Арин - Соколова Анюта - Страница 2

– Арин, когда ты едешь в Ские? Я с тобой, ладно? На ярмарку приезжают аж из Эрлинга! Какие они привезут платья! Представляешь, по последней столичной моде!

Нет, я не представляла. Зато горела желанием узнать, откуда эти сведения про Ские.

– Твой отец вчера говорил с тётей. О том, что у тебя утомлённый вид и что хорошо бы тебе немного развлечься…

– В следующий раз, когда будете решать, что для меня лучше, сделайте одолжение, поставьте в известность! Я никуда не собираюсь! Так что забудь про новые тряпки, или пусть отец сам везёт тебя на ярмарку! – возмущённо рявкнула я.

Прекрасные глаза Лоты вмиг наполнились слезами. Ещё с детства вид чужих слёз всегда вызывал у меня смятение. Я оттолкнула её и помчалась прочь. Вдоль поля, через узенький мостик, выгнувший, словно ластящийся кот, спину над речкой Быстринкой. Туда, где растянулась тёмная лента Леса. Где никто меня не найдёт и не полезет со своей жалостью.

Лес ласково обволок меня мягкой приятной прохладой и чуткой тишиной. Лёгкая тень, падающая на тропинку, стелилась под ноги, будто кружевная шаль. У развилки я перевела дух. Где-то высоко нежно и звонко пропела невидимая птица. Резные листья окари чуть качнулись, когда она взлетела. Я замедлила шаг. Здесь мне были знакомы каждый изгиб холма, каждое дерево и каждая травинка. Я могла бы ходить тут с закрытыми глазами, не боясь заблудиться. Вот выступающий из земли валун, наполовину покрытый пышным бархатным мхом, на котором я частенько засиживалась с очередной книгой, без спроса одолженной у Неды. Вот поляна, заросшая глинеей, огненно-алыми цветами со сладким, дурманящим запахом, где я не раз валялась, мечтая о всякой ерунде. Крохотное кристально чистое озерцо с яркими блестящими камушками на дне, окружённое гибкими ридвари, которые склоняются до самой воды, купая свои светлые тонкие ветви в искрящихся солнечных бликах. Как обычно, внутри меня возник благоговейный трепет от созерцания окружающей красоты. Лес, вечный и прекрасный, всегда встречал меня с материнской лаской, которой я не знала, но представляла именно такой – всё понимающей, бережной, ненавязчивой, всеобъемлющей. Лес. Мир итлунгов, позвавших и принявших нас когда-то. Он не изменился с тех пор, как по нему бродили лишь они, Хозяева. Прекрасные, как сам Лес, утончённые долгожители. Он был всё тот же в момент Переселения, когда его из конца в конец пересекали герои легенд и песен. В его тени́ стоял сам Лиэйраль, этими тропами ходила Святая Йола, первая Пророчица Арнхе открыла здесь свой великий дар. И тогда, и сейчас Лес оставался неизменным – невозмутимый, торжественный. Мир легенд и преданий, сохранённых нами в благодарность за Приглашение.

С досады я забралась довольно далеко и теперь присела перевести дух на залитый солнцем пригорок. Озорное утреннее солнышко лизнуло мне руки и пощекотало нос. Раздражение проходило. Ну что сердится на отца – он же мне добра желает! По-своему. А я…

Где-то вдалеке чавкнул мох, затем ещё и ещё. Я мигом вскочила на ноги. У меня чуткий слух, и, хоть звук был едва различим, я легко догадалась, что он означает. Сквозь чащу пробирались лошади. Кого это леший дёрнул направляться в Мерден Лесом? Паломников? Не похоже, те предпочитают наезженный тракт от Инеи или главную дорогу от Ские, что приводит к самому порогу нашего дома. Да и голосов не слышно. Сошли с Тропы? Странно, почему здесь, а не ближе к хуторам? И отчего так далеко от дороги?

Моё первое побуждение выйти навстречу путникам сменилось настороженностью. Звуки быстро приближались. Поколебавшись, я нырнула в густой куст веренны. Плотная листва надёжно укрыла меня от случайных взглядов. Притаившись, я прильнула к малюсенькому просвету среди листьев.

Они появились в поле моего зрения почти сразу. Целый отряд, десятка два лошадей. Одетые в нечто серо-зелёное, неприметные фигуры с низко надвинутыми на лица капюшонами. Тихое звяканье выдавало не видимое под плащами и куртками оружие. В слишком большом количестве для обычной лесной прогулки.

