Ловушка для графа, или три правила острова Скай (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 8

Однако, на пороге возник Даррен Спенсер, его молоденький секретарь. Среднего роста, с косицей на манер прошлого века и весьма миловидный, он чем-то смахивал на девицу; женоподобных мужчин мисс Джонстон особенно не терпела. Ей нравились волевой подбородок и мускулы в нужных местах… И она очень надеялась, что у графа с этим полный порядок. По крайней мере, первый беглый осмотр отторжения в ней не вызвал, а это уже говорило о многом… А уж Спенсера она как-нибудь перетерпит.

— Мистер Спенсер, — накинулась она на него, — что сказал вам граф Дерби? Когда случится наше знакомство? И где, собственно, обещанная нам компаньонка, чье присутствие сделает наше нахождение в доме приличным? Она ведь должна представить нас графу. Этого требует этикет…

Спенсеру показалось, что он различил сочувствие во взгляде дворецкого, которым тот смотрел на него, и это, как бы там и было, придало ему сил.

— Мисс Джонстон, — произнес он, — миссис Лукас, нанятая графом достопочтенная леди, пребудет на остров уже завтрашним утром. Так что на этот счет вам нечего волноваться!

— Нечего волноваться?! — взвилась девица. — Вы предлагаете нам провести ночь под крышей холостого мужчины без какого-либо сопровождения? С нами нет даже горничных, все еще неизвестно куда запропастившихся.

— Скорее всего им придется переночевать в Килехе, — вклинился в поток ее возмущения Бартон. — Погода ухудшилась, и Макдуглас не станет рисковать лодкой.

— Но как же мой чемодан? — ужаснулась Гортензия Хортон, чье мокрое платье было прикрыто клетчатым пледом, словно тартаном. — В нем все мои вещи. Я не могу ходить мокрой до завтрашнего утра!

— Уверен, мы решим эту проблему, — пообещал Бартон.

Но мисс Джонстон думала лишь о себе:

— Ни горничных, ни дуэньи, ни даже щеколд на этих… — она с трудом удержалась от резкого слова, которого леди и знать бы даже не полагалось, — … запертых окнах. Хоть что-то приятное здесь присутствует?

— Здесь присутствует граф, мисс. — Морщины на лице старика пошли волнами, что, должно быть, означало улыбку.

— И ужин, — поспешил вставить Спенсер, пока мисс Джонстон опять не вспылила, — на котором вы встретитесь с графом. И я вас представлю!

— Вы? — Бровь девушки скептически изогнулась.

— В любом случае, согласитесь, формальности будут соблюдены, этикет не нарушен.

Этот довод, похоже, убедил Эмму Джонстон настолько, что она промолчала, зато подала голос мисс Хортон:

— Но кто поможет нам приготовиться к ужину? Тоже вы? — Она одарила секретаря многозначительным взглядом, который он выдержал с исключительной стойкостью.

— Вы могли бы проявить сестринскую помощь, мисс Хортон, и помочь друг другу одеться, — произнес он.

Мисс Холланд сразу же подхватила:

— Мистер Спенсер прав: мы способны друг другу помочь. Я бы даже дала мисс Хортон одно из своих собственных платьев, но, боюсь, вам оно не пойдет: вы несколько выше меня.

— И крупнее меня! — не удержалась от шпильки мисс Джонстон, которой совсем не хотелось делиться своими нарядами.

Гортензия Хортон вскинула подбородок, демонстрируя уязвленное, но отнюдь не смертельно, чувство собственного достоинства.

— Но я могу одолжить вам перчатки и веер, — поспешила загладить неловкость мисс Джонстон Амелия Холланд.

— А как же быть с платьем? — осведомилась Гортензия, глядя отчего-то на мистера Спенсера.

— Полагаю, мы решим этот вопрос, — пообещал тот, памятуя о словах Бартона, и дворецкий, понятливый малый, поспешил следом за ним, когда Даррен вышел из комнаты.

— Мы действительно можем решить этот вопрос? — с беспокойством спросил молодой человек, обернувшись к дворецкому в коридоре. — В Линдфорд-холле найдется женское платье размера мисс Хортон?

В целом верилось в это с трудом. Какие женские платья в неухоженном доме под мужским руководством? Но Бартон не выглядел обеспокоенным — если он в принципе был способен на подобные чувства — и это дарило надежду.

