Пушистая Катастрофа - Огинская Купава - Страница 7

– Что могу сказать, босс, повезло тебе с дочерью, – фыркнула я, карабкаясь на его плечо по строгой форме городской стражи.

Эдит на все расспросы отвечала односложно или вовсе не отвечала, она была девочкой умной и ответственной и тайну нашу собиралась хранить.

И я тоже собиралась ее хранить, как самое заинтересованное лицо, а это значило, что ждала волка долгая, запутанная и невозможная даже в теории масштабная и бессмысленная болтовня.

Отряд захвата был собран быстро, вместо кареты были кони, что существенно ускорило наше передвижение.

Всю дорогу до складов я сидела за пазухой у волка, распластавшись по его груди, прижатая грубой тканью застегнутого на все пуговицы мундира, и врать могла очень сдержанно и тихо, не слыша половины наводящих вопросов.

Как бы волк ни представлял себе нашу беседу во время безумной скачки, он много чего не принял во внимание…

***

Для похитителей и шантажистов нерасторопная кучка полуголых сонных недоразумений, щурящихся на свет и окруживших их стражников, выглядела слишком бестолково.

И правда тепленькими взяли, подумала я, заметив, как некоторые зябко ежились, осоловело оглядываясь и мечтая вернуться под одеялко.

– Как минимум двоих нет, – негромко, на ухо волку, доложила я, не почуяв присутствие того отморозка, которого укусила вчера в парке, и второго, который ехал с нами в карете. Кареты рядом с домиком тоже не было, но сначала я не придала этому особого значения, а теперь вот задумалась… могли ли те двое тоже быть сильно важными винтиками?

Хельму кивнул, подтвердив, что услышал и принял к сведению.

Клетка для заключенных прибыла с опозданием. Стражники успели не только осмотреть домик, но и приступить к допросу.

Я изнывала от желания поучаствовать. Хотела попробовать себя в допросах и проверить, как скоро кто-нибудь из этих самодовольных болванчиков начнет говорить, если ему поджарить пяточки.

Я знала, что люди назвали бы мой допрос скорее пытками, смутно осознавала, что такое не поощряется, хотя не понимала почему. И могла только жадно следить за стражниками с плеча Хельму.

Волк не поехал в управление руководить допросом, а вернулся домой и весь день просидел в спальне детеныша, в дурацком розовом кресле. Слишком низком, слишком тесном и слишком неудобном для него.

Сидел в полумраке, задернув шторы и оставив гореть лишь небольшой ночник на прикроватном столике, и смотрел. Выглядел волк при этом так, что пугал и меня, и служанок, изредка заглядывавших к Эдит.

Устроившись на спинке кровати, я хорошо могла видеть их лица, когда они замечали тяжелый, мерцающий в темноте взгляд своего хозяина.

– Морду расслабь, – посоветовала я, когда терпение мое сдохло – сил больше не было смотреть на его мрачную рожу. – Если мелкая увидит, испугается, а у нее за прошедшую ночь и без тебя плохих воспоминаний с лихвой наберется.

Хельму попытался расслабиться, но получалось у него так себе.

– Спасибо.

Я растерялась.

– За совет?

– За то, что помогла ей. – Волк все еще воевал со своим лицом и выглядел жутковато. – Эдит сказала, что вы смогли оттуда выбраться только благодаря тебе.

– Да без проблем, – пробормотала я. – Ты же меня для этого и нанял, верно? Чтобы я ее защищала.

– Чтобы ты за ней присматривала. И рассказывала обо всем мне, – поправил он меня. – Эдит не должна была оказаться в подобной ситуации.

– Ты командор городской стражи, тот самый тип, из-за которого честные преступники попадают за решетку, и ты говоришь, что никто не мог попытаться надавить на тебя через дочь?

– Эта система куда сложнее, чем тебе может показаться. А закон не идеален… – ответил он через какое-то время. – До прошлого месяца между преступниками и законниками существовали определенные правила, но все изменилось после бойни в Оверане.

– Бойни?

– В тенях началась борьба за власть, – сказал он. – Не состоящий в гильдиях сброд и мелкие шайки, чтобы не лишиться жизни, покинули столицу и разбрелись по соседним городам. Нам, расположенным к Оверану ближе всех, особенно не повезло.

