Пача number two (СИ) - Ионов Павел - Страница 22

Не был доволен результатами войны и Самодержец Николай.

Михаил, который Великий князь, возвращаясь назад в Петербург, захватил с собой и все купленные у меня образцы оружия вместе с единственной готовой тачанкой.

Не знаю, что он там наговорил своему царствующему старшему брату, только мне по весне выплатили очень даже неплохие деньги за изобретение оружия и нового патрона.

Мои пистолеты первой и второй модели теперь были официально разрешены на замену револьвера Нагана, хотя на вооружение приняты так и не были.

А ещё с меня затребовали чертежи акмы и эрпээма под новый патрон, какие сорта стали я в производстве применял и прочие подробности.

Неужели их всё же на вооружение принимать собираются? Пи*дец… Кажется, в нашем лесу всё-таки что-то огромное сдохло…

И точно такое же требование было и насчёт упээма…

Хорошо, что я ещё загодя договорился насчёт изготовления чертежей со специалистом с завода «Арсенал». Тот в моём или же Семёна присутствии делал из моих эскизов подробные чертежи, производил замеры всех деталей оружия. И все эти чертежи сразу же изготавливались в двух экземплярах.

Правда и оплата за эту работу у него была соответствующая. Хорошо так он на мне тогда заработал…

Так что сейчас я просто отложил по одному экземпляру все потребные чертежи и отправил их фельдъегерской службой в столицу.

На полученные деньги я заказал за границей новейшие станки с электрическим приводом и по договорённости с железнодорожниками начал строительство угольной электростанции рядом с разъездом. По крайней мере, предоплату я произвёл.

Железнодорожники обязались провести к ней рельсы для выгрузки угля, а за это потом будут пользоваться вырабатываемой ей электроэнергией.

Часть энергии пойдёт на освещение станицы, ну кто захочет, конечно, а основная часть пойдёт на оружейную фабрику, что постепенно вырастает из моей мастерской.

Хорошо, что она на окраине станицы находится, есть ещё куда её расширять.

И так уже всё мне переделывать пришлось. Там появилось отдельное здание, где производится подгонка деталей и сборка оружия. Да и от старой кузницы мало что осталось.

Ассортимент выпускаемого ею товара, правда, пришлось сильно изменить. Акмы и эрпээмы под японский патрон были окончательно сняты с производства, зато увеличилось производство пистолетов, первая и вторая модели которых продолжали пользоваться повышенным спросом среди русских офицеров.

И это несмотря на их довольно высокую цену. Особенно второй модели, которая была лишь на немного дешевле девяносто шестого маузера.

Но зато она была намного удобнее и надёжнее в использовании, чем тот, да и полегче, не говоря уже о большем количестве патронов в магазине.

А вот пистолеты третьей и четвёртой модели полностью шли в магазины на продажу. И тоже пользовались у покупателей относительно неплохим спросом. Я к тому же ещё и рекламу оплатил. Так что проблем с реализацией нет.

Мулинки же теперь почти полностью стали изготавливаться в охотничьем варианте на продажу.

Хотя казаки по старой привычке продолжали охотиться со своими боевыми винтовками. Так же как и я, например, или те же Осадчие.

И на моей патронной фабрике тоже произошли изменения.

Начались небольшими́ партиями выпускаться охотничьи патроны под трофейное японское оружие, которого очень много уже скопилось на руках. Лично у меня на складе их несколько сотен уже собралось.

Откуда их так много там появилось? Так ведь за каждый готовый ручной пулемёт казаки отдавали по двадцать трофейных винтовок. Не за деньги же они пулемёты для себя закупали.

Часть из этих винтовок, конечно, были использованы для переделок, но остальные то остались! Вот для них патроны и начали выпускаться.

Увеличилось производство и пистолетных патронов.

Рядом с фабрикой была выстроена начальная школа для детей работавщих на моей фабрике, организовалось и нечто вроде вечерней школы для самих работников.

Правда, занятия в ней шли лишь по воскресеньям. Так что школу можно было назвать скорее воскресной, а не вечерней. В ней учились читать и писать мои работники.

