Вечная философия - Хаксли Олдос - Страница 11

В английском языке слово «личность» (англ. «per-sonality») имеет латинское происхождение, и его обертоны внушают уважение. В силу каких-то странных филологических причин англосаксонский эквивалент этого слова практически не используется. Что печально. Ибо если бы его использовали – использовали так же повсеместно, как слово «belch» используется вместо «eructation», – разве стали бы люди поднимать такую благоговейную шумиху вокруг того, что скрывается под этим определением, как в последнее время делают определенные англоязычные философы, моралисты и богословы? Personality, личность, как нас постоянно убеждают, – это высшая форма знакомой нам реальности. Но конечно, люди бы с куда большей осторожностью относились к этому утверждению, если бы вместо «personality» использовался его германский синоним «selfness», «самость». Ибо «самость», имея точно такое же значение, лишена возвышенных обертонов, свойственных слову «личность». Напротив, его основное значение сопровождается, так сказать, аккордовым диссонансом, как звук надтреснутого колокола. Ведь, как постоянно настаивали и продолжают настаивать все последователи Вечной философии, одержимое осознание своей обособленности и стремление к этой обособленности – это конечное и самое суровое препятствие на пути к постижению Бога в единении. Для них обособленность – это первородный грех, и умереть для своей самости, чувств, воли и интеллекта, – это совершенная, всеобъемлющая добродетель. Именно память об этих рассуждениях и порождает те неприятные оттенки, с которыми ассоциируется слово «самость». Излишне благоприятные оттенки значения в слове «личность» связаны частично с упомянутым выше влиянием латинского происхождения, а частично с ассоциациями с тремя лицами святой Троицы. Но лица Троицы не имеют ничего общего с лицами из плоти и крови, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, – точнее, ничего, если не считать неизбывного Святого Духа, с которым по задумке мы должны отождествлять себя, но который обычно игнорируем, предпочитая ему свою обособленную самость. То, что эта заслоняющая Бога и антидуховная самость получила то же имя, которое используется при описании Бога и Святого Духа, мягко говоря, неудачно. Вероятно, как и все подобные ошибки, она совершается пусть в какой-то мере подсознательно, но добровольно и преднамеренно. Мы любим свою самость, мы хотим, чтобы эта любовь была оправдана, а потому даем ей то же имя, которое богословы приписывают Отцу, Сыну и Святому Духу.

Какова же природа этой «зловонной глыбы» самости, или личности, о которой нужно так отчаянно жалеть и которую необходимо умертвить, чтобы достичь «истинного познания Бога в чистоте духа»? Самую ограниченную и уклончивую гипотезу выдвинул Юм. «Человечество, – говорит он, – это не более чем сплетение или скопление различных восприятий, которые сменяют друг друга с непостижимой быстротой и находятся в постоянном потоке движения». Это утверждение почти в точности отражает взгляды буддистов, чья доктрина Анатты заключается в отрицании любой вечной души, существующей за пределами потока восприятий и различных психофизических скандх (ярко перекликающихся с юмовскими «сплетениями»), которые составляют наиболее долговечные элементы личности. Юм и буддисты дают достаточно правдоподобное описание самости в действии, но они не объясняют, как или почему эти «сплетения» становятся таковыми. Самостоятельно ли объединяются атомы восприятия, из которых они состоят? А если так, то почему, или каким образом, и в какой форме непространственной вселенной? Ответить на эти вопросы логично в терминах Анатты так сложно, что мы вынуждены отказаться от нее и принять за отправную точку, что где-то за пределами потока и внутри сплетений существует некая вечная душа, посредством которой систематизируется весь полученный опыт и которая, в свою очередь, использует этот систематизированный опыт, чтобы стать отдельной уникальной личностью. Это философия традиционного индуизма, которая противоречит и теории буддизма, и почти всем европейским религиям и мыслителям со времен Аристотеля по наши дни. Но в то время как большинство современных мыслителей пытаются описать человеческую природу через дихотомию взаимодействующих между собой психики и тела или через неразделимое единство двух этих элементов в отдельных телесных самостях, все последователи Вечной философии в той или иной форме утверждают, что человек – это триединство, состоящее из тела, психики и духа. Самость, или личность, – продукт первых двух элементов. Третий элемент (этот quidquid inceratu, et increable, как назвал его Экхарт) схож с божественным Духом, который является Основой всего сущего, – или даже тождествен ему. Конечная цель человека, смысл его существования – это любить, постигать имманентную и трансцендентную Основу и становиться ее частью. И этого отождествления себя с духовным не-я можно достигнуть, только если «умереть» для своей самости и начать жить для духа.