Капитан Мак - дю Террайль Понсон - Страница 42

• Предыдущая
• 42/55
• Следующая

— Это ты должен просить у Бога прощения за свои преступления, презренный! — ответил Мак.

— Тогда умри, — произнес испанец.

И он вытянул руку и прицелился.

Но прежде чем успел прозвучать выстрел, от которого Мак, как мог, пытался прикрыться столом, на верхней площадке лестницы раздался голос:

— Остановитесь, дон Хиль, остановитесь! — произнес он.

Дон Хиль отпустил пистолет и взглянул наверх.

По ступеням лестницы медленно спускался какой-то человек.

Это был дон Фелипе д'Абадиос.

Подняв голову и увидев дона Фелипе, Мак тоже настолько удивился, что уронил стол.

— Ну, — подумал он, — значит я его поразил не насмерть.

Дон Фелипе д'Абадиос спустился по лестнице. Испанцы переглядывались с вполне понятным изумлением.

Они не понимали, почему дон Фелипе хотел сохранить жизнь человеку, который, с их точки зрения, был предателем.

Дон Фелипе продолжал.

— Назад, дон Хиль! Господа, шпаги в ножны. Капитан Мак должен иметь дело со мной, потому что это не дон Руис, как вы подумали.

— Он хочет взять реванш, — прошептал капитан.

Дон Фелипе, обращаясь к заговорщикам, заговорил снова:

— Господа, — сказал он, — моя шпага уже познакомилась со шпагой этого человека, и мы разберемся, с вашего позволения, в наших спорных вопросах сами. Здесь твой пистолет лишний, дон Хиль. Мы ведь находимся в подземелье, своды которого могут рухнуть от любого толчка. Выстрела из пистолета, может быть, будет достаточно, чтобы они обрушились и погребли нас всех.

При последних словах дона Фелипе заговорщики в ужасе переглянулись.

— Выйдете, господа, — сказал дон Фелипе. — У каждого из нас есть свой долг, который он должен выполнить. А мне нужно побеседовать с капитаном Маком.

И дон Фелипе сделал повелительный жест, не допускавший возражений.

Дон Хиль и его товарищи в полном молчании подошли к лестнице и поднялись по ней. Капитан, следивший за ними глазами, увидел, как они один за одним исчезают в темном проходе. Оставшись с доном Фелипе один на один, он воскликнул:

— Честью клянусь, дорогой кузен, я полагал, что продырявил вас насквозь.

— Хм! — усмехнулся дон Фелипе, — я, конечно, мог ответить вам, что вернулся специально с того света, чтобы оказать вам небольшую услугу, но предпочитаю признаться, что ваша шпага скользнула вдоль моего ребра.

— Это доказывает, что шпага у меня добрая, а ребра у вас крепкие, кузен.

— А потом, — все также насмешливо продолжал дон Фелипе, — нашлась добрая душа, которая пришла мне на помощь.

— Плохо она распорядилась свои добротой, эта душа!

— Славный малый позаботился обо мне, привел меня в чувство.

— О, в самом деле?

— Он отвел меня в трактир, где перевязали рану, которая, к тому же, оказалась просто царапиной, и совершенно неопасной.

— И кто же этот милосердный человек? — спросил Мак также насмешливо, как дон Фелипе.

— Да ваш лакей, дорогой кузен!

— Сидуан?!

— Он самый.

— Вот дурак, каких мало! — прошептал Мак.

— Но я нахожу, кузен, — продолжал дон Фелипе, — что вы несколько неблагодарны.

— Я?!

— Да, вы. Стоит принять во внимание, что если бы ваш лакей Сидуан обо мне не позаботился, то я и по сию пору валялся бы без чувств наверху.

— И что же?

— И не смог бы появиться здесь вовремя, чтобы спасти вас.

— Ну… — протянул Мак, — сомневаюсь, чтоб у дона Хиля была уж такая меткая рука… А потом, вы же сами сказали: при малейшем сотрясении своды бы рухнули.

— И вы были бы погребены заживо.

— Да, но со мной вместе все эти изменники, которые хотят предать Францию Испании.

Дон Фелипе засмеялся:

— Вот уж и в самом деле, рыцарские чувства!

— Вы находите?

— Они делают вам честь, капитан. Примите мои комплименты… и до свидания!

И дон Фелипе направился к лестнице.

— Что это? — спросил Мак. — Куда это вы идете?