– Здесь, – повелел надменный голос, и скомандовавший выехал вперёд.

За ним последовал второй всадник, остальные остановились на краю поляны.

У меня перехватило дыхание. Не от вида людей – на них я пока не смотрела. Не от звучания бесцветного голоса говорящего, привыкшего к беспрекословному повиновению. Словно заворожённая, не могла я отвести взгляда от тех, на ком сидели эти двое – восседали так спокойно, будто для них это было само собой разумеющимся и привычным.

Шесть мягких лап. Широкая покатая спина, лобастая голова и тёмные остроконечные уши с длинными кисточками на концах. Чуть подрагивающий пятнистый хвост. Существа из легенд, таинственные, скрытные и непостижимые. Мирцри. Мне стоило больших усилий подавить крик. Создания, до этого мига существующие лишь на страницах книг, стояли так близко, что я могла рассмотреть влажные трепещущие ноздри и выпущенные когти лап. Огромные глаза мирцри были тусклыми, словно затянутыми белёсой плёнкой. Мне стало не по себе.

Тем временем по знаку предводителя двое всадников спешились и выволокли вперёд большой, наглухо завязанный мешок. Судя по тому, с каким трудом они его тащили, – весьма тяжёлый. При помощи двух лопат, за которыми им пришлось вернуться к своим коням, прямо под моим пригорком в каких-нибудь три счёта была выкопана яма, и молчаливая пара грубо спихнула туда мешок.

Предводитель довольно качнул головой и пробормотал что-то себе под нос. На секунду воздух вокруг еле заметно потеплел. Вынутая почва заколыхалась и лениво заползла обратно в яму. Я вздрогнула. Заклятие Возврата, да ещё какое мощное! Вскоре о том, что земля была разрыта, не мог бы догадаться абсолютно никто. Даже мелкие травинки и сучки заняли своё прежнее место. Я впилась взглядом в мага. Под капюшоном шёлкового серо-зелёного плаща черты лица были малоразличимы. И невыразительны – гладко выбритый подбородок, поджатые губы, бескровные щёки, сухой нос. Сощуренные глаза издали казались тёмными щелями. Ничем не примечательное лицо.

– И всё-таки неужели так необходимо было тащиться в эту глухомань? – недовольно проворчал его спутник, тот, что выехал вперёд вслед за магом. – Какая разница, Керт, где это будет гнить? Закопали бы на городской свалке – всего и делов-то.

Голос был сочный, бархатный, раскатистый. Тем не менее он не понравился мне – возможно, из-за раздражающей манеры растягивать слова. Его обладатель под капюшоном не прятался, выставив на обозрение гордо вскинутую голову, увенчанную драгоценным обручем, из-под которого струился поток блестящих, тщательно завитых пепельных прядей. Прекрасному профилю незнакомца мог бы позавидовать любой из воспетых в сказаниях героев. Не человеческих, разумеется, потому как являлся он, без сомнения, итлунгом, и, судя по поведению, весьма знатного рода. На белой холёной коже играл лёгкий румянец, ресницы были неправдоподобно густыми, щёки украшали обаятельные ямочки. Им можно было любоваться с утра до вечера, а с наступлением темноты зажечь свечи и продолжать упиваться дальше. Его хотелось описать в балладе о бессмертной любви или же изобразить на живописном полотне в пылу битвы над телом поверженного врага. Но маг, зовущийся Кертом, взглянул на красавца с презрением, словно на нечто недостойное его внимания:

– В этой, как ты образно выразился, «глухомани» никто и никогда, случайно поручив знакомому магу разыскать что-либо, не наткнётся на плоды наших трудов. Чем дольше я гляжу на тебя, Алькрен, тем больше сомневаюсь в правильности своего выбора. Как может лорд, потомок стольких блестящих представителей своего рода быть столь туп?

Тот усмехнулся – гаденько, краем чувственных полных губ:

– Туп я или нет, тем не менее будущий лорд – я. А ты, мой могущественный друг, как ни лезь из кожи вон, – всего лишь Керн-ит-Ирт, и не буквой больше.

Я закусила язык.

Имя, насмешливо брошенное красавцем, не было простым полным именем итлунга, хоть и одно это выглядело странно для скрывающих свои имена долгожителей. Имя, произнесённое сейчас, звучало в Пророчестве. Том самом, Последнем Пророчестве Лиэйраля, о котором говорили шёпотом с замиранием сердца и тайным ужасом, поскольку предвещало оно события страшные, ведущие к краху мира, концу Авендума.