Из сказанного им я вынесла только самую главную мысль:

– То есть Эдит теперь всегда будет в опасности?

– Как минимум в ближайшее время. Я приставлю к ней охрану, – пообещал Хельму.

Детеныш хрипло закашлялся в подушку.

Мы переглянулись.

– Целителя? – не очень уверенно предложила я.

Потрясение и переохлаждение пошатнули здоровье Эдит, но срочно вызванный целитель заверил, что особых причин для беспокойства нет.

– Ей нужен покой, – сказал он, важно поглаживая пушистые седеющие усы. – И эти лекарства, – добавил, протягивая Хельму внушительный список.

И ушел.

– Не многовато ли? – с сомнением спросила я со своего нового, сильно удобного насеста – с плеча волка.

– Лишь бы помогло, – решил он и велел служанке купить все.

Эдит кашляла все страшнее и дольше, вяло капризничала, отказывалась есть, жалобно шмыгала забитым носом и постоянно хотела обниматься. Со мной, что волка, взявшего на себя обязанности сиделки, сильно огорчало.

Ему приходилось уговаривать Эдит поесть и выпить лекарства и читать до хрипоты сказки, а обнимали только меня. Диковатые взгляды служанок доставались тоже почему-то только мне, хотя чудить изволил их хозяин.

В какой-то момент – глубокая ночь уже плавно перетекала в сильно раннее утро, волк совсем недавно влил в детеныша очередную порцию лекарств и дремал в розовом кресле – я почувствовала исходящий от Эдит жар и всерьез всполошилась. Это я должна была быть теплее нее, это она должна была греться о меня, а не наоборот.

Чтобы не переживать в одиночестве, я разбудила Хельму, и до самого утра мы вместе сидели над неправильно горячим ребенком, дожидаясь, когда подействует жаропонижающее.

И вместе, вздрогнув, проснулись, когда покой в доме нарушила гостья.

Разрываясь между желанием еще поспать и здоровым тарсовским любопытством, которое требовало узнать, кто там заявился, я решила ни в чем себе не отказывать и поехала вниз, на первый этаж, на плече волка. В полудреме, на всякий случай вцепившись в его волосы и слабо покачиваясь в такт шагам.

У входа, быстро стягивая перчатки и одновременно пытаясь расстегнуть пальто, стояла блестяшка. Но сегодня она была какая-то не такая. На кремовом пальто и перчатках в тон не было ни камешка, в ушах скромно сверкали маленькие сережки, на пальцах, кроме обручального кольца, никаких украшений, и под длинными рукавами строгого синего платья не виднелось никаких браслетов. И даже в волосах, темных и вьющихся, совсем таких же, как у Эдит, не блестели заколки, хотя сложная прическа располагала…

Я чувствовала себя обманутой.

– Юстина, откуда ты здесь? – Изумленный волк по ступеням спускался медленно. Блестяшка успела скинуть на руки слуги пальто, изящным жестом поправить волосы и вспорхнуть к Хельму, успевшему добраться лишь до середины лестницы.

– Я слышала, что случилось, – сказала она, взяв волка под руку и подталкивая вверх. – Как я могла не прийти?

– Ты поняла, о чем я. Разве ты не отправилась с Вертом в столицу?

– Ну поехала, – согласилась она. – А потом приехала.

– Когда?

– Вчера днем.

Хельму усмехнулся.

– Тебя хватило всего на три дня?

– Верт совсем про меня забыл, друзей в Оверане у меня никогда не было, разумеется, я заскучала.

– Твой муж уехал по делам, – напомнил волк с упреком. – Ты сама напросилась с ним.

Блестяшку это почему-то разозлило.

– Ты должен быть на моей стороне. Я же всегда была на твоей! – Она встретилась со мной взглядом и запнулась. – Ну здравствуй.

Хельму покосился на меня.

– Будь дружелюбнее, – велел он. – Только благодаря этой тарсе твоя племянница сейчас дома.

Блестяшка попыталась улыбнуться и подалась ко мне, желая почесать за ухом.

Я зашипела.

В наступившей сразу за этим тишине было хорошо слышно, как тяжело кашляет Эдит за полуприкрытой дверью.