Сны Эстер (СИ) - "Salvill Vilder" - Страница 75

— Чем больше ты меня в этом заверяешь, тем меньше мне верится, что ты не разрабатываешь втихаря изощрённый план мести… — всё равно с сомнением тихо пробормотала Эстер.

Арлен на это тихо рассмеялся. А Эстер поймала себя на мысли, что наблюдает подобное в первый раз за всё это время. Или было, просто за остальным позабылось?

— Тильд, ты злишься? — вдруг обратился он к фамильяру.

— Вот если бы ты был архимагом…

— Ясно всё с тобой, — не стал дослушивать его маг. — Вот, Тильд злится, тебе легче? Возможно даже попытается мстить. Не знаю пока, что из этого выйдет… — тут к нему вернулась относительная серьёзность. — Но, как я уже говорил тебе ранее, лично я никому и никогда не мщу.

— То есть, ты мне сейчас со всей серьёзностью утверждаешь, что никому и никогда не делал чего-либо дурного только из злости и личной неприязни? — решила ещё раз уточнить Эстер.

— Никогда и никому.

— И не угрожал?

— Ну, почему, было дело, но до выполнения никогда не доходило.

— И даже не желал?

— Даже не желал. По крайней мере, искренне.

Откровенно не верилось. Так получалось, что на этой полупустынной улице среди редких обычных прохожих, зачастую хмурых и безрадостных, вдруг затесался совершенно невозможный человек, утверждающий, что не держит ни на кого зла и возвращать его во имя справедливости не желает. Девушка была уверена, что даже пробежавший мимо с явно каким-то поручением мальчишка, на ходу извинившийся за то, что ненароком чуть не задел её, втайне мечтает натворить каких-нибудь пакостей кому-то из своих хозяев, что посылают его с этими поручениями. Что торговка цветами, приветливо встретившая в своём маленьком магазинчике очередного покупателя на самом деле держит эту улыбку на лице только чтобы наконец что-нибудь купили и оставили её в покое, потому что от запаха такого количества цветов у неё уже болит и кружится голова, а от обилия разноцветных пятен рябит в глазах. И мясник за углом дома, мимо которого они только что прошли, разрубая туши представляет на их месте своего начальника, задерживающего зарплату, или санитарного инспектора, которому по каким-то причинам не нравится его лавка. И всех их Эстер понимала, всем в какой-то мере сочувствовала, потому что на их месте вела бы себя точно также. А этот…

— Не верю, — прямо призналась Эстер. — Вот так прям даже никогда и никому, не бывает такого!

— Опять-таки не вижу в этом никакого смысла, — попытался пояснить Арлен.

— Даже когда совсем-совсем плохо относились?

— Даже тогда.

— Но ведь всем не угодишь!

— Если я не могу исправить ситуацию, предпочитаю поскорее от таких отдаляться, чтобы про меня просто забыли.

— Ах вот зачем тебе эта ненастоящая скука… — наконец собрала все кусочки мозаики девушка, окончательно собрав образ и поняв частично логику его существования.

— Ты о чём? — насторожился собеседник.

— О том, что ты притворяешься скучным. А сейчас не притворяешься.

— А я говорил, что она догадалась, — вдруг вставил Тильд.

— Ну, что ж, проверить стоило, — Арлен только пожал плечами и вернулся вниманием к немного ошеломлённой Эстер. — Догадалась — молодец. Значит, над образом ещё надо работать.

— Не надо, ты мне живым нравишься больше, — не совсем понимая, притворяются они снова или и вправду её раньше раскусили, пробормотала девушка.

— Ну тебе я хоть каким-то нравлюсь, в отличие от некоторых других личностей.

— И вот реально никогда не хотелось этим самым личностям хорошо так хотя бы в глаз заехать или дела подпортить? — вернулась к предыдущей теме Эстер.

— Я же уже пояснил.

— И в прошлом не хотелось? — продолжала выпытывать она, по пути вспомнив пару известных её теперь деталей: — Даже когда этот второй ученик выпендривался?

— Лейтон не выпендривался, — возразил Арлен.

— Ещё как выпендривался, он только этим и занимался! — снова очнулся Тильд.

— И ритуал этот… Никогда не хотелось вернуться и отомстить? — с поддержкой фамильяра Эстер и вопросы задавала уверенней.

— Отомстить за что? Ритуал вообще не трогай. Лейтон в том не виноват.

— Не виноват? Да он избавиться от тебя пытался! — резко повысил голос Тильд, поднимая шёрстку дыбом.

— А я почти позволил, согласившись. Сам дурак.

— Вот именно, что дурак!