— Я должен переговорить об этом с хозяином, — сказал он. — Если изволите обождать, мистер Спенсер, я обернусь буквально в минуту! — И, не дожидаясь ответа, он пошаркал по коридору.

«Обернуться в минуту» — было явно не про него, но в целом, увлеченный раздумьями молодой человек, едва ли заметил его несколько затянувшееся отсутствие. И когда Бартон поманил его за собой, направился следом крайне заинтригованный… Может, старик отведет его на чердак, где хранятся старые платья времен Гражданской войны? От мысли, как нелепо будет выглядеть в нем Гортензия Хортон, губы Даррена изогнулись в улыбке.

Впрочем, старик вел его не на чердак: пройдясь дальше по коридору и миновав лестницу, они прошли в левое крыло дома (девушек поселили в противоположном крыле, откуда даже сейчас доносились ропот и стоны), где Бартон отпер одну из дверей.

Он покрутил рожок газового освещения, и Даррен увидел уютную комнату с голубыми обоями, обставленную просто, но со вкусом. Кроме кровати под балдахином у левой стены стояло большое трюмо черного дерева инкрустированное позолоченными виньетками, зеркало в красивой позолоченной раме отражало платяной шкаф и высокое кресло у решетки камина. На спинку кресла был наброшен мужской атласный шлафрок, мгновенно опровергавший мысль о том, что комната не обжита.

— Это комната графа, — казалось, прочитал его мысли дворецкий.

И Даррен, ощутивший в то же мгновение приятный мускусный аромат, витавший в комнате, невольно сглотнул. Конечно, как он мог спутать эти нотки корицы и бергамота с застоявшимся запахом пыли и сырости прочих комнат?! Ему захотелось втянуть этот запах поглубже, пропустить его через себя, насладиться им в полноте… Странное ощущение, если подумать, неуместное даже.

— Здесь. — Дворецкий распахнул дверцы платяного шкафа и отступил, уступая Даррену место.

Тот, несколько сбитый с толку, прошел вперед, зацепившись внимательным взглядом за позолоченную расческу, лежавшую на трюмо, и за пару женских перчаток, брошенных там же. Как будто хозяйка, только вернувшись с вечернего раута, бросила их впопыхах, слишком уставшая, чтобы убрать их в комод. Но ведь граф был вдовцом…

А в шкафу стройным рядком висели женские платья. Скрыть удивления Даррен не смог, и дворецкий кивнул, указав подбородком на платья и на серебряную расческу, явно женскую:

— Это вещи хозяйки, ясное дело. Графини Дерби.

— Той, что… мертва? — боясь оказаться бестактным, осведомился с опаской молодой человек.

Бартон кивнул.

— Граф любил ее очень, вот и не смог избавиться от вещей. Хранит их из чисто сентиментального чувства! — Казалось, ему и самому было непросто вспоминать о графине: старик повесил вниз голову. Лицо его потемнело. — Но платье вы можете взять. Любое на выбор! Он позволил.

Насколько Даррен мог видеть, платья были все новые, едва ли по разу надетые, и почти не вышедшие из моды. Разве что турнюр стал нынче поменьше, да и то новой моды придерживались только лондонские кокетки, желавшие идти в ногу со временем. Здесь же, в глубинке, об этом мало кто знал…

— Красивые платья, — произнес Даррен, касаясь клетчатой серо-зеленой тафты вечернего платья. Пропустил между пальцев атласную ленту, пришитую к лифу, и продолжил осмотр.

— У графини был чрезвычайно развитый вкус, — сказал Бартон. — Ее называли богиней лондонского бомонда! Перед ней преклонялись не только мужчины, но и женщины в первую очередь.

Даррен коснулся светло-сиреневого муслина вечернего платья с золотыми филигранными пуговицами и подумал, что оно подойдет мисс Гортензии лучше всего.

— Значит, граф до сих пор горюет по ней? — спросил он, снимая вешалку с платьем.

И Бартон вздохнул:

— Боюсь, призраки некоторых людей никогда нас не оставляют.

В ожидании предстоящего ужина и соответствующего знакомства с хозяином дома девушки в нетерпении сидели в библиотеке, где Бартон от лица графа Дерби велел им собраться.

Гортензия Хортон то и дело оглаживала шелк своего нового, одолженного на время платья, и губы ее мечтательно изгибались. О чем именно она думала, догадаться было несложно, и мисс Джонстон, видя эту улыбку, хмурилась все сильнее.