— А вам какое дело?

— А реванш? — продолжал капитан, крайне удивленный тем, что дон Фелипе не торопится обнажать шпагу.

— Терпение! — ответил дон Фелипе. — Я возьму реванш.

— В час добрый! — воскликнул Мак. — Мы начали эту партию, но мне кажется, что на ничью мы не согласимся.

— Мне тоже так кажется, — усмехнулся дон Фелипе.

И он поднялся еще на десять ступенек.

— Послушайте, — окликнул его Мак, — что вы делаете? Вы хотите драться на лестнице? Это оригинально, но не слишком удобно.

— Дело в том, что я хотел вам сказать пару слов, милый кузен.

— Да?

— Хочу предложить вам сделку.

— Договор, вы хотите сказать? По-моему, с чертом подписывают договор.

— Пусть так… Моя сестра, донья Манча, любит вас.

— Хорошо, — сказал Мак, — и что же дальше?

— А я люблю Сару Лоредан.

— Презренный!

— Поклянитесь, что вы не станете вмешиваться в мои дела.

Мак оперся на свою шпагу, как на трость.

— Продолжайте, — сказал он, — у меня терпения хватит.

Дон Фелипе поднялся еще на две ступеньки.

— Позвольте мне похитить Сару, — окончил он свою мысль, — и я закрою глаза на вашу любовь с доньей Манчей.

— Смерть Христова! — прорычал Мак, — ты всей своей кровью смоешь низости, которые ты тут наговорил.

Дон Фелипе продолжал подниматься.

— Спускайся, негодяй, спускайся! — в ярости закричал Мак.

— Еще рано, — ответил дон Фелипе, — я еще не все сказал. Вы сегодня заходили к кардиналу, капитан.

— Спустишься ты наконец, негодяй!

В это мгновение дон Фелипе уже стоял в галерее под самыми сводами.

Внезапно он выхватил из-за пояса пистолет, и, направив его в выбоину в одной из ступеней, нажал на курок.

Раздался выстрел, и а то же мгновение лестница рухнула и распалась в пыль.

— Ну, а теперь иди за мной! — крикнул испанец Маку, вокруг которого градом падали камни.

Свод начал проседать.

Дон Фелипе был спасен, потому что он уже стоял в верхней галерее.

Мак же должен был погибнуть, потому что камни продолжали валиться, и, следовательно его должно было ими завалить под обрушившимися сводами, или ему предстояло умереть от голода в каменной гробнице.

Но брат доньи Манчи к колодцу подошел не один, как он думал.

Когда Сидуан и трактирщик привели его в порядок, он подумал, что, если он по царски вознаградит его, то Сидуан оставит его в покое.

— Подайте нам все, что у вас есть самого лучшего, — сказал он трактирщику.

И добавил:

— Садись за стол, дорогой Сидуан. Кошелек, который я тебе только что дал, должно быть, поспособствовал тому, чтобы у тебя разыгрался аппетит. Пей и ешь в свое удовольствие. И жди меня. Я дам тебе еще один кошелек, не тоньше этого, если найду тебя здесь. Я вернусь через час.

С этими словами дон Фелипе удалился, повторив еще раз на прощание: «Никуда отсюда не уходи», и затворил за собой дверь.

— Ну и ну, — подумал Сидуан, — как он торопился от меня отделаться… А деньги с ним легко заработать… Вот как подумаю, ведь капитан Мак такой порядочный человек, а ничего мне не дал… Даже в долг у меня брал…

Что происходило в душе бедного малого? Факт тот, что он вдруг поднялся, бросил салфетку на стол и, даже не подумав подобрать — неслыханное дело! — полный экю кошелек, выскочил из трактира.

Он поднялся на косогор и внимательно осмотрел низину. В ночной темноте он разглядел еще более темную тень движущегося человека, по-видимому, с трудом находившего дорогу.

— Это он и есть, — подумал Сидуан. — Ей-ей, я все же капитана знаю дольше, чем его. Мне эти испанцы показались славными людьми, но я ведь, в конце концов, могу и ошибаться, а в моем Маке я уверен. Узнаю-ка я, куда идет дон Фелипе…

Он лег ничком на землю и пополз, стараясь остаться непримеченным и не теряя из виду испанца; тот время от времени оборачивался, но Сидуана так и не увидел.

• Предыдущая
• 42/55
• Следующая