Операция Стальной квадрат или... спасти Жанну д 'Арк (СИ) - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог" - Страница 28

Первым делом я набрал из своих гвардейцев центурию и стал обучать их Римскому строю и Уставу. В Помпеи я решил заявиться в качестве проконсула императора Веспасиана, с мандатом и эдиктом на изъятие скульптур, не соответствующих императорскому благорастворению, на фоне многих иных легисов, это не было чем-то из рук вон выходящих.

Прибыть мы решили будто бы с моря, то есть большой катер космос-планета под голограммой Квадриремы войдет в порт. По поводу реальности голограммы я проконсультировался с Архимедом и Цезарем, с которыми приперся и их постоянный партнер по Мультсу и Преферансу Роммель. Тут я понял, что попал, так как чуть не утонул в водопаде терминов типа: naves longae, naves rostrae, naves rotundae, naves apertae и.т.д.

Короче, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана, в порт Помпей вошел корабль Римских ВМС, с которого, в белом плаще с кровавым подбоем, сошел на берег шаркающей кавалерийской походкой, проконсул и патриций Флавий Тарцеллус в сопровождении центурии легионеров и дюжины тайных ликторов (такова была моя римская аватара).

Изъятие проходило достаточно мирно, потому что, во-первых, мои легионеры были под два метра ростом, а во вторых я щедро отсыпал владельцам статуй золотых сестерций (то-то они удивятся, когда золото исчезнет вместе с нами), зато рабы бывших хозяев произведений искусства, шустро таскали мраморные фигуры на пристань. Где укладывали на сгруженные поддоны, которые уже легионеры, закатывали по широким сходням на палубу Квадриремы (на самом деле поддоны заезжали по аппарелям в отсеки катера через грузовой люк). Еще я прихватил в одном доме, серию статуэток — «Подвиги Геракла», так как решил поставить бронзовые аналоги в натуральную величину на острове «Академия», (близился второй выпуск и несчастная Статуя Тритона, могла его не пережить, ибо адъюнктов было в два раза больше).

А по приезде, меня ждала делегация из троих картежников и примкнувшего к ним герцога. Роммель рассказал Архимеду, Цезарю и герцогу про линкоры и сразу же родилась мысль про Военно-Морской факультет. Мне она тоже понравилась и я дал команду в лаборатории, сдублицировать Ямато, Советский Союз и Н-44, а вот в завкафедрой я видел только одного человека, о котором я вспомнил в Помпеях…

Всё-таки ассоциации — это вещь таинственная. Когда мы ходили по Помпеям, я поймал себя на том, что ищу взглядом «художника, спасающего ящик с красками», запавшего в память по одноименной картине Карла Брюллова. И тут по ассоциативному ряду: катастрофа-художник-гибель, я вспомнил о погибшем на броненосце «Петропавловск» художнике Верещагине и погибшем вместе с ним адмирале Макарове.

Естественно, что, когда мы доложили о новом проекте императрице, она возжелала увидеть настоящее морское сражение (типа Цусиму ей подавай) и таки пришлось подать.

Планета Терра. Цусимский пролив. 15 мая 1905 года

Адмирал Макаров, разбил о панель панорамного иллюминатора уже третий фото-умножитель, но я запас их целый ящик, зная такую привычку за боевыми адмиралами. А уж такие изящные изгибы загибов военно-морского лексикона, я не слышал и не читал никогда, корветтен-капитан, командир корвета дальней разведки, который мы применяли в операции «Цусима», стоял раскрыв рот в восхищенной оторопи и не мудрено… в