Вопросы и ответы (СИ) - "love and good" - Страница 28

Впрочем, его народ ещё не худший представитель подобных настроений. Можно даже сказать, что чувство собственной уникальности у вампиров выражено едва заметно, и Дуики иронично ухмыляется, бросая косой взгляд на карту. Горные эльфы в этом плане бьют всевозможные рекорды, определённо.

Высокомерные и взирающие свысока на всякого, кто не относится к их народу, — с ними иметь дела было неприятнее, чем даже с замкнутыми и скрытными низкими и высокими гномами. И если гномы просто не хотят контактировать с внешним миром, а потому ведут себя неприветливо и отталкивающе, то горные эльфы — зазнавшиеся высокомерные ублюдки, считающие себя сверхрасой, а остальных вторым сортом. Дуики терпеть не мог такого, и только дипломатический такт и выдержка удержали его от скандала между двумя державами.

С настороженностью он до сих пор относится к саламандрам-наёмникам, а также к средним гномам. К первым потому, что границы и понятия чести у них весьма своеобразны, и первостепенную важность в отношении с другими народами им представляет выгода. Ко вторым же потому, что они хитры и сами себе на уме, лавируют между разными сторонами и силами, везде стараясь остаться в плюсе. Бесспорно, гибкая и удачная политика, но Дуики был слишком благороден и высокоморален для того, чтобы спокойно принимать её.

Конечно, мнение одного дипломата едва ли кого-то интересовало, как и не имело права повлиять на внешние связи его родной страны. Но ничто не мешало Дуики внутри себя установить собственное отношение, и анализируя, он пришёл к неутешительным выводам: всё-таки он типичный вампир. Ведь из всего многообразия культур и народов почти всех он недолюбливал и презирал или относился с прохладным высокомерием, как к полудиким ундинам.

Лишь сильф он уважает больше остальных народов, прославленных на весь континент первоклассных мечниц, выдающихся мудрецов и философов. А оборотни и лесные эльфы приятней всего по нраву. Простые и понятные, прямолинейные — наверно потому эти два народа Дуики воспринимает с такой лёгкостью и симпатией.

Он вздыхает, стряхивая угнетающие мысли. Междунациональные связи такие сложные. Но он дипломат, его отношение не должно влиять на работу. И Дуики прячет его глубоко внутри себя, демонстрируя каждый раз исключительную вежливость и учтивость каждому, с кем доводится общаться. А остальное совершенно неважно.

========== Вопрос 25 ==========

Комментарий к Вопрос 25

«Почему ты так не любишь готовить?»

Родные земли давно остаются позади. Дуики уходит, оставляя их за своей спиной, и он солгал бы, если бы сказал, что сожаления не душат его. Он потерял всё, что имел, и теперь стал никем, превратившись в бродягу. И нет, не материальные блага вызывали в нём тоску и боль по утраченному.

Он был наследником старой и знатной фамилии, но при всём обилии богатств своего рода был небогат. Имел лишь двух действительно важных и близких существ — и потерял их обоих, не в силах никак повлиять на их судьбы и что-либо изменить. А потому он ушёл, чувствуя себя преданным и брошенным собственной родиной.

Без цели и особого желания он скитался по миру, не зная, что делать. Вынужден был сам заботиться о себе, и в отличие от большинства высокомерных аристократов, действительно мог себе это позволить. Прекрасно обходился малым, словно до этого несколько столетий не рос в достатке, роскоши и дворянском воспитании.

Впрочем, Дуики всегда отличался от вампиров своего сословия. Никогда не кичился ни богатством, ни происхождением, и был весьма сдержан как в поведении, так и в привычках. Мог спокойно пожертвовать любым излишком и даже не заметить его отсутствия. Он был похож в своих проявлениях на хорошо образованного простолюдина, но никак не на типичного аристократа. И теперь этот навык ему очень даже пригодился.

В добровольном изгнании он мог полагаться только на самого себя. Сам себя обеспечивал, сам себя защищал и сам себя кормил — если хочешь жить, придётся подстроиться под все условия, в которых пребываешь. И Дуики подстраивался весьма успешно, лишь в одном пункте терпя хронические неудачи.

