Два брата - дю Террайль Понсон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/10
• Следующая

— В таком случае отдай мне мою содержанку. Я беру свое… отдай мне ее, и я сейчас же уйду.

— Тварь! — пробормотал Арман, подходя к виконту.

Но Андреа сделал скачок назад и размахнулся своим кинжалом.

— Мне кажется, — заметил он, — что мы собираемся поиграть с этой бедной Мартой.

— Это будет игра смерти для тебя, — ответил ему Арман и бросился на него.

Но Андреа продолжал отступать, как делают это обыкновенно тигры для того, чтобы собраться с силами и вернее напасть.

И действительно, он наконец бросился на скульптора, но его кинжал ударился о кольчугу, которую скульптор имел на себе, и, не сделав ему вреда, соскользнул.

Тогда враги сцепились, нанося друг другу массу ран.

Это была ужасная, ожесточенная драка…

Бились на жизнь и смерть…

Обитатели улицы слышали крики и шум, но считали за лучшее не вмешиваться в чужое дело, говоря, что у прекрасной француженки, вероятно, было два обожателя, которые и встретились теперь».

Битва продолжалась недолго — один из соперников нанес удачный удар другому в горло, и тот, обливаясь кровью, упал на пол.

Тогда победивший, несмотря на то, что сам истекал кровью, подошел к молодой женщине, которая лежала без чувств, и подняв ее, вынес из дома.

Это был виконт Андреа.

А побежденный — Арман…

И в то время, когда он находился в предсмертной агонии, его враг похищал у него ту женщину, которую он любил так, как никто еще, может быть, не любил.

Во вторник 1843 года в одном из громадных домов улицы Дюпере художник Поль Лора давал костюмированный бал.

Все художники, скульпторы, артисты, актеры и актрисы сошлись здесь братски, чтобы повеселиться и отдать должную дань могучему таланту хозяина праздника.

В мастерской, обращенной в большую залу, танцевали маски. И каких только представителей истории нельзя было тут встретить: дамы короля Людовика XV танцевали с пажами Карла V, а в первой кадрили сошлись одновременно королева Елизавета Английская, маркиз де Лаи-цун, Агнесса Зоре и Людовик XIII.

Покуда в мастерской танцевали, некоторые из присутствующих гостей сидели на террасе и наслаждались чистым и свежим ночным воздухом.

Было уже одиннадцать часов, около одной из колонн, на террасе, сидел замаскированный, по виду еще молодой человек в костюме придворного времен Марии Стюарт.

Облокотившись на руки, он, казалось, не принимал ни малейшего участия в веселье, и веселые звуки музыки нисколько не занимали его и не доходили до него.

— Так-то все идет в этой жизни, — шептал он тихо, — люди преследуют счастье и не достигают его… Как вы смешны… вы танцуете, вы поете, и вы ни о чем больше не думаете, и даже не подозреваете, что есть люди, которые плачут и мучаются.

Он мечтал.

Так прошло несколько времени, наконец, он встал и начал тихо ходить по террасе.

В это время на балкон вышел еще один замаскированный, в ярком костюме Дон-Жуана.

— Мне кажется, — начал он, подходя к придворному .

Марий Стюарт, — что вы так же мрачно настроены, как и ваш костюм.

— Вы находите? — ответил тот и невольно вздрогнул, услышав его голос, который, как казалось ему, он уже не раз слышал.

— Мне казалось, — продолжал насмешливо Дон-Жуан, — что вы мечтали о чем-то очень патетическом, если можно только так заключить по вашим последним словам.

— Может быть.

— Не сказали ли вы только что: «О! если бы у меня было золото, то я был бы этим человеком!» — и вы посмотрели при этом на Париж.

— Да, — отвечал придворный, — я даже добавил при этом, что если бы нашелся такой богатый человек, то ему предстояло бы выполнить в этом Париже, который простирается теперь у наших ног, великое дело.

— Вот как, — заметил Дон-Жуан, — ну, а может быть, я и есть этот человек… я…

— Вы?

— Мой старый отец, которому предстоит в самом непродолжительном времени отправиться к своим предкам, оставит мне после себя четыреста или пятьсот тысяч ливров, годового дохода.

