Вопросы и ответы (СИ) - "love and good" - Страница 67

Лесные эльфы и оборотни по духу несколько походили на саламандр, были намного проще и приятнее в общении, чем другие народы, с которыми Орлеандо доводилось иметь дело. Именно поэтому, наверно, они особенно нравились огненному князю.

Он хмыкнул себе под нос, ещё раз окинув взглядом карту, а после сложил её и отодвинул в сторону. Ничто не меняется в этом мире, и саламандры тоже неотъемлемая часть этого порядка. А раз так, то стоит отбросить все сантименты и действовать так, как до́лжно.

========== Вопрос 11 ==========

Комментарий к Вопрос 11

«Что ты чувствовал, когда узнал, что за переворотом стояла Луэмил?»

— Итак, стало быть, вам удалось узнать то, что я просил? — голос князя саламандр прозвучал спокойно, но острый слух внимательного опытного собеседника уловил в нём нотки нетерпения. Тот удовлетворённо усмехнулся и сделал шаг, выходя из тени, скрывающей его.

Об Аэлухеле, тени барона Ридраила, ходило множество слухов. Он был опасной и знаковой фигурой пиратского общества, хоть и прошлое его было туманным и неопределённым. Бесшумный ассасин, искуситель-змеиный-язык, умный и расчётливый интриган — у него было множество талантов, и Орлеандо определённо не пожалел о том, что связался именно с этим существом и поручил ему своё дело.

Ну, хотя бы потому, что проникнуть незамеченным в княжество в середине вулкана было не самой простой задачей. С которой Аэлухель справился настолько хорошо, что если бы он сам не захотел показаться князю, Орлеандо тоже не заметил бы его.

— Сложнее оказалось попасть в ваш дом, милорд, — Аэлухель ухмыльнулся, и его серые глаза хищно блеснули. — Чем выяснить, кто же из вашего окружения за вашей спиной плетёт паутину интриг.

Орлеандо заинтересованно приподнял бровь, скрестив руки в замо́к и спрятав за ними нижнюю часть лица. Аэлухель опустился перед ним, вальяжно закинув ногу на ногу и глядя на князя с лёгкой насмешкой.

— Боюсь, мой ответ вам не понравится, — он качнул головой, и саламандр едва заметно свёл на переносице брови.

— И всё же я настаиваю, чтобы вы его озвучили, — сдержано потребовал он, на что Аэлухель неопределённо повёл рукой по воздуху.

— Ваша сестра, леди Луэмил, обладает впечатляющим аппетитом до власти и настолько раздутыми амбициями, что её саму за ними и не видно, — насмешливо отозвался тот. — В первый раз, когда погибли ваши достопочтенные родители, ей не хватило смелости довести начатое до конца, но сейчас, кажется, она настроена как никогда решительно.

Чужие слова бьют больнее и сильнее отравленного кинжала. Яд их расползается по жилам с кровью, стягивая мышцы и затрудняя дыхание. В ушах Орлеандо звенит, и мозг не воспринимает поступающую извне информацию, и князь неосознанно крепче сжимает замо́к из пальцев. Напряжённым жёстким взглядом смотрит в одну точку перед собой и чувствует себя хуже, чем растерянный ребёнок, потерявший в толпе родителей.

Сестра… Где-то очень глубоко внутри прагматичная циничная часть его знала, что пират назовёт именно её имя. Луэмил всегда держалась высокомерно и подчёркнуто отдалённо от всех своих сестёр, брата и родителей, и Орлеандо знал, как манила и привлекала её власть и как гордилась она своим высочайшим происхождением. Которое, тем не менее, не давало ей ничего, ведь вожделенная ею власть передавалась исключительно по мужской линии.

Вся же остальная суть Орлеандо категорически противилась принимать услышанное. Да, Луэмил не была близка с семьёй, но разве могла она пасть так низко и обречь её на гибель? Особенно теперь, когда из всех них осталась лишь она да Орлеандо, да их племянники?

— На что она рассчитывает? — забывшись, с болью в голосе сам у себя спросил князь. — Даже если убьёт меня, престол достанется не ей, а Говарду.