В готовке не было ничего сложного. Тем более в элементарном приготовлении простой похлёбки или мяса. Справиться с этой задачей мог даже ребёнок, что уже и говорить о высокообразованном мужчине?! И тем не менее каждая необходимость что-нибудь приготовить вызывала внутри Дуики волну отрицания и негодования. Уж лучше он будет голодать, чем опять займётся этим проклятым делом! Так что неудивительно, что за время странствий он похудел ещё сильнее, чем был до этого.

А всё потому, что у него хронически не получалось приготовить что-нибудь хоть сколь-нибудь сносное.

Это казалось каким-то глупым проклятием, но если речь заходила о готовке, то в руках Дуики всё горело практически в прямом смысле. Опытным путём он перепробовал все походные техники приготовления пищи — и все они благополучно проваливались, вызывая у него раздражение и злость. И как, скажите на милость, ему было выживать в таких условиях?!

Определённо, готовка была абсолютно не его делом. Пусть Дуики был умел во многих сферах, пусть научился за годы странствий многому из того, чему аристократов не учат, но готовка… Эта наука так ему и не далась.

========== Вопрос 26 ==========

Комментарий к Вопрос 26

«Вопрос-гадание

Загадываете случайное число, ну или просите кого-то загадать вам, берете ближайшую/любимую книгу. Открываете ее на странице с номером загаданного числа и начинаете ответ с первого предложения на этой странице.

Если там упоминаются имена персонажей, можно поменять их на подходящие»

— Керзаир движется в сторону Ангарии-ду-Эршиму, — склонившись над картой, проводя пальцем по линии движения вражеских войск, произнёс светлейший герцог Узаир. — Его цель быстро занять земли светлейшей герцогини Ахваин.

— Он не изменяет себе, — недовольно нахмурилась Айлисин. — Хочет откусить самый лакомый кусок и отрезать нас от торговли…

— Не думаю, что это его цель, — скосив глаза на королеву, тем не менее терпеливо отозвался Узаир. — Иначе он сделал бы это раньше, когда у него были более благоприятные условия, и Дом Финшаал был без своего главы.

Военный совет был собран как всегда в это неспокойное время впопыхах. Дуики слушал разговор краем уха, погрузившись в задумчивость. Он потирал подбородок, скользя взглядом по карте, анализируя действия противника и слова светлейшего герцога.

Действительно, поведение Керзаира было непонятным. Единственный путь на Ангарию-ду-Эршиму, столицу богатого торгового Дома Ильяву, для короля-отступника пролегал по морю: из сухопутных территорий Дома Ламешта армия Керзаира была выбита, и он потерял опорные заставы, позволившие ненадолго закрепиться на этом стратегически важном плацдарме. Но у Керзаира не было достаточно опыта и ресурсов, чтобы вести морское сражение. Разве что только…

— Вы уверены, милорд, что Керзаир движется именно на Ангарию-ду-Эршиму? — негромко переспросил Дуики, переведя взгляд на замолчавшего герцога.

— Да, — решительно кивнул тот. — Шпионы и разведчики докладывают об этом.

— Скверно, — Дуики нахмурился, потерев подбородок.

— У вас есть какие-то мысли по этому поводу? — заинтересованно вскинув бровь, проницательно заметила Ахваин, и Дуики сдержано улыбнулся уголками губ, едва заметно кивнув.

— Если позволите, — и получив кивок от королевы, продолжил: — Светлейший герцог прав в одном: если бы Керзаир хотел отнять ваши земли, миледи, он бы сделал это тогда, когда морские границы были беззащитны. В конце концов, разве не для того он стремился ослабить мой Дом как можно сильнее? — Дуики обвёл присутствующих взглядом. — Очевидно, первоначальная его цель была стратегического характера: Дом Агреда находится в невыгодном географическом расположении, и Керзаиру важно было закрепиться в стратегических пунктах на суше, чтобы продолжить свою экспансию. Дом Финшаал уязвим и без главы — он не представляет угрозу, с ним можно разобраться позже. С одной стороны, это тактический промах, с другой — спешку Керзаира можно понять: ему важно было ударить внезапно и стремительно, пока у него были силы и ресурсы. Он не ожидал, что я вернусь и возглавлю свои земли, поэтому изначально он сосредоточился на более трудной и важной задаче, чем присоединение ничейных земель.