Тафгай (СИ) - Порошин Влад - Страница 50

В конце тренировки, в раздевалке, главный тренер подвёл некоторый промежуточный итог.

— К сожалению, эффективность нападения сегодня была не на высоте, — задумчиво сказал «папа». — Больше всех, шесть шайб из восьми попыток забила пятая тройка Тафгаева. Три шайбы смогла забросить первая тройка Федотова, остальные отметились лишь по одному разу. Что случилось?! — Повысил Прилепский голос. — В «Кукурузнике» укачало что ли? Или кому-то захотелось вернуться в кузнечный цех, или на штамповку?!

— Огласите весь список, пожалуйста! — Брякнул я с «камчатки». — На ликёроводочный, случайно, дегустаторы не требуются?

Хоккеисты в раздевалке разом закашлялись, чтобы не прыснуть от смеха в такой серьёзный и ответственный момент.

— Не смешно! — Махнул рукой главный тренер. — Завтра к игре открытия турнира готовятся тройки: Федотова, Орлова, Свистухина и…, - задумался «папа», — Тафгаева. С защитниками определимся позже. С такой игрой вам скоро одна дорога — на ликероводочный, бутылки мыть.

— А у нас в Советском союзе любой труд в почёте, — добавил я, когда Прилепский уже собирался покинуть нашу раздевалку.

— Дошутишься ты у меня, Тафгай! — Погрозил он мне пальцем.

В ночь перед первой игрой, «тупой» голос в башке как с цепи сорвался. Обиделся, понимаешь, на половое воздержание, которое образовалось само собой. Пока прилетели, заселились, первая ночь прошла, на следующий день тренировки с командой мастеров и все силы ушли на то, чтобы со своими мелкососами в состав пробиться. Где я ему должен был искать приключения на своё причинное место? Вся гостиница хоккеистами пяти команд забита. Вот если бы здесь был слёт работниц лёгкой промышленности тогда — да. А сейчас — нет!

«На речке, на речке, на том бережочке, мыла Марусенька белые ноги!» — блажила эта животная сволочь третий час.

«Если битлов не можешь, давай хотя бы Кобзона! — умолял я. — Да прекрати ты эту речку поласкать!»

«Мыла Марусенька белые ноги, белые ноги, лазоревы очи!» — продолжал горланить невоспитанный мозг моего нового тела.

Я во второй раз вскочил с кровати и трусцой засеменил в душ, где включил холодную воду, матюгнулся и сунул под струю всё свое измученное тренировками тело. Голос в голове, тут же заткнулся. Но меня вмиг стала колотить сильная дрожь, верхний ряд зубов застучал о нижние резцы, клыки и прочие жевательные костные образования. И через двадцать секунд я дрожащей рукой перекрыл кран.

«На речке, на речке, на том бережочке», — вновь включил концерт без заявок мерзотный голос.

«Заткнись же быстрее, сказал же, что завтра», — продолжил я мотив русской народной и простой хороводной песни.

«А если, а если, опять обламаешь?» — недоверчиво без всякого музыкального слуха завыл он.

«Тогда будешь петь, ты ведь первый узнаешь!» — выдохнул я, так как вроде «моё проклятие» затихло, по крайней мере, до завтрашнего вечера.

***

Пятница — это святой день недели для каждого пролетария, как труда физического, так и умственного. По себе помню. Там в будущем контракты закроем, пиццу закажем, бутылочку вина откупорим, сидим, разговоры разговариваем. Я ещё развёлся к тому времени, мог себе позволить маленькую интрижку, не на работе конечно, а так, на стороне. Душевое было время.

Да и здесь, с Казимиром и Данилычем веселились. Как ни крути, а трудовому человеку обязательно нужна разрядка, приключения с неожиданным поворотом сюжета. Принял сто пятьдесят на грудь, чтоб крылья за спиной отросли, море опустилось по колено и все встречные барышни враз стали Анджелины Джоли, на крайний случай Ноны Мордюковы, которым тоже требуется встряска после пяти монотонных рабочих дней.

В раздевалке дворца спорта «Алмаз», до которого от гостиницы «Ленинград» оказалось всего три минуты прогулочным шагом, слышимость была замечательная. Мы ещё зашнуровывали коньки, а на трибунах, подогретая пятницей публика, уже требовала: «Шайбу, шайбу!»

— Иван соври что-нибудь, у тебя это хорошо получается, — попросил меня Коля Свистухин, центрфорвард второй тройки нападения, чтобы унять предстартовую дрожь, которую ощущали все.