Обучение в ней было хоть и не обязательным, но всё же рекомендованным. К тому же ещё и бесплатным. А детей ещё и кормили в обед бутербродами и сладким чаем.

И всё это было лишь только для моих рабочих.

Я хоть и довольно богатым стал по нынешним временам, но и в «матери Терезы» тоже не записывался! Свои, это и есть свои!

У меня и на фабрике довольно жёсткие порядки. При первом же попадании в пьяном виде на рабочем месте сразу же последует увольнение без права последующего устройства спустя время. Ибо не хрен!

Мне пьяницы на работе не нужны! Пусть уж лучше у начальства отпрашивается! А там уже пьёт.

И пусть он премию всю потеряет, зато не уволят.

Правда, и тут существуют нюансы.

Ну один раз можно отпроситься, ну два раза… А затем всё равно последует увольнение…

И в станице у нас тоже большие изменения произошли.

Мы всем миром скинулись и выстроили для себя школу. И пусть это пока начальная школа, но она уже есть. И туда зимой ходят все желающие.

С утра в ней дети учатся, а вечером уже взрослые собираются.

При этой школе живёт и семья учителей. Арсений Петрович и Анна Петровна Евтеевы.

И пусть они ещё совсем молодые, но станичники их уважают и обращаются к ним только по имени- отчеству.

Наш местный священник отец Михаил преподает там Закон божий, а вот все остальные предметы уже Евтеевы.

Учат они хорошо, на совесть. Но и жалование мы им тоже положили хорошее. Как в гимназиях…

Даже мы с Лизой пару раз занятия посетили. И хоть образование я получал уже намного позднее советское, но даже я кое-что новое на этих уроках узнал.

Я, весь мокрый от пота, наконец отвалился в сторону и расслабленно рухнул на спину.

Спустя минуту завозилась и Лиза, повернувшись ко мне. Даже в почти полной темноте было заметно, что и её кожа тоже блестит от влаги. Да и дыхание её тоже до конца ещё не успокоилось.

Она уткнулась носом мне в плечо и с наслаждением выдохнула:

— Господи!.. Хорошо то как…

— Солнышко, я пока ещё не бог, но стараюсь!..

— Не богохульствуй! Просто мне сейчас сладко так было! Хорошо…

Да-а… Тут я с ней был абсолютно согласен. Давненько у нас с ней чего-то такого не было. Как-то всё в более привычные действия, что-ли, перешло.

Зато сегодня мы с ней оба словно с цепи сорвались! Еле дождались, пока дети уснут и прямо набросились друг на друга!

Но я не жалею об этом абсолютно. Остался доволен, как слон. Да и Лиза довольна тоже…

— Пача… Миленький… Ты знаешь, но кажется я опять в тяжести… У нас ребёночек опять будет…

— Что?..

Лизины слова по-первости проходят по краю моего сознания, почти не оставив следов. Но затем я врубаюсь.

— Солнышко! Ты беременна?!

— Мне кажется, что да… Всё, как в те разы у меня…

— Как в тот раз. — я на автомате поправляю её и тут же сжимаю в объятиях!

Лиза только пискнуть успела в моих руках. Я же буквально всю её начинаю расцеловывать.

— Ну всё, всё… Ну перестань… А то я обратно захочу… Пача, ну перестань!

Я, наконец, перестав её целовать, говорю:

— Значит, у нас теперь точно близнецы будут! Мальчик и девочка! И девочку мы назовём Машей! Марией!

— Ага! А мальчика тогда мы Иваном назовём! — включается в выбор имён и Лиза.

— Хорошо. — соглашаюсь с ней я, стараясь ничем не выдать своего потрясения.

Ибо и в том самом моём пророческом сне у нас родились близнецы. Иван да Марья.

— Солнце моё! Нам срочно нужно кого-то принять тебе в помощь!

— Зачем?

— За тем! Нужно работников нанимать нам. Во-первых, я сейчас сотник и дворянин. Невместно мне в земле ковыряться. Люди не поймут. А во-вторых, ты моя жена! И тебе тоже невместно в навозе возиться. Тем более сейчас, когда ты беременная.