CULVER (СИ) - "sladdkova" - Страница 47

Он все просрал.

— Она меня любит, — прокричал он себе. — Любит, блять!

Маленькая грязнокровка любила его, но приняла это за принуждение браслета.

Он громко захохотал, давясь алкоголем.

Она думала о нем утром, днем и вечером, и верила, правда верила, что это не ее эмоции, что это выдумка. Неужели она настолько боялась отношений с ним и его самого, что не могла даже на секунду принять такие мысли за правду, не списав их на проклятие. Мерлин, слышать это было ужасно и…

Было больно.

Чертовски.

Наверное, ей было так же, когда он унижал ее из года в год, отравлял жизнь, принижал достоинство и разрушал самооценку. Конечно, она подумала самое худшее, что только можно.

— Это карма.

Он снял браслет — малышка победила его, даже не вводя войска.

Теперь дело только за ней: впустит ли она одного Теодора Нотта в свой мирок или нет? Тео думал, что нет, потому что если она даст ему последний шанс все исправить — без лжи, отцовских зелий, браслетов и прочего — только он и его страстные чувства — то уже не отпустит ее никогда.

И это будет пострашнее какого-то браслета.

Это был ее последний шанс упорхнуть в дивный мир без его присутствия и начать жить, как она хотела. Она залижет раны, найдет себе какого-нибудь дебила с внешностью Уизли — или даже самого Уизли — и снова будет улыбаться и быть абсолютно счастливой.

Было смешно — она начнет жить без него, а он загнется от собственной любви в своем поместье, окруженный алкоголем и шлюхами с медовыми глазами — как отец после смерти мамы.

Зато она будет счастлива. Даже если без него.

Он, шатаясь и держась за стены, начал неспешно спускаться с башни. Было бы забавно, упади он сейчас с лестницы, пьяный и разбитый. Газеты бы взорвались заголовками: «Молодой Герой войны свернул шею на лестнице Астрономической башни», а следом шла бы огромная статья, проливающая свет на всю его школьную жизнь.

Они бы и про Грейнджер написали — сто процентов. Первая любовь, которую он унижал годами, ему отказала, и он, не в силах справиться с этой болью, покончил с собой столь болезненным магловским методом.

Тео расхохотался и снова сделал глоток. Пойло было отменным, но абсолютно безвкусным для Нотта сейчас, зато крышу срывало конкретно — не зря Блейз получил от матери целый ящик. Теперь он мог распадаться на молекулы своих страданий с весельем целую неделю.

— Тео, — голос знакомый. — Ты что, плакал? Что с тобой?

Грейнджер стояла на самой первой ступеньке и смотрела на него своими медовыми омутами, переминаясь с ноги на ногу.

— Я упал с лестницы и умер? — тупо спросил Нотт, снова делая глоток и некрасиво рыгнув. — Потому что если нет, то зачем ты здесь?

Гермиона сморщила свой милый нос от его аристократичных манер и сделала шаг навстречу по ступеньке вверх.

— Нам нужно поговорить, — упрямо продиктовала она, будто им нужно уроки делать, а не свою жизнь менять. — Прямо сейчас, — дожала.

— Ну, ты получила то, что хотела. Браслет твой, делай с ним, что хочешь, а я занят — я бухаю, я отдыхаю, я веселюсь, — он помахал полупустой бутылкой и прошел мимо нее в темноту коридора. — Прошу меня простить, принцесса, у меня планы.

Она шла за ним, топая, как маленький слон — он слышал. Ему сейчас действительно нужно было побыть лишь в компании бутылки, а смотреть на ее лицо именно сегодня было слишком больно и слишком сладко.

Он успел по ней соскучиться, и будет не очень, если Нотт не сдержится, и тогда его точно приговорят к неделе Азкабана с дементорами за жестокое изнасилование Героини войны. Тут уж все адвокаты как один встанут на ее сторону, и даже папины деньги и связи в Министерстве не помогут. После одного дня с дементорами вряд ли в течение года даже по утрам вставать будет, а неделя… Черт возьми, он даже не хотел представлять, что с ним будет через целую неделю сиесты с пожирателями душ. И каким ударом это будет для Гермионы — тогда уж точно можно будет забыть о взаимности.

Потому что если она не отстанет от него — он точно ее трахнет. Ширинку натянуло просто от мысли об этом — порошок сводил с ума.