— Если вас интересует моё мнение, — Аэлухель хмыкнул, с сочувствием быть может и не слишком показательным посмотрев на саламандра, — то смею предположить, что ваша сестра рассчитывает после вашей смерти попытаться изменить систему престолонаследования, — Орлеандо на это медленно покачал головой, и моргнув, поднял взгляд на собеседника.

— Тогда ей для этого придётся убить ещё и Говарда. А я сомневаюсь, что ей это удастся, — он устало провёл рукой по лицу, всё ещё пытаясь осознать и принять услышанную информацию. — Вы уверены, что правильно всё поняли? — уточнил, почти не надеясь на отрицательный ответ.

Аэлухель вытащил откуда-то из-за спины небольшой пакет. Положил его на стол и придвинул к князю.

— Мне жаль, господин, — он покачал головой. — Здесь некоторые бумаги, главным образом письма, которые мне удалось раздобыть. Можете не верить моим словам, как и можете считать их очень искусной подделкой, но на вашем месте я бы хорошо подумал и крепко задумался о возможности нового переворота, где на сей раз жертвой будете именно вы.

… Аэлухель давно ушёл, получив свою плату и также незаметно скрывшись в тенях, а Орлеандо всё также сидел за своим столом, просматривая доставленные им письма. Так мастерски подделать почерк, подписи и личную печать Луэмил на всех образцах мог разве что кто-то из магов, а потому Орлеандо не сомневался, что перед ним оригиналы. Сомнения и неверие, если они ещё оставались, были задушены безжалостной реальностью, и сердце князя обливалось кровью. Он мог ожидать кинжал предательства в спину от кого угодно, но точно не от родной сестры, которая к тому же проворачивала эту схему во второй раз.

Покачав головой, Орлеандо отложил последнее письмо в сторону. Он спрятал лицо в руках, чувствуя себя разбитым и растерянным. Он не знал, что должен был делать как правитель и как брат. Но ему предстояло сделать этот выбор и решить, кто же в конце концов в нём победит: правитель или брат.

Предавший однажды обязательно предаст ещё раз, а Орлеандо нёс слишком большую ответственность. Сотни жизней были под его защитой и в его руках, потому что он был князем, дававшим клятвы. Нарушить их и поставить под угрозу? — чем же тогда он будет отличаться от лживой сестры, отвернувшейся от них? А потому отнимая в конце концов руки от лица и глядя впереди себя твёрдым взглядом, Орлеандо завершает внутреннюю борьбу, оставляя на сердце глубокую рану.

Однако правитель в нём всё-таки побеждает брата.

========== Вопрос 12 ==========

Комментарий к Вопрос 12

«Как ты относился к своим сестрам?»

«Последний ребенок, так еще и мальчик. Значит, ты рос в окружении женщин? Расскажи о своих сестрах»

«У тебя большая семья, Орлеандо. Расскажи о каждом члене своей семьи. Какие они? Что любят? Какие у них привычки? Какие у вас установились отношения? Можешь в одном ответе, можешь о каждом по отдельности»

— Здравствуй, сестра.

Негромкий мужской голос эхом отбивается от каменных стен. Внимательным взглядом Орлеандо смотрит впереди себя, вчитываясь в вырезанные в золотых пластинах руны. Семейная усыпальница княжьей семьи выделяется сдержанностью и даже аскетизмом на фоне того богатства, в котором живут её ещё живые члены.

Конечно, за настенными надгробиями нет гробов, в которых лежат тела. Саламандры не хоронят своих мертвецов так, как это делают, к примеру, средние гномы или оборотни. Своих умерших они предают не земле, а огню, а после вырезают на стене памяти их имена, чтобы никогда не забывать — в каждом роду есть такая стена, давно превратившаяся в своеобразный склеп. И конечно, княжий род не исключение.

Золото блестит в свете горящих лампад, но Орлеандо сейчас мало интересует вся его великая и многочисленная родня. Он приходит почтить память конкретных членов семьи, а потому решительно подходит именно в этом направлении. Как иронично.

Десятый и самый младший ребёнок, Орлеандо всегда был окружён заботой и женским вниманием. Девять старших сестёр это вам не шутки, знаете ли, и Орлеандо ещё застал те дни, когда все они находились под надзором и опекой венценосных родителей. Орлеандо помнит те дни, хотя со временем чёткость воспоминаний начала стираться — шутка ли, всё это было, когда не закончилась ещё его первая жизнь!