Путь Кочегара I (СИ) - Матисов Павел - Страница 21

— В злобе и ненависти

Погрязли души людей. За тучи

Солнце зашло… — изрек Ли Кон, поправляя съехавшую на спину шляпу и отряхиваясь.

После драки и валяния на дороге кимоно господина обзавелось несколькими дырами и грязными пятнами. Мо-Шэн определенно прибавится работенки. Наследник кое-как отряхнулся, поправил сбившийся пояс и шляпу, после чего заметил:

— В таверне Ночной Гость мне были явно не рады. Ты об этом ничего не знала? Два года ведь в оруженосцах ходишь…

— Я старалась держаться подальше от притонов и прочих злачных мест, господин Кон.

— По-онятно. Здесь есть таверны, в которых на меня не будут бросаться с кулаками?

— Сложный вопрос, — Сати склонила голову набок. — Но вы часто наведывались в Бамбуковую лапшу.

— Давай проведаем, — вздохнул он. — Но ты зайдешь внутрь вместе со мной.

— Как пожелаете, молодой господин.

Они отправились в другую часть Шейчжоу, и вскоре достигли среднего по размерам заведения, где продавали еду и выпивку. Лапшу здесь подавали в особых половинках бамбука вместо керамических мисок — отсюда и пошло название. Когда они вошли внутрь, народ на какое-то время притих, но затем вернулся к своим делам, перестав обращать внимание на вошедших. Посетителей средь бела дня было не так уж и много. Обычно заведения подобного плана набиваются вечером.

— Прошу простить за вторжение, — обратился Ли Кон к немолодому хозяину за прилавком. — Я страдаю провалами в памяти. Дядя, не видели ли вы случайно меня несколько дней назад с кувшином дорогого саке Утренние Слезы?

— Господин Кон, как же не видели! Вы с Коротышкой Жонгом приходили сюда хвастаться.

— Я был у вас в тот день? Говорил что-нибудь?

— В крайне скверном настроении вы были тогда, — покачал головой лапшичник. — Все гуна обзывали разными нехорошими словами, почем зря. Пусть благословен будет путь правителя мудрого…

— Значит, с Коротышкой Жонгом? Где его можно найти?

— В кабаке каком ошивается или в кости играет поди, — пожал плечами владелец. — Могу сына послать за ним, коли заказ сделаете.

— Да-а, подкрепиться не помешает. Лапша у вас вкусная?

— Лучшая во всем Шейчжоу!

— Тогда нам две порции, мастер!

— Я сама заплачу, — добавила Сати настойчиво.

Ли Кон и Бхоль устроились за одним из столов. Обычно, когда господин был со спутниками, Сати выбирала другое место или просто ожидала на улице. Но сейчас было бы странно садиться в сторонке. Сюзерен с интересом рассматривал убранство помещения, пока повар занимался готовкой. Вскоре им принесли удон с травами, и они принялись насыщаться. Сати с интересом следила за тем, как господин неуклюже пытается подцепить лапшу палочками и с удовольствием поглощает еду.

— Фу-х, остренько. Аж воспылал!

Пара уже заканчивала трапезу, как в лапшичную ввалился пухлый невысокий человечек с бегающими вечно лучащимися самодовольством глазками.

— Брат Кон! Давно не виделись! — сразу заметил их Коротышка Жонг и расплылся в желтозубой улыбке.

— Жонг? — уточнил Ли Кон.

— А кто ж еще?

Коротышка подошел к их столу и дружелюбно хлопнул сюзерена по плечу.

— С памятью у меня проблемы, брат Жонг, — покачал он головой. — Но ты садись, рассказывай.

Жонг охотно плюхнулся на лавку рядом. У Сати сразу пропал аппетит, и она отодвинула миску. Когда Ублюдок Ли и Коротышка Жонг сходились, это обязательно приводило к наиболее мерзопакостным последствиям. Жонг не был практиком, но имел обширные связи в городе. Он активно пользовался славой и деньгами Ли Кон Чая, и тот позволял ему.

— Неважно выглядишь, брат Кон. Все еще скорбишь из-за прекрасной Жунь-эр?

— Кого?

— Ваша невеста Жунь-эр — волшебной красоты принцесса провинции Лонглин, — пояснила кратко Сати, привыкшая объяснять базовые сведения потерявшему память. — Ее называют Фарфоровым цветком триумвирата. Я слышала, что ваши родители заключили брачную договоренность много лет назад. Что касается Жунь-эр, то до меня доходили слухи, что она уже перешла на ступень Бойца, тогда как вы… не выказывали аналогичных успехов, — постаралась сгладить углы девушка.