— Так соскучилась по члену, что теперь преследуешь? — лучше было ее просто разозлить, и она уйдет. — Папочка сегодня занят, — пропел он.

— Было бы по чему скучать, Нотт, — фыркнула она ему в спину, но шаг не сбавила.

Как маленький хвостик она следовала за ним все дальше и дальше, вглубь подземелий, пока Нотт не вошел в пустой класс, в котором раньше скрывал от близнецов Кэрроу провинившихся детей.

Он с грустью допил остатки Джима и покосился на нее. Гриффиндорская староста вошла бесстрашно, как и всегда, даже палочку в руках не держала.

— Почему ты снял браслет?

Она села на парту и положила ногу на ногу — Тео залип на линии ее ножек в гетрах — как он их только раньше не заметил. Юбка школьная, как обычно, только галстука нет — отсутствие данного элемента заставило его залипнуть на ее бледной шее, не стянутой удавкой. Захотелось оставить на ней множество укусов и синяков — Грейнджер бы такое точно понравилось.

— Потому что мне надоело тебя уговаривать, — прорычал Тео, отворачиваясь и шаря по карманам мантии в поиске так необходимой сейчас пачки сигарет — нужно было занять руки, чтобы не дотронуться до нее.

Он все же нашел ее и медленно прикурил от палочки, вдыхая дым. Грейнджер пялилась на него и качала ногой в нетерпении.

Ногой в черных гетрах до коленок и магловских кедах.

Грейнджер была такая худенькая, что утолщенная резинка гетр даже не впивалась в мягкое местечко чуть выше острой коленки. Он сглотнул и облизал пересохшие губы.

— Ты всегда думаешь только о себе, ты знала? — он взорвался, он не мог закрыть рот, обрушивая на нее все, что накопилось за эти долгие дни. — Такая гордая львица, не смогла принять свои постыдные чувства к мерзкому слизеринцу и побежала сразу же снимать браслет, не разобравшись в ситуации. А как же твои чувства до браслета, когда ты сидела передо мной на коленях и глотала мою сперму? — она поморщилась от его злого тона, но молчала, не перебивая, как хорошая девочка. — Ты забыла, да? Конечно же, ты забыла, ведь роль жертвы такая идеальная, такая удобная во всех смыслах. Ты ведь не рассказывала своему любимому Поттеру, как думала обо мне раньше, годами, блять, и мечтала, чтобы я оказался между твоих грязнокровых бедер и отшлепал тебя? Что это всегда был только я? — он задыхался.

— Нет.

Она стиснула край парты, но ожидаемой истерики в ответ Нотт не услышал. Как же мило она склонила голову, будто покорялась ему.

— Я так и думал, — он грустно рассмеялся. — Что ты хочешь теперь? Я снял браслет. Ты абсолютно, блять, свободна, Грейнджер.

Нотт расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и снял мантию, кидая ее на пол. Ему было и так жарко из-за алкоголя и волшебной пыли, а ее присутствие только усугубляло жар в груди.

— Об этом я и хотела поговорить. Я была не права в некоторых моментах, — она прикусила губу и аккуратно посмотрела ему в глаза из-под ресниц. — Я подумала о наших отношениях и поняла, чего хочу. Если ты перестанешь быть таким собственником и будешь прислушиваться ко мне — я согласна попробовать еще раз.

Он замер, и сигарета задрожала между пальцев. Грейнджер была послана ему Богом, космосом, вселенной — он не знал, кем, но был так благодарен этой неведомой силе за ее детскую веру в лучшее в людях, что он хотел благодарить всех. Тео не знал, что ему делать прямо сейчас, поэтому решил еще себя помучить — может, он вообще думает не о том, что она имеет в виду. Но как же хотелось, чтобы все вернулось, как было прежде. Если она захочет быть с ним… черт.

«Надеюсь, когда я умру, я встречу это создание и поблагодарю его за то, что создал для меня такой идеал, как Гермиона».

— В чем ты была не права? — жутко хотелось смочить пересохшее горло, он хрипел. — И какие отношения ты хочешь?

— В том, что испугалась твоей опеки и не доверяла. Это мое личное дело.

Он кивнул, внимательно ее разглядывая со спокойным выражением лица. Внутри же у него начался бразильский карнавал, и взрывались фейерверки.