Застеколье (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 39

Мне понравилось сочетание коричневых и ярко–желтых цветов, из которых состоял бордюр. Интересно, из чего выполнен сам меандр и его фон? На дерево не похоже, для камня – слишком ровные оттенки, нет посторонних вкраплений. Может пластмасса? Подумав, сам же посмеялся своему предположению – это кость.

Чем дальше я шел, тем меньше нравились помещения, по которым меня вели. Похоже, я ступаю по плиткам, изготовленным из черепов.Интересно, кому они принадлежали? Для человека – великоваты, раза в два больше моего.

По моим подсчетам, мы прошли не меньше километра, пока конвоиры не подвели меня к очередной двустворчатой двери, где меня ждали … нет, не новая пара карликов, а старые «знакомые», которых мои друзья из Застеколья называли «терендеями». Мне же они напоминали давно вымерших неандертальцев. (Может, «паркет» и был сделан из их черепов? Не факт, но это я так, как рабочую гипотезу…)

Пара волосатых мужиков, перед которыми и Валуев покажется подростком, без оружия, зато в новехоньких шкурах, посмотрели на меня лениво и высокомерно. Под локти они брать не стали, а лишь кивнули – мол, вперед!

Не скажу, что сильно испугался терендеев, но пожалел, что при себе не оказалось кистеня. Пусть не того шара на цепочке, которым я проламывал черепа в моем первом бою, а хотя бы какой–нибудь гирьки на шнурке. Ну, раз нет, так уж нет, что поделать.

Забавно, но только сейчас понял, почему тюремщикам (виноват, охране и конвоирам) запрещено входить в камеру с заключенным с оружием. Будь у терендеев какое–нибудь копье, я попытался бы его отобрать. Не знаю, вышло бы из этого что–то толковое, нет ли, но попытался. (А ведь могло и получиться!)

Я шел по очередному проходу, по ширине и высоте напоминавшему школьный спортзал. Пол, выложенный в «ёлочку» узкими прямоугольниками бледно–желтого цвета теперь действительно напоминал паркет, а стены украшены батальными сюжетами – огромные цверги расстреливают из арбалетов маленьких врагов. Любопытно, почему враги–лилипуты? Решили сэкономить кость? Или, из идейных соображений? В Древнем Египте фараон–победитель изображался во весь рост, а его противники – хетты, нубийцы, рисовались величиной с кошку. Но там хоть можно разобрать – кто есть кто. Тут же, неприятель изображался настолько мелким, что не поймешь – кто такие, или, что такое? После пребывания в Застеколье очки на минус три, которые я носил с двадцати лет, оказались не нужны, но все же не смог разобрать – люди это или иные существа? Кажется, у некоторых торчали хвосты, а вот тут, где изображение было покрупнее, у поражаемого врага было три глаза…

Возможно, тут и не в зрении дело, а в том, что я не верил своим глазам. Все–таки, есть у нас привычка «подстраивать» увиденное под собственное сознание. Ну, не встречал я людей ни с хвостами, ни с глазом на лбу. (Впрочем, это не означает, что их нет.)

К изделиям из кости я отношусь сдержанно. И где–то – равнодушно. Недавно видел по телевизору передачу, посвященную Юджину фон Брюнхенхайну, прославившемуся после смерти. Пекарь, не получивший никакого образования, раскрашивал кости мелких животных и делал из них сказочные замки, королевские троны. Теперь эти изделия стоят в самых престижных галереях, а коллекционеры готовы платить за них любые деньги. Меня его произведения не вдохновили. Ну да, каждому свое.

Следующий цикл рисунков был еще интересней и, чем–то напоминал подвиги Геракла, где в роли герояизображался слегка седоватый цверг. Вот он держит на плечах что–то напоминающее огромное яблоко (небесный свод?), здесь попирает ногой тушу ящерицы, там держит за рога странных животных (ни разу не видел слонов с рогами!).

