Таракашка (СИ) - "Липа-малина" - Страница 1

========== Красный шарфик ==========

Колкий сумрак раннего утра. Тишина заполняла небольшое пространство комнатки так плотно, что казалась материальной. Возьми — да потрогай эту вот тишину. В тандеме с теменью воздух меж четырёх стен действительно казался чем-то осязаемым. Из-под толстого пухового одеяла выглядывала тёмно-рыжая макушка. Она настолько контрастно резонировала с пожелтевшими драными обоями и серой спинкой железной койки, что казалось, будто макушка эта — вырезанная из детской книжки иллюстрация. Но стоило нарушить всепоглощающую тишину резким свистом вскипающего чайника — как яркое пятнышко ожило и стало недовольно ворочаться под тяжестью одеяла.

Спустя несколько минут раздался шлёпающий звук босых ног и на кухню выплыла сонная девочка лет двенадцати, волоча за собой скомканный пуховый кокон.

— Доброе утро, — мужчина с изрядной сединой на висках и серебристой серьгой в левом ухе глянул на белёсую тучу и хмыкнул, — Не волочи одеяло по полу. Что за манера таскать его всюду за собой?

— Холодно потому что, — брови девочки съехались к переносице, а ноздри недовольно раздулись, — Мама уехала?

— Да, — глаза мужчины перестали сверлить вновь прибывшую и вернулись к газете, которую мужчина всё это время держал перед собой.

Девочка подошла к плите и сняла с конфорки металлический советский чайник. Узор в крупный белый горох на красном покрытии уже изрядно подстерся. Но зато этот чайник был едва ли не единственным ярким пятном на этой кухне. Рыженькая ловко стащила чашку под цвет чайника с полки и вскоре на столе её дожидался свежезаваренный чай. С момента её прихода на столе уже стояла тарелка с жареной яичницей и одной мясной сарделькой. Девочка села на табурет и принялась колупать завтрак:

— Пап, зачем ты желтки проткнул? Я люблю глазунью.

— Варь, тебе сколько лет? Вставай раньше и готовь себе сама, — отец перелистнул газету. Новости явно его не впечатляли, вид у мужчины был скучающий, — Тебя подвезти?

Варя неожиданно встрепенулась:

— Тебе вернули права?

Мужчина вытащил из нагрудного кармашка пластиковую карточку, на которой свежей краской были напечатано: «Водительское удостоверение» и ниже — «Шиляева Константина Петровича».

— Круто! — Варя потянула к карточке руки, но отец сразу отправил права обратно в карман. Насупившись, девочка вернулась к яичнице.

— Новьё, — Константин Петрович жестом руки стал подгонять дочку, чтобы та скорее справилась с едой, — Новые достать было проще, чем отвоёвывать старые.

— Ты их купил? — Варя наколола на вилку большой кусок сардели и, откусив, подняла глаза на отца. Не то разочарованный, не то осуждающий взгляд встретился с уставшими смуглым лицом мужчины. Брови Константина Петровича медленно поползли вверх, а затем стремительно нахмурились.

— Хватит вопросов на сегодня, — мужчина отложил газету, потёр ладонями выцветшие старые джинсы и на выходе из кухни добавил, — Жду тебя через пятнадцать минут в прихожей.

— Я сама пойду, — буркнула Варя, прикончив сарделю.

Яичница осталась нетронутой.

*

Девочка стянула с головы шапку, как только парадная дверь со скрипом захлопнулась. Близилась зима, на улице было не столь холодно, как слякотно. Хотя южным народам пришлось бы в деревне не сладко — минус два в конце ноября не каждому по душе. Высвободив рыжую макушку, Варя засунула шапку в портфель. Главное сделать вид, что будешь в тепле до самой школы. А за порогом можно и избавиться от колючей шерстяной ушанки.

Варя шагнула во двор и вскоре покинула территорию своего дома. Дни становились короче, но пока ещё девочка добиралась до школы засветло. Лучи восходящего солнца осветили рыжую макушку и она засияла медным оттенком.

Девочка шагала, закинув на острое плечико кожаный ранец. На шее болтался ярко-красный шарф, самый любимый из всех, что некогда связала для неё бабушка. Под резиновыми сапогами хлюпала слякоть и иногда школьница специально топала с особым усердием, поднимая брызги. Ранним утром посёлок выглядел не очень мрачно — розовые лучи отражались в окнах хилых домиков.