— Так что Лейтону мстить не за что, — игнорируя фамильяра, продолжил он.

— Ну хорошо, а архимагу этому? — продолжала также задавать вопросы Эстер.

— Деврексу? За что? За то, что спас мне жизнь? Да не будь его, мы бы сейчас с тобой тут не разговаривали… — неохотно как-то ответил Арлен.

— Если бы не Лейтон, её бы и спасать не пришлось! — снова вмешался Тильд.

— И, если мне не изменяет память, о моей жизни ты беспокоился в последнюю очередь, — вдруг ощутимо огрызнулся на звероящера хозяин.

— До ритуала угрозы не было!

— Вот только тебя не было и после.

Эстер в этот момент почему-то содрогнулась, сама не понимая, чего именно испугалась. Что-то холодное и липкое словно волной прошлось по коже, в ушах тихо зазвенело. Тильд резко сорвался с его плеча прочь, к ней. Девушка думала, что он, как всегда, останется у неё, но звероящер прыгнул дальше, больно оцарапав руку, зацепился за карниз ближайшего дома и побежал прочь вдоль стены, пока не скрылся в переулке за углом.

— Ладно, наверно, не стоило трогать эту тему… — виновато вернулась она вниманием к Арлену.

Но он, похоже, не слышал, всё ещё глядя вслед убежавшему спутнику.

***

— Ты ведь всё-таки откажешься?

Он опустился на берег, снова переведя взгляд на горизонт. Вокруг всё казалось таким гармоничным, спокойным. А он опять лишний комок нервов. Беспокойство за несколько лет стало слишком привычным, и это только порождало новые страхи. Навязчивые мысли заглушали даже стрёкот цикад, а голос фамильяра звучал сплошной молитвой. К колючей нервозности добавился затягивающий пустой комок горечи. Он поудобней накинул одеяло на плечи. Звероящер подобрался ближе, робко и неуверенно прижимаясь к земле.

— Так что же? Откажись. Пожалуйста… — Он никогда ещё не выглядел так жалко. — Ты же знаешь, чего он на самом деле хочет…

— Знаю.

— И ты идёшь у него на поводу?

— Иду.

— И тебе совсем не жаль?

Зверёк подобрался вплотную, попытался заглянуть в глаза хозяина, свернулся клубком на краешке одеяла. Это было похоже на их первую встречу на том, далёком теперь берегу реки. Но тогда они встретились, чтобы потом навсегда застрять на берегу этом. История как будто повторялась, но в другую сторону.

— Откажись. Прошу.

Смотреть на фамильяра не было сил.

Когда он наконец поднял взгляд, звероящера уже не было. Стрекотали цикады, качал травы влажный прохладный ветер, едва светлел уже горизонт на пути у реки. Он когда-то думал, что не переживёт. К подобному одиночеству уже не приходилось привыкать.

***

— Эй, ты меня слышишь? — забеспокоилась Эстер.

— Он бы всё равно нашёл повод, — вдруг возвращаясь в столь уже ненавидимое ею состояние, как-то невпопад ответил Арлен. — Он всегда находит.

На том он, не глядя на Эстер, двинулся прежней дорогой. Девушка не сразу бросилась догонять, то и дело оглядываясь назад, на карниз.

— Повод чему? — не могла не задать она вопрос.

— Повод в очередной раз показать, что ему всё ещё есть за что меня ненавидеть. И он в чём-то прав.

Эстер почему-то захотелось его ударить. Ни за что, просто так, просто чтобы выбить из этой вязкой апатии, которая ей откровенно надоела. Но она только тяжело и раздражённо вздохнула, подсознательно понимая, что это не поможет. Оставалось только ждать.

Местность вокруг наконец стала более или менее знакомой. Эстер уже смутно вспоминала дорогу. Сейчас они свернут направо по оживлённой улице, где легко и просто попасть под колёса очередного полуслепого извозчика, там пройдут мимо двух магазинчиков — один с тканями, другой с часами — а там через перекрёсток и налево как раз будет нужное здание. На затоптанной клумбе посреди перекрёстка ходил из стороны в сторону и что-то воодушевлённо вещал небольшой — десятка два, или чуть меньше человек — толпе вокруг него некий субъект в потрёпанном буром плаще и уже знакомом Эстер сером берете. Он ходил из стороны в сторону, то и дело поглядывая на стоящего на углу здания сонного полицейского и время от времени суя в толпу одну из листовок, стопку которых держал в руках. Иногда их брали, но чаще ему приходилось снова поднимать руку и в процессе воодушевлённой, но невнятной из-за шума вокруг речи размахивать листовкой над головой.