— Соврать? — Удивился я. — Я тут, перед тем как мы через служебный вход попали в подтрибунное помещение, обошёл вокруг дворца и сам своими ушами слышал, что если металлургов обыграем, то всю команду нашу отмутузят, когда мы в гостиницу пойдём.

Вдруг в комнате все замерли, переваривая сказанной мной, и по лицам было заметно, что хоккеисты не допоняли, шучу я или нет.

— Да вы чё? Это же шутка была, — усмехнулся я. — Поверили! Отфигачат только Федотова, Фролова и Мишина, а остальных не тронут.

Лешка Мишин даже клюшку уронил на пол от растерянности.

— Надо бы милицию предупредить, — пробормотал Толя Фролов.

— Ага, танк один неплохо было бы подогнать, — еле сдерживая смех, добавил я. — Да мужики, не ходил я никуда перед раздевалкой, успокойтесь! Но зато я точно знаю, что в сентябре следующего 72 года будет серия игр с канадскими профессионалами. СССР против сборной НХЛ.

И тут весь народ от смеха просто пополам сломался.

— Ну, ты Тафгай и заливало! — Первым загоготал Свистухин. — Скажи ещё, Фил Эспозито играть будет, Бобби Кларк этот!

— Скажу больше, — я растерялся от такой реакции партнёров, — нашу команду тренировать будет Всеволод Боров.

— Ну, ты и трещотка! — Захохотал Мишин. — Кто же в здравом уме отстранит от сборной Тарасова и Чернышёва? Это же мэтры! Глыбы!

— Херовый из тебя шутник, — пробубнил сосредоточенный на своей персональной разминке вратарь Коноваленко.

— Что за смех! — Крикнул, зайдя в раздевалку, тренер Прилепский. — Собрались, собрались! — Хлопнул он пару раз в ладоши. — Не к тёще на блины приехали! Играем с первых минут жестко, но в пределах правил, покажите сразу кто тут настоящий хозяин! Всё! Пошли на лёд!

И команда, как стадо разъярённых быков потопала, стуча коньками по резиновому ковру. Как и ожидалось, стадион был забит под завязку, и когда появились на раскатке мы, народ недовольно засвистел и заулюлюкал.

Я, прокатываясь на своей половине поля, краем глаза посмотрел на сегодняшних соперников. Что мне было известно про «Металлург» из Череповца? Команда даже не из первой лиги, а из второй, из западной зоны. В будущем получится неплохая хоккейная дружина — череповецкая «Северсталь». Вроде Паша Бучневич, один из моих любимых хоккеистов в НХЛ, родом отсюда, но могу и ошибаться. А больше ничего и неизвестно. Загадка.

После небольшой торжественной части, символического вбрасывания, которое произвели капитаны команд: Алексей Мишин от нас и Александр Муравьев от «металлургов», начался сам хоккей. Что лично мне не понравилось — много сумбура и толкотни. И ещё одна неприятная штука — наша четвёртая тройка я и два мелкососа усиленно тёрла хоккейными трусами лавку, а не резала коньками искусственный череповецкий лёд. Я поглядывал вопросительно уже десять минут чистого игрового времени на Прилепского, а он смотрел сквозь меня, как будто я стеклянный. А табло дворца тем временем показывало неутешительный для нас счёт — 2: 0 в пользу хозяев, за счёт изначальной форы в забитых шайбах.

— Дядя Иван, — легонько толкнул меня в бок Скворцов. — Что же это «папа» нас не выпускает, мы же на тренировке были лучшими?

«Зашугал я своих пареньков, раз они меня дядей Иваном стали называть», — усмехнулся я про себя.

— Потому что мы для него коты в мешке, — подмигнул я и Скворцову, и Ковину. — Ничего, несколько «мусорных смен» мы всё равно получим. Разыграем наш треугольник, и обязательно нужно забить.

— Смена! — Вдруг скомандовал Прилепский и, наконец, увидел меня. — Ковин, Скворцов и Тафгаев пошли!

Я перемахнул через борт, с удовлетворением отметил, что с нами вышла лучшая пара защитников Астафьев и Федотов, особенно хорош с первым пасом был Вова Астафьев, и покатил на точку вбрасывания в среднюю зону около нашей синей линии.

— Шайбу! Шайбу! — Ухали в моих ушах разгорячённые трибуны и ладони в толстых хоккейных крагах вмиг вспотели.