Грешница - дю Террайль Понсон - Страница 12

• Предыдущая
• 12/28
• Следующая

Он прочел вторично письмо, затем еще раз и, наконец, . мало-помалу успокоился…

Он подумал и ушел, сказав, что зайдет вечером узнать; не приехала ли барыня.

Не прошло десяти минут после его ухода, как вернулась Тюркуаза.

Лакей, доверенный сэра Вильямса, передал ей запечатанное письмо.

Тюркуаза распечатала его и узнала почерк.

— Это от него, — подумала она. «Милая моя красавица, — писал он, — вы, вероятно, воротитесь к девяти часам утра, если только мой друг виконт де Камбольх понял мои желания и хорошо исполнил их. Ложитесь спать, решительно никого не принимайте, и в особенности Фернана, который должен думать, что вы еще не приехали, и ждите меня. Я разбужу вас завтра часа в четыре или в пять».

— Все это ничего не разъясняет мне, — подумала она и немедленно легла в постель.

Утром ее разбудил резкий голос сэра Артура Коллинса.

Сонная красавица открыла глаза и увидала его сидевшим у ее ног.

— Ну, крошка, — проговорил он, — надо просыпаться и вставать.

— А! — пробормотала она. — А я так славно спала…

— Нам надо поговорить об одном важном деле.

— Поговорим, — заметила Тюркуаза.

— Тебе нравится этот отель?

— Что за вопрос!

— А триста тысяч франков, кроме этого, привлекают тебя или нет?

Тюркуаза презрительно сжала губы.

— Это немного, — сказала она, — Фернан сделает для меня гораздо больше.

— Ошибаешься, моя милая…

— Что? — вскрикнула она, привскочив на месте. Сэр Артур не моргнул.

— Мое дитя, — сказал он спокойно, — у тебя очень плохая память, и ты все время забываешь, что без меня Фернан и не знал бы даже о твоем существовании.

— Это правда, но…

— Это значит, что Фернан сделает для тебя то, что мне угодно.

— Как! — проговорила Тюркуаза. — Так, по-вашему, я не могу делать того, что хочу?!

— Нет.

Это-то «нет» было произнесено так отчетливо и таким тоном, что Тюркуаза мгновенно поняла, что ей надо подчиниться своему противнику.

— Но позвольте, — попробовала возразить она, — вы ведь все-таки не опекун мне, и если Фернану будет угодно разоряться на меня…

Сэр Артур пожал плечами.

— Что это, моя красавица, — проговорил он насмешливо, — да вы совсем не такая умная женщина, как я сначала предполагал. Неужели вы воображаете, что я устраиваю только ваши дела, а не свои…

— Это правда, — прошептала она, прикусив губу, — вы хотите получить за комиссию.

— Да, ровно два миллиона!..

Тюркуаза так и привскочила на своем месте.

— Вы с ума сошли! — вскрикнула она.

— Ну нет, — ответил сэр Артур, — я обделываю дела, вот и все.

Молодая женщина встала, надела капот и спокойно села в кресло.

Она была совершенно хладнокровна.

— Кто хочет слишком много, тот не получит ничего, — проговорила она, — Фернан любит меня и, поверьте, сделает все то, что я захочу.

Но эти слова нисколько не смутили сэра Артура и не лишили его хладнокровия.

— Ты ошибаешься, — сказал он, — мне стоит сказать только одно слово, чтобы Фернан больше никогда не был у тебя. У меня в руках находится одно из писем, которые ты писала к Леону Роллану.

Она невольно побледнела.

— Ну так я сознаюсь ему во всем, и он, конечно, простит меня.

Сэр Артур опустил свою руку в карман и, вынув оттуда кинжал, спокойно вытащил его из ножен.

— А это еще лучше письма, — добавил он прехладнокровно.

Тюркуаза испуганно протянула руку к сонетке. Баронет громко расхохотался.

— Вы знаете очень хорошо, моя милая, что все ваши люди принадлежат мне, следовательно, если бы я даже убил вас, то они помогли бы мне скрыть след моего, так сказать, преступления.

Тюркуаза опустила руку и глубоко вздохнула. Она поняла, что была связана по рукам и по ногам своим ужасным благодетелем.