«Романтика…» — подумала Варя и в полную грудь втянула морозный воздух.

Не прошло и двух недель, как семья Шиляевых переехала из одной глуши в другую. Варя не очень понимала, от чего родителям приходится менять одинаковые на вид дома, но на вопросы девочка никогда не получала вразумительных ответов. Поэтому, сменив четвертую школу, она оставила попытки добиться объяснений. С новым переездом отец вообще перестал работать. Варя знала, что по специальности папа — биотехнолог. Но последние годы он с головой ушёл в музыку и перебивался только редкими турами по городам России. А мама, напротив, почти не появлялась дома, уезжая работать вахтами на пару месяцев.

К школе Варя сразу решила не привязываться. Всё равно она уедет, если не через месяц, то через полгода — точно. Да и к чему привязываться?

— «Рыжая-бесстыжая»… — девочка сморщила носик, — Ну и подумаешь! А сам-то… Не лицо, а гнойник.

Беседуя с самой собой, идти было веселее. Девочка пнула камушек и тот плюхнулся в лужу.

— Я хотя бы читать нормально умею. В шестом классе по слогам! Позорище…

Размышления о недалеком однокласснике Семене прервало что-то совершенно странное. Варя оторвала взгляд от месива снега и земли под ногами и увидела картину достойную сценок «Кривого зеркала». У ржавого турника стоял мальчик в очень неестественном положении: очевидно, что он лизнул железяку и намертво к ней прирос. Девочка подошла ближе, чтобы убедиться в увиденном. Действительно — парнишка в чёрной куртке и дурацкой шапке-гандонке попался в ловушку хитрого железного турника.

Варя не сдержала звонкого хохота:

— Это ещё что такое? — девочка подошла ближе, продолжая трястись от смеха, — Совсем дурачок?

Вблизи она смогла рассмотреть лицо мальчика — точно монголоидной расы. Раскосые глаза злобно зыркнули на непрошенную гостью:

— Свали отсюда! — отчаянно крикнул пленник, махнув рукой. Дёрнув языком, он громко выругался, — Ай, сука, больно на!

Варя резко перестала смеяться и скривила губы:

— Хам, — отрезала девочка и скинула с плеча портфель.

— Поучи есё меня, на!

Но девочка проигнорировала ответный комментарий и расстегнула сумку. Достав оттуда желтоватый пластиковый термос, она открутила крышку и налила в неё немного содержимого. Из новообразовавшейся кружки повалил пар.

— Умолкни, а то так и останешься тут, пока язык не отсохнет и сам и не отвалится, — Варя подошла ближе и обдала язык дурачка горячим чаем. Мальчик моментально отодвинулся от турника и вытер рот рукавом. Теперь девочка заметила, что у него не хватает двух передних зубов.

— Ты обозгла мне язык, — мальчик надвинул шапку на лоб, прикрывая чернявые волосы.

Варя закрыла термос и спрятала его обратно в портфель:

— Ты совсем глупый? Так бы и стоял тут до ночи, — девочка покрутила пальцем у виска. Весь вид мальчишки говорил об одном — хулиган. Неопрятный, беззубый, шепелявый и грубый.

— Ну и сто, на?

— А то! Целоваться на железяке учился, что ли?

— Отвали, на! — мальчик сунул руки в карманы растянутых спортивок, развернулся и побрёл прочь, раскидывая слякоть носками ботинок.

Варя проводила его строгим взглядом, гордо затянула шарф потуже и вышла обратно на тропу к школе:

— Отвалю, отвалю…

*

Две недели назад Варю посадили за вторую парту у окна. Ей повезло — тогда заболел мальчик, который раньше занимал это место. Учительница была слишком уставшей, чтобы разбираться, поэтому приказала новой ученице сесть туда, а отсутствующего заочно пересадила за заднюю парту. Варя была рада — ей нравилось глазеть в окно на скучных уроках. А на задних рядах всегда было шумно и воняло потом. От Семёна по большей части.

Девочка сделала вывод — новые ребята в школе это не редкость. На Варю почти никто не обратил внимания. Будто она не человек, а тень. Только задиры не могли уняться:

— Рыжий таракан! — талдычил Семён, тыкая в сторону Вари толстым пальцем, — Прямо как ржавчина, ха-ха-ха!