— О как! Даже прекрасная невеста есть! А что с ней случилось?

— С Жунь-эр? Ничего такого не слышал, — задумался Жонг.

— Тогда почему я должен скорбеть из-за нее?

— Бха! Так ведь она разорвала помолвку! Какое ужасное оскорбление нанесла брату Ли и всему роду Чай, негодная принцесса. Но не тушуйся, сестрица Жунь-эр совершенно не осознает всего величия наследника Ли Кон Чая! Вот починишь Медного Солдата, достигнешь ступени Бойца и покажешь, как она ошиблась в своем решении! Ха-ха-ха! За это надо выпить, как считаешь?

Сати внимательно следила за выражением лица Ли Кона, но тот не выглядел раздосадованным или оскорбленным. А ведь разрыв помолвки среди правящего рода — это крупный скандал. Скоро вести должны докатиться и до Шейчжоу, и тогда на Ублюдка Ли будут смотреть не только с опаской и ненавистью, но и с жалостью. Однако господин принял известие достаточно спокойно, словно бы и не терял память.

— Выпивка — это хорошо, но рановато надираться. Дел сегодня куча, да и финансов не так чтобы много. Я ведь еще Толстяку Чену торчу кучу денег.

— Брось, брат Кон. Отыграешься в следующий раз! Может, родственники денег пришлют! Расторжение свадьбы — ужасный удар по репутации. Должны же они выслать тебе некую компенсацию.

— В азартных играх выигрывает только крупье, — фыркнул Ли Кон. — Что до сестрицы Жунь-Эр, то и духи с ней. Грустно, но не смертельно. Меня больше беспокоит, почему это люди Толстяка Чена вдруг напали на гун-наня.

— Брат Ли, так ты совсем не помнишь про письмо и про посылку из Ханкина? Как же тебя так угораздило, — покачал он головой. — Обращался к лекарю?

— Лекари обождут. Меня отравили, брат Жонг, я потерял память, а затем люди Чена вломились в особняк. В таверне Ночной Гость пришлось поработать кулаками. Даже охранники каравана норовили побить! Я должен разобраться в том, что происходит. Где письмо и что было в посылке?

— Немного сладостей, хорошая ткань и кувшин Утренних Слез. Ты обидел меня до глубины души тем, что не стал делиться с братом и выпил элитное саке в одиночку. Но раз ты говоришь про отравление, то выходит ты принял удар на себя. Всегда знал, что благородный брат Ли придет на помощь в трудный час! — смахнул фантомную слезу Жонг.

— Где письмо?

— Ах, ты был так зол, что сжег письмо от отца и от невесты…

— Жаль. Я готов отвалить серебра тому, кто скажет, что было внутри.

— К радости, брат Ли позволил взглянуть на содержимое письма от отца одним глазком, поэтому я могу попробовать восстановить его, — спешно заметил Жонг.

— Излагай, — кивнул Ли Кон.

Выглядел сюзерен хмуро. Ничего хорошего от письма он, судя по всему, не ждал. Кажется, Сати, наконец, подобралась к разгадке необычного поведения господина в последние дни.

— Так на словах и не передать будет, — покачал головой Жонг в сомнении.

— Плачу два серебряных.

— Тогда я сейчас мигом до писаря сбегаю и вернусь. Одна нога тут, другая там!

Коротышка Жонг шустро убежал из заведения, провожаемый недоуменными взглядами Сати и Ли Кона. Вот как быстро человек может двигаться, почуяв запах наживы.

— Эх, уже все остыло… — пробормотал Кон и принялся доедать остатки лапши.

Жонг явился всего через четверть часа, довольно размахивая листком бамбуковой бумаги.

— Вот, брат Ли. Постарался восстановить ради тебя!

Сюзерен принял бумагу в руки и вчитался. Жонг сразу же заграбастал монеты и положил себе за пазуху. Сати было любопытно, что написано в копии письма, однако лезть под руку было бы верхом бестактности. Девушка надеялась, что после прочтения господин сохранит копию, и у нее будет возможность ознакомиться с текстом.

Однако Ли Кон вдруг нахмурился, после чего исторг из ладони черное пламя. Температура огня на первой ступени была слабой, и бумага все не хотела загораться. Однако она постепенно съеживалась и темнела, пока, наконец, не обратилась в мелкую черную золу.