А вот эти изображения выбивались из общего ряда, потому что фигуры были выполнены в натуральную величину. Причем, не одно изображение, а целая серия. Этакий настенный «комикс», где вместо красок или карандаша используются самые разные оттенки костей, а главными героями были женщина (во весь рост!) и цверги, как они есть – невысокие, мохнатые, в набедренных повязках. Вот женщина стоит, подняв руки вверх, словно бы призывая на помощь небо; здесь она закрывает собой маленьких людей, разбегавшихся перед карликами; тут ее берут в плен, набрасывая арканы. И, наконец, последняя картина – коленопреклоненная женщина смотрит, как карлики несут в озеро крошечные тела…

Изображение женщины показалось мне знакомым. Ну, еще бы, если это Айыы Сиэна! Очень даже любопытно – кто же она такая, моя сокамерница, если удостоилась такой чести? Возможно, шаманка, не успевшая призвать на помощь своему народу духов–покровителей, а то и вождь племени. Кто знает, как там оно было у народа Олонхо? Вполне возможно, что у них царил матриархат.

Чтобы рассмотреть картины, я невольно замедлил шаг, а в одном месте даже остановился, внутренне напрягаясь, в ожидании толчка в спину. Но, к моему удивлению, конвоиры вели себя очень корректно. Ни тычка, и ни пинка не последовало. Может быть, им дано указание не чинить препятствий в осмотре галереи? Знать бы точно, остановился бы и внимательно бы все осмотрел. Не «третьяковка», конечно и, даже не картинная галерея народов Востока, но все равно любопытственно. Тем более, можно было что–то почерпнуть для себя, как разведчика. Но, теперь уже поздно. Не возвращаться же и не начинать все сначала. Возможно, на обратном пути, если меня поведут этой же дорогой (и, если поведут вообще – тьфу–тьфу, чтобы не сглазить!), попытаюсь устроить осмотр достопримечательностей.

Мы миновали зал, с изображениями Айыы Сиэны и перешли в новый. На сей раз, конвоиры остались прежними и меня никто никому не сдавал. Видимо, так положено, потому что зал был еще не отделан и не приобрел собственных охранников. Стены бугрились неотшлифованным камнем, а кое–где сочились водой (Интересно, перед тем, как «инкрустировать» камень, прокладывают ли цверги какой–нибудь влагостойкий материал, или кость сама удерживает влагу?), под ногами тут и там попадались осколки гранита, выбоины и я ямы – хуже, чем на наших дорогах. Кое–где вдоль стен сложены в штабеля … лампы дневного света. В штуках не оценю, но в кубометрах – двадцать – двадцать пять. Их–то где откопали? Неужели цверги прошлись по помойкам, куда нерадивые горожане выбрасывают использованные лампы, презрев закон об утилизации? Или, это новые? Интересно, зачем карликам лампы, да еще в таком количестве? Неужели собираются электрифицировать подземелье? Если да, то могли бы запастись современными, энергосберегающими.

Потом меня снова вели по каким–то пустым переходам, пока не довели до искомого места – огромных дверей, опять–таки отделанных костью. Мои караульные просто открыли створки, а догадаться, что нужно пройти вперед, я сумел сам.

После увиденного в тоннелях, я ожидал чего–то подобного. Поэтому, не слишком удивился, оказавшись в огромном зале, сияющем нездоровой белизной, исходившей от сотен, а может, тысяч, человеческих черепов, смотревших на меня со стен, с пола и с потолка.

– Человек, подойди, – донесся до меня надтреснутый старческий голос.

Я оглянулся по сторонам. На фоне могильной белизны не сразу рассмотрел подиум посередине зала. Узрев, послушно подошел.

В глубоком кресле, похожем на королевский трон сидел скрюченный цверг, облаченный в яркую мантию. Его голова, руки, торчавшие наружу, были покрыты сивой порослью волос, выдававших, насколько он стар. Конечно, по сравнению со своими изображениями (ну, кто же кроме короля мог быть прототипом «подземного Геракла»?) он изрядно состарился и поусох. Но все равно, даже и без короны он походил на сказочного подземного короля – такой силой и властностью веяло от скорченной фигурки.

– Здравствуйте, – холодно поприветствовал я короля.

– Не нужно тратить слова на то, чего ты в действительности не желаешь, – усмехнулся старик.

– Вы умеете говорить по–русски? – заинтересовался я, пропуская мимом ушей явный сарказм.

– Я говорю на всех языках, – равнодушно ответил цверг. – На тех, которые были, на тех, что есть и, на тех, которые будут.