— Однако, — продолжал он, — вы неблагоразумны, мой ангел, вы даже забыли уже то, что месяц тому назад вы мерзли от холода… в пятом этаже в Ситэ де Мартир… Вам теперь дали отель в пятьсот тысяч франков, одной мебели на сто тысяч экю, право на пятнадцать тысяч ливров ежегодного дохода… и вы все еще жалуетесь!.. Тюркуаза прикусила себе губы.

— Хорошо, — проговорила она, — говорите скорей ваши условия, я их принимаю…

— Отлично… наконец-то вы становитесь благоразумны, — заметил сэр Артур, садясь подле нее.

— Да, но я не предвижу, откуда могут явиться так скоро два миллиона; ведь для этого нужно время.

— Положительно это вздор, они будут у нас завтра же, если вы только будете ловки.

— Завтра?! Это немыслимо…

— Я говорю серьезно… к тому же, — добавил сэр Вильямс, — нам необходимо поторопиться. ,

— Это, сколько мне кажется, совершенно напрасно… Фернан, право, богаче всякого индийского короля… а с терпением можно бы было сделать что-нибудь гораздо лучше.

— И это опять-таки все вздор, так как он получит от своей жены в приданое, по свадебному договору, ровно три миллиона… Итак, вот все, чем он может законно распоряжаться.

— А! — заметила разочарованно Тюркуаза.

— А так как он уже тронул первый миллион, — продолжал сэр Артур, — а я беру два остальных для себя, to для вас и останется триста тысяч… Все остальное принадлежит его сыну, и никто не имеет на остальное ни малейшего права.

— Это-то, положим, все верно… Но как взять эти два миллиона триста тысяч?

— Нет ничего легче.

— Как же?

— Дело в том, моя милая, что тот человек, который делает подарки вроде отеля, никогда не откажется подписать для женщины, которую он любит, обязательство в сто тысяч экю ежегодного дохода.

— Но, мой милый, сто тысяч экю — далеко не шестьдесят тысяч ливров дохода.

— Ну, я нашел возможность помочь этому цифровому недочету.

— — Мне было бы очень любопытно узнать это средство.

— Оно очень просто… когда человек находится в опьянении от некоторых вин, то его зрение замечательно слабеет.

При этом сэр Артур вынул из кармана пять вексельных бланков и положил их перед молодой женщиной,

— Смотри хорошенько, — добавил он при этом.

— Ну, что же? — спросила она. — Я здесь вижу вексель в десять тысяч франков.

— Эх, если бы ты знала химию, — милочка, то ты, вероятно, поняла бы все без объяснений.

— То есть что?

— То, что существуют чернила, которые могут быть отлично смываемы… обыкновенно в состав таких чернил не входит чернильный орех.

— А, понимаю… то есть когда Фернан подпишет эти пять векселей чернилами из моей чернильницы, то весь текст их, за исключением, конечно, подписи, будет смыт и заменен другим, более подходящим для нас.

— Вы замечательно догадливы, — сказал, улыбаясь, сэр Вильямс, — и вполне понимаете намеки… Следовательно, теперь решено, что вы устроите так, что этот болван Фернан напишет «акцептирую» и подпишет под ним свою фамилию.

— Черт возьми, — пробормотала Тюркуаза, — все это очень хорошо, но, как кажется, не совсем исполнимо.

— Это почему?

— Потому что когда наступит срок уплаты по этим векселям, то он увидит, что был игрушкою обмана, и, вероятно, откажется платить и потянет нас к суду.

— То, что ты говоришь, совершенно верно, но векселя будут представлены не ему, а его жене.

— Почему же не ему?

— Ты это сейчас же узнаешь. Она заплатит потому, что не пожелает, чтобы память ее мужа была осквернена.

— Как память?..

— Ну, да.

— Так разве он умрет?

— Мне кажется.

На этот раз Тюркуаза с ужасом посмотрела на сэра Вильямса и отшатнулась.

— Что вы хотите этим сказать? — прошептала она.

— Гм! — ответил совершенно хладнокровно сэр Вильямс. — Срок первого векселя наступит только через три недели, а кто знает, что может случиться за это время.

Молодая женщина невольно побледнела… хладнокровие подлого Андреа возмущало ее.

— Нет, нет! — проговорила она. — Я никогда не буду сообщницей. Это верно, что я женщина без стыда и сердца… но я не хочу убивать…

Сэр Артур взял совершенно спокойно свой кинжал, который лежал на камине.

• Предыдущая
• 12/28
• Следующая