Истинная на двоих, или Краденая невинность (СИ) - Пульс Юлия Александровна - Страница 24

— Ах ты! — заколотила его по плечам, груди. Пыталась оттолкнуть, ударить коленом, извивалась и царапалась. — Отпусти! Отпусти меня!

— Все, красавица, попалась, — смеялся он, скручивая мне руки за спиной. — Моя теперь, — обдал жаром дыхания щеку. Поймал мои губы и впился, выбивая воздух из легких.

— Арман… нет! — я на миг вырвалась, запаниковала. Наверное, после страха темноты, мой новый страх — это близость, которой я не хочу. Ту жуткую грань, где я безвольная кукла, не способная отвергнуть власть мужчины — больше не хочу переходить. Закричала, взывая к его совести: — Умоляю, прошу тебя, остановись!

Но он ловко развязал тесемки белья и, распахнув ткань, оголил мою грудь. Его горячее тело прильнуло к камушкам сосков, натирая их о плотную кожу, а наглые губы спустились на шею, лаская жаркими прикосновениями.

— Не могу, — произнес с придыханием, лишь на миг оторвавшись. Снова покрыл требовательными поцелуями, что спускались все ниже и застыли на ключице. — Хочу тебя, — прорычал и содрогнулся.

— Я не хочу тебя! — вдохнув, из последних сил дернула на себя руки и приготовилась выбросить вперед последнюю каплю магии. Мне было плевать, что моя жизнь на волоске от забвения, все равно, что потащу за собой оборотней… Никто из них не задумался, как мне тяжело все это принять, как вообще дальше жить!

— Не хочешь, значит, — Арман вдруг выпустил руки из захвата и встал с меня. Фосфорные глаза застыли в воздухе. — Я умею ждать. Еще просить будешь, рептилия.

— Никогда… — сорвался шепот с губ. Я отползла к мокрой стене, прижала к груди колени и задрожала. — Ненавижу тебя…

— Это радует, — усмехнулся, блеснув зелеными глазами. — Надо исследовать пещеру. Идешь? Или останешься здесь — приманивать лесных тварей?

— Мне все равно, что со мной будет, — я подняла на него стеклянный взгляд. Как можно быть таким черствым? Бессердечным? Как я могла в нем разглядеть что-то хорошее? Защищать, рискуя собой… Бросить Рэйдена, который готов был на все, чтобы помочь мне, а я не верила ему. Верила какому-то бессмысленному чутью, шла на поводу у этого… темного в душе эртинца, которому не плевать только на себя и свои желания. Как же я жестоко ошиблась.

— Сколько можно ныть?! — еще и рявкнул на меня, тварь. — Бери свою величественную задницу в руки и иди за мной, если хочешь вернуться домой!

Я вскочила, вытрясла из мешка чистую рубашку, натянула поверх влажного и грязного тела, чтобы прикрыться.

Подрагивая, повернулась к Арману и выплюнула:

— Домой?! Где я буду порченной невестой? Где меня не ждет отец?! Где мать несколько дней убивается от горя, потому что потеряла свою единственную дочь и любимого мужа? Домой, да?! Не в тот ли дом, который ваши приспешники сожгли?! Да пошел ты, Арман! Иди куда хочешь, но без меня.

— Чего ты хочешь от меня?! Скажи! — диким эхом отразился его крик. — Я пытаюсь все исправить! Я веду тебя домой! Мне надо умереть, чтобы ты была довольна?!

— Да! — выкрикнула в сердцах, захлебываясь яростью и болью. — Сдохни, тварь холодная… — присела на колени, потому что ноги не держали больше, а голос осип. — И меня потащи за собой, потому что я не понимаю, что мне делать дальше.

— Всегда есть выход, — оборотень понизил тон до полушепота, и воздух рядом всколыхнулся, зеленые глаза опустились на мой уровень. — Иди, погуляй по ночному лесу и реши нашу проблему. Я уже тоже не знаю, как дальше жить, — считалась горечь в его голосе.

Я подскочила на слабые ноги. Покачнулась.

— Пожалей себя, бедный, — скривилась, подошла ближе к оборотню, без страха, но с полными ненависти глазами. — Я облегчу тебе задачу, — развернулась и пошла в темноту каменного коридора. Чтобы быть подальше от жестокого оборотня. Чтобы не смотреть в его безумные красивые глаза и не полыхать вопреки всем гадостям, что он делал и говорил. Забыться, уснуть. Да хоть умереть… Пусть меня какая-нибудь прожорливая нечисть скушает на ужин, на здоровье.

