Красотка-еврейка - дю Террайль Понсон - Страница 11

• Предыдущая
• 11/26
• Следующая

Паж приподнял портьеру, и вошел Флорентинец. Рене был в ужасном виде: запыленный, истерзанный, весь какой-то помятый.

— О Господи! — вскрикнула королева Екатерина. — Что с тобой, Рене? Откуда ты?

— Из тюрьмы, ваше величество!

— Из тюрьмы?

— Да, ваше величество, трудно поверить, что в сорока лье от Парижа два провинциальных дворянина и кабатчик осмеливаются напасть на человека, находящегося под вашим покровительством, осмеливаются свалить его на пол, обыскать, связать по рукам и ногам и бросить в погреб, где он чуть-чуть не умер от голода и жажды!

— Эти господа, вероятно, не знали твоего имени!

— Я назвал им себя, грозил вашим царственным гневом, но они ответили мне презрительным смехом и ударами.

— Ты можешь быть спокоен, Рене, — сказала королева, глаза которой вспыхнули пламенем злобы и ненависти. — Ты будешь отомщен, а эти господа повешены!

Принц не был трусом, но при этом обещании почувствовал, что волосы слегка шевелятся у него на голове.

Пибрак не мог даже подумать, что дворянами, о которых говорил Рене, были его гости. Но разговор королевы с Рене все же произвел на него удручающее впечатление, и он поспешил увести принца обратно в комнату. Увидев их, Ноэ выразил желание полюбоваться в свою очередь на принцессу Маргариту. Пибрак объяснил ему, как надо пройти, и рекомендовал соблюдать величайшую осторожность, а Генрих, смеясь, крикнул вдогонку:

— Смотри повнимательнее, потому что ты увидишь там кое-кого, кто вызовет у тебя не очень-то приятные ощущения. Пибрак взглядом попросил принца объяснить эти непонятные ему слова. Тогда Генрих сказал:

— В то время как Ноэ будет любоваться принцессой, я расскажу вам приключение, случившееся с нами три дня тому назад между Блуа и Орлеаном. Дело в том, что этими провинциальными дворянами о которых рассказывал королеве Рене, были я и Ноэ!

Пибрак даже подскочил от ужаса и изумления.

— Как, ваше высочество? Это были вы?

— Мы самые!

— Господи, да ведь вы пропали теперь! Ведь лучше восстановить против себя электора палатинского, императора германского, английского и испанского королей — всех вместе, чем одного только Рене Флорентийца!

— Полно! — небрежно ответил принц. — Королева Екатерина не обладает достаточной полнотой власти, чтобы повесить наваррского принца. А кроме того, она все же призадумается, прежде чем решится отправить на тот свет будущего супруга ее дочери!

— Все это верно, — упавшим голосом возразил Пибрак, — но только ровно ничего не доказывает…

Их разговор был прерван появлением Ноэ, который сказал:

— Черт! Я видел принцессу Маргариту, но видел также весьма гнусную фигуру, и вы были совершенно правы, Анри, когда сказали, что эта фигура вызовет во мне не очень-то приятные ощущения!

— Что вы наделали, господа! — продолжал Пибрак. — Ведь, имея своим врагом Рене, надо быть готовым ко всему! Если Рене встретит вас, он прикажет вас арестовать, а тогда вам волей-неволей придется раскрыть свое инкогнито!

— Черт! Об этом-то я и не подумал! Так что же вы посоветуете мне, господин Пибрак?

— Я посоветую вам надеть плащ, отправиться поскорее в гостиницу, где вы остановились, приказать оседлать лошадей и мчаться вон из Парижа!

— Значит, вы советуете мне вернуться в Наварру?

— Да, ваше высочество!

Генрих молчал, задумчиво опустив голову. Вдруг он встал, подошел к окну, распахнул его и сказал, показывая рукой на небо:

— Господин Пибрак! Вы второй беарнец, который говорит мне сегодня, что для меня было бы лучше отказаться от тех планов, ради которых я приехал сюда. Но взгляните вот на эту звезду! Я верю, что это моя звезда!

— Она всегда появляется на юго-западе, со стороны Наварры, ваше высочество!