— Вам?

— Мне.

— Сколько такой человек может принести истинной пользы…

— Конечно, я и думаю жить в свое удовольствие — похищать чужих жен, девиц и вообще наслаждаться вполне жизнью.

— Бесчестность, — прошептал придворный.

— Полноте, мой милый, бесчестность только и встречается в глупостях. К тому же, говоря таким образом, не нахожусь ли я в своей роли, не Дон-Жуан ли я?

И, смеясь каким-то особенным смехом, Дон-Жуан снял с себя маску.

Придворный Марии Стюарт вскрикнул и отступил.

— Андреа! — пробормотал, он.

— Постойте! — заметил виконт (так как это был он). Вы меня знаете?

— Может быть.

— В таком случае, долой маску, добродетельный человек, чтобы я знал, перед кем я развивал свой взгляд на вещи.

— Если это вам угодно, милостивый государь, то я исполню это во время ужина.

— Это почему?

— Я держал пари, — ответил лаконически придворный и вошел в зал.

— Это странно, — пробормотал Андреа, — мне кажется, что я уже слышал этот голос.

— За стол! За стол! — раздалось в это время со всех сторон.

Ужин был подан.

Большинство гостей уже разъехалось, так что ужинало только человек тридцать.

Шумно и весело сели они за стол, и все тотчас же сняли маски.

Один только человек в костюме придворного двора Марии Стюарт не садился и не снимал с себя маски. Он стоял молча сзади своего стула.

— Долой маску! — крикнул ему женский веселый

голосок.

— Только еще не теперь, — ответил он.

— Как, вы ужинаете в маске?

— Я не ужинаю.

— Да вы будете же пить?

— Тоже нет.

— — Боже мой! — раздалось с разных сторон. — Какой странный голос.

— Господа! Я держал пари.

— Посмотрим, в чем оно состоит.

— Я держал пари, что только тогда сниму маску, когда расскажу таким веселым господам, как вы, печальную историю.

— Черт побери… печальную историю… это что-то очень скучно! — протестовала молоденькая водевильная актриса, одетая пажом.

— Любовную историю.

— О, если это любовная история, то это другое дело, — крикнула одна из графинь, — это другое дело. Все любовные истории смешны.

— А моя история между тем печальна.

— Ну, рассказывайте же.

— Но она не очень длинна, — продолжал замаскированный.

— Вашу историю!.. Историю!.. — раздалось со всех сторон.

— Слушайте, господа, — начал рассказчик, — есть много людей, которые любят многих женщин, я же любил только одну, и любил ее чисто и свято, не спрашивая даже, кто она и откуда.

— А! Так это была незнакомка, — прервала его актриса-паж.

— Я нашел ее однажды ночью на церковной паперти и всю в слезах; она была похищена, обольщена и брошена.

Ее обольститель был негодяй, убийца и вор.

Голос рассказчика был резок и производил глубокое впечатление на слушателей. Виконт Андреа вздрогнул.

— Итак, — продолжал замаскированный, — этот человек, которого она ненавидела и презирала, захотел однажды отнять ее у меня, он тайно, как вор, забрался ко мне и утащил ее. На пороге дома мы встретились. У нас не было другого оружия, кроме кинжалов… эта женщина была наградой победителю. Мы дрались. Не знаю, сколь ко времени продолжался бой, но этот человек остался победителем, и в то время, когда я лежал в луже крови, он похитил женщину, которую я любил.

Рассказчик приостановился и посмотрел на виконта Андреа. Андреа был бледен, и холодный пот покрывал его лоб.

— Три месяца, — продолжал замаскированный, — я находился между жизнью и смертью. Молодость и сила взяли свое. Я был, наконец, спасен; выздоровев, я хотел отыскать ту, которую я любил и которую похитили.

Я нашел ее, нашел умирающей, в одной из грязных гостиниц в верхней Италии, где она находилась, оставленная всеми и брошенная своим похитителем. Она умерла на моих руках, против своего палача.

Рассказчик остановился и окинул взглядом присутствующих.

Все внимательно слушали его, и ни у кого на лице не было заметно улыбки.

• Предыдущая
• 8/10
• Следующая