Чувствуя, как стремительно подступают слезы, сорвалась и побежала вперед.

Холодный свет впереди очертил узкое пространство. Коридор из коричневых каменных наростов расширялся. Я шла дальше, еле переставляя ноги, подволакивая левую, которой ударилась в борьбе с Арманом. В ботинке прилично хлюпало от крови, но я все равно упорно убегала… от себя.

Знала, что все эти споры — отговорки, что меня тянет к Арману, несмотря на его бездушие…

Нет, я должна положить этому конец!

Где же монстры? Куда все подевались? Съешьте меня… может, перестанет так болеть в груди.

Тишина, разбавляемая шарканьем моих подошв, давила на уши. В груди грохотало сердце, а глаза царапало песком и невыплаканными слезами.

Стиснула зубы и пошла дальше. Плакать из-за урода не буду, много чести.

Шаги давались с болью, но я добралась до источника света и вышла в огромный по ширине грот, увенчанный сверкающими камнями по гранитному своду. Вниз спускались природные ступеньки, которые исчезали в лазурной воде изогнутого в дугу озера.

Я долго стояла на берегу и ждала движение за спиной, представляла, какую гадость скажу оборотню, если догонит, но никто так и не пришел.

Значит, так ему нужна. Тело мое нужно, вот и весь секрет.

Бросив сумку на плоский камень, полностью разделась и, прихрамывая — рассекла-таки голень о камень, подошла к озеру. Вода серебрилась, зазывала, будто обещала успокоение, и я опустила в теплую негу одну ногу, затем вторую. Зашипела, когда вода коснулась открытой раны, перетерпела жжение и покалывание, после чего нырнула щучкой в озеро и надолго задержалась под водой.

Мамина магия всегда восстанавливалась быстрее. Получилось усмирить эмоции, охладить тело, но сердце, где ранее бушевал папин огонь, а сейчас зияла выжатая до сухости пустота, колотилось и не прекращало меня мучить неправильными чувствами. Опустившись на колкое дно водоема, я пыталась достучаться до разума, запретить себе возвращаться мысленно к Арману, но не получалось. Безродный пес все время стоял перед глазами. Целовал, кусал шею, трогал грудь… Ненавижу!

Не знаю, сколько времени пробыла в одиночестве под мягкой толщей воды. Но когда воздух в легких закончился, оттолкнулась и всплыла на поверхность. Проморгалась и увидела оборотня на краю берега. Сжимая за хвост трепыхающуюся рыбину, Арман плотоядно смотрел на меня. Кристально чистая вода не могла укрыть от острого взора мужчины наготу тела.

— Издеваешься? — возмутился так, будто я плюнула ему в рожу. Присел на корточки и со злостью ударил рыбу о плоский камень. Схватил кинжал и отсек ей голову. — Потом мы удивляемся, — запричитал себе под нос, но эхо четко доносило до меня каждое слово. — Арман такой плохой. Набрасывается на несчастную принцессу, совращает, требует близости. Какой урод, — вспорол рыбе брюхо и грубо вырвал внутренности. — Вечно голая бегает, а потом жалуется, — ворчал, счищая серую чешую. — Чему вас только в замках ваших учат?

Я спокойно прошла к одежде, неторопливо надела белье, рубаху и, собрав мокрые волосы в кулак, повернулась к зеленоглазому.

— В замке я была в дурацком платье из тысяч слоев, и это тебе не помешало… Удобно перекладывать вину на других, да?

— Ты себя видела вообще? — хмыкнул пес и поднял на меня похотливый взгляд. — Твои формы ни одно платье не скроет, — его зеленые радужки загорелись. — Если даже в одежде ты вызвала во мне сильное желание, то представь, что со мной творится, когда ты голая, — улыбнулся краешком губ.

— Ничего. Переживешь.

— Жестокая, — пробурчал и вернулся к рыбе.

Я промолчала, только усмехнулась так, чтобы услышал. Кто из нас окажется злее?

Взглянула на разделанную рыбу и не удержалась от вопроса:

— Уверен, что она съедобная?

Оборотень сначала посмотрел на меня, потом на рыбу, а потом снова на меня. Удивленно вздернул брови.

— А что тебя смущает? Обычная речная рыба.

Я пожала плечом и, не стесняясь, что из-под рубахи выглядывают коленки, присела возле камня.

— Я в них не разбираюсь, но дед учил, что яркие плавники — признак нехороший, — показала на обрезки. Хвост рыбешки был алого цвета с лимонными полосками.