюю стражу содержать будет дешевле, чем солдат…

– Это почему же?

– Дак хотя бы потому, что им шанцевый инструмент не нужен. И кухни полевые сократить можно, да мало ли чего еще… И набирать туда можно даже не полностью годных к строевой. Стоит в оцеплении и ладно.

Генералы переглянулись, и Редигер обратился к Палицыну:

– Можно обдумать. Федор Федорович, есть мысли где на все людей взять?

Палицын тяжело вздохнул:

– Приписных вроде бы много, но как до дела доходит – каждого месяцами учить надо! Сено-солома.

– Есть мысля, как эту беду побороть, – опять влез я. – Нужно готовить их до призыва.

– В ополчении, что ли? Так готовим.