— Да, с Наварры взойдет она на горизонте и засияет над Парижем! — Пибрак и Ноэ удивленно взглянули на принца, не понимая, что хотел сказать он этой фразой. А принц продолжал: — В моей душе слышится таинственный голос, который твердит мне: «Ты должен жениться на Маргарите Валуа не потому, что она прекрасна, не потому, что ты полюбишь ее или будешь любим ею, а потому, что благодаря этому браку великие события осуществятся, несмотря на все препятствия!» Говоря это, Генрих гордо вскинул голову, и вся его фигура дышала таким царственным величием, что Пибрак и Ноэ были очарованы.

Воцарилось молчание. Первым его нарушил Пибрак.

— Ваше высочество, — произнес он, — мне нечего сказать на ваши слова. Я не знаю, какая судьба ждет вас, но читаю в ваших глазах, что вы будете великим государем. Вы говорите, что это ваша звезда так ярко горит на небе? В таком случае смотрите на нее, следуйте ей, не слушайте ничьих советов, кроме нее, потому что люди, верящие в свою звезду, — сильные, большие люди!

Опять наступило глубокое молчание. Видя, что Пибрак о чем-то глубоко задумался, принц спросил его:

— О чем вы думаете?

— Я стараюсь найти способ обезвредить Рене, — ответил капитан королевской гвардии. — Разумеется, укус змеи не всегда смертелен, но все же причиняет сильную боль. Раз вы не хотите раскрыть свое инкогнито, надо найти способ обуздать Рене.

— Но каким же образом? — спросил Генрих.

— Подлых трусов можно обуздать страхом, — ответил Пибрак. — Рене — фаворит королевы Екатерины, но если бы вы оказались под покровительством короля…

— Господи! — улыбнулся Ноэ. — Это было бы лучше всего! Но как может случиться, что король ни с того ни с сего возьмет под свое покровительство людей, которых не знает?

— Ну, вы должны знать, что у нас на родине счастливые мысли водятся в большем изобилии, чем деньги!

— Это правда, господин Пибрак!

— Вот мне и пришла в голову счастливая мысль. Сейчас вы вернетесь к себе в гостиницу, а через час к вам явится Рауль и доставит парадные придворные костюмы. Сегодня вечером в Лувре чествуют испанского посланника. Бал затянется на всю ночь. Знакома ли вашему высочеству карточная игра, называемая «ломбр»?

— Еще бы! Его высочество считается первоклассным игроком!

— ответил Ноэ.

— Тогда все обстоит благополучно. Подробности я сообщу вам вечером. А теперь возвращайтесь к себе домой и ждите.

Принц и Ноэ закутались в плащи, и Пибрак провел их по маленькой лесенке к потерне, выходившей к реке. Отойдя на порядочное расстояние от Лувра, Ноэ сказал:

— Да, Анри, ваша женитьба на принцессе Маргарите грозит большими осложнениями. Почему вы все настаиваете на этом браке?

— Да ведь принцы не женятся, подобно простым людям, только для того, чтобы иметь свой дом и семью! Мне приходится считаться с политикой, Ноэ!

— Политика — незрелый плод, Анри. Яблоко любви слаще!

— Но я и не отказываюсь от этого фрукта!

— А, так вы все еще думаете о красотке-еврейке?

— Еще бы! А кроме того, мне приходит в голову смешная мысль: хорошо бы влюбить в себя принцессу Маргариту, которая уверяет, будто я — неотесанный мужлан.

Они проходили как раз по мосту Святого Михаила.

— Ба! — сказал Ноэ. — Ночь очень темна, а этот бандит Рене, должно быть, все еще в Лувре. Надо заглянуть к нему в лавочку и повидать прекрасную Паолу!

— Но послушай, Ноэ, — сказал принц, — ты, видно, очень хочешь, чтобы нас повесили? После того как ты запер проклятого итальянца в погребе, ты еще хочешь обольстить его дочь?

— Обязательно, и именно для того, чтобы не быть повешенным, — ответил Ноэ и, не обращая внимания на принца, подошел к лавочке парфюмера.

Мост был погружен во мрак, но лавочка внутри была ярко освещена. Прекрасная Паола сидела за конторкой, перед ней стоял Годольфин в пальто и со шляпой в руках.

— Отойдем в сторону, он сейчас выходит! — шепнул принцу Ноэ.

Действительно, вскоре Годольфин показался на пороге лавочки и сказал дочери Рене:

— Вы сейчас же запрете магазин, Паола!

— Хорошо, — ответила девушка.

— Я скоро вернусь — только возьму от портного парадный камзол мессира Рене!

• Предыдущая
• 11/26
• Следующая