Академия Иллюзий. Любовь на гранях - Вознесенская Дарья - Страница 2

Я молчала и буравила её взглядом. И тогда блондиночка с преувеличенно грустным вздохом заявила:

– Ты так погружена в учебу… и не остается времени на личную жизнь.

– Не трать мое время, Луиса, – сказала почти угрожающе и сузила глаза. Конечно, в академии было запрещено использовать вредящие заклинания – вне поединков – но умные студенты знали лазейки.

Я – знала.

Бледное лицо дряни, которая решилась таки на открытый конфликт со мной – по другому я это не воспринимала – побледнело еще больше, но она не отступила:

– Просто в следующий раз, когда ты снова сядешь за учебники, обрати внимание, куда отправился твой жених.

– Чушь, – я плюнула это ей в лицо. Жаль, что только слова – все-таки я была хорошо воспитана. – И даже не собираюсь доказывать это – ты не стоишь того.

Резко развернулась и пошла к своему месту, надев на лицо непроницаемую маску.

Неужели она намекает, что Андре…

– Что сказала тебе да Кадавал? – обеспокоено спросил Алвейс, мой друг и ближайший в нашей сцепке. – Ты выглядишь напряженной…

– Ничего, – невидяще уставившись в сторону магистерского стола.

Ох, ну почему меня так вывело из себя   высказывание пустоголовой идиотки?

Это просто зависть, и девица только и ждет, чтобы уколоть меня посильней – а значит готова придумать какую угодно ложь, лишь бы я почувствовала дискомфорт. Или совершила ошибку на занятии.

Не собираюсь поддаваться!

Я сделала глубокий вдох-выдох и встала, приветствуя магистра да Валонгу, нашего преподавателя. Высокого, статного мужчину с проседью в темных волосах, с довольно острыми чертами лица, цепким взглядом и крупными губами.

Он был одним из самых требовательных и жестких – временами жестоких – магистров, но это не мешало почти всем студентам обожать его. Кристаллография – главнейшая наука в магической академии, при любой специализации, и от того, как она преподавалась, как умело доносилось знание о Гранях, и зависело мастерство мага.

Да Валонгу умел. Пусть иногда и весьма неоднозначными способами.

Мы открыли тетради – сегодня нам предстояло разобраться с новыми теориями – но не успели записать ни слова, поскольку  лекцию прервали.

В аудиторию постучали, а когда магистр недоуменно пригласил войти, мы увидели одного из секретарей ректора.

Странно. В академии серьезно относились к учебе – что студенты, что магистры, не говоря уж об Севаро-Мартин да Фаросе, нашем ректоре, держащем в своих цепких руках все управление.

И лекции прерывали только в исключительных случаях.

Нехорошее предчувствие сковало мне руки и ноги, а в горле запершило горечью. И я не ошиблась в своем предположении…

– Простите, – сказал пожилой мужчина, – но мне надо препроводить студентку да Феррейру-Ильяву к ректору… Это приказ.

– Конечно, – магистр коротко кивнул и посмотрел на меня с некоторой обеспокоенностью.

Я же встала, собрала свои вещи, передав их Алвейсу – еще не хватало таскаться по коридорам с кучей книг, как правило, за меня их носили парни из нашей пятерки – и, ни на кого не глядя, вышла из аудитории. И только в коридоре позволила себе спросить:

– Вы не знаете, почему меня вызвали так неожиданно?

– Простите, но нет, – ответил любезно мужчина.

Я вздохнула, перебирав в голове события последних дней и не найдя никаких причин. Я не нарушала правил академии, не вела себя неподобающе, вообще ничего… Так что же произошло? Ладно, вот приду и все узнаю.

Наверняка ничего страшного… а может и вовсе какой приятный сюрприз.

Заставила себя успокоиться и чинно следовать за мужчиной.

В тот момент я еще не знала, что спустя полчаса мой мир, такой упорядоченный и однозначный, рассыпется на мелкие осколки.

Еще не знала, что вскоре умрет Эва-Каталина да Феррейра-Ильяву, наследница великого рода. А родится растерянная двадцатилетняя студентка Эва Феррейра.

Которая окажется совсем не готова к настоящим реалиям казалась бы хорошо знакомого мира.

К кабинету ректора я подошла с улыбкой. По меньшей мере уголки губ тянулись в стороны в достаточной степени, а руки даже не дрожали…

Поприветствовала второго секретаря, дождалась, когда мне откроют дверь – пусть, с точки зрения академии, секретарь был «главнее» меня, но он оставался мужчиной – и присела в точно вымеренном книксене перед обернувшимся мужчиной, стоявшем у большого окна.

Севаро-Мартин да Фарос был довольно высок, худощав и симпатичен – ну если не обращать внимание на его возраст и на то, что лоб  его был испещрен морщинами, а волосы давно уже сделались седыми.

Один из самых сильных магов нашего королевства прихрамывал на одну ногу – всем известно, что от укусов тварей завесы не помогут никакие заклинания –  и имел раздражающую привычку постукивать указательным пальцем по горизонтальным поверхностям.

Но его умение управлять довольно разномастной толпой студентов и преподавателей не могло не вызывать восхищения.

– Эва-Каталина… – он вздохнул и вдруг указал рукой куда-то в угол за мою спину. – Позволь представить тебе господина Мору.

Я развернулась и сглотнула, увидев невысокого мужчину в форме дознавателя. Сердце застучало от тревожного ожидания, но я заставила себя снова присесть, склонив голову.

– Господин Мору, – вырвалось хрипло.

– Студентка Феррейра-Ильяву, – он холодно кивнул, буравя меня взглядом, будто надеялся проделать дырку в моей голове. – Я прибыл сюда рассказать вам не самые приятные новости.

Я широко распахнула глаза.

Он же не имеет в виду…

– Сядь, Эва-Каталина, – устало произнес ректор. А я… да что там сесть, я рухнула на предложенный стул, совсем не изящно вцепившись в него, будто надеялась обрести несуществующую опору.

И по мере рассказа вдавливала пальцы все больше.

Не веря, не понимая, не принимая о чем говорит этот чужой человек…

Что мои родители – опора и честь королевства – накануне ночью были арестованы и препровождены в королевскую тюрьму по обвинению в государственной измене и заговоре против короля. Что найдены неоспоримые доказательства их причастности к гнусным деяниям, что расследование, конечно, ведется, много сил брошено, а слуги и близкие в срочном порядке допрашиваются, но…

Их ведомство не может ошибаться.

Уж слишком вопиющий случай и факты, которые они собрали.

Я и сама не заметила, как начала отрицательно мотать головой. Какая там сдержанность и манеры, когда мой мир рушился!

– Нет-нет-нет… это не возможно. Бред! Я не верю, – просипела, поворачиваясь к ректору, который смотрел на меня с изрядной долей сочувствия… и еще чем-то, недоступным для моего понимания. – Отец бы никогда… и мама… Наша семья много веков служит королю, среди моих предков были  даже королевы. Мы ведь почти родственники, – голос упал до едва слышного шепота.

– Тем ужаснее то, что совершили твои родители. А может и ты…

– Что?! – я вскинулась, уставившись на сосредоточенного дознавателя. Но ректор обошел стол и встал так, чтобы перегородить обзор. А потом и вовсе присел на корточки.

– Успокойся, Эва-Каталина. Это обычная процедура – я уверен, ты ни к чему не причастна.  Но все, кто связан с семьей Феррейра-Ильяву, должны пройти допрос с помощью камня правды.

– И вы? – спросила грубовато.

– Я уже прошел.

– А мои родители? Они… ну конечно, камень ведь должен был показать! Вы же проверили и…

Я замолчала.

Потому что вспомнила, насколько маловероятно было в случае с моим отцом поверить камню и результатам допроса. Ведь советников специально учили избегать воздействия любых ментальных артефактов.

– Они бы не смогли обойти клятву рода королю, – сделала последнюю попытку.

Высказала последнюю надежду.

– Думаете мы не подумали об этом? – снова подал голос дознаватель. – Проблема в том, что не так давно появились сведения, что это стало возможным. Его Величество был очень огорчен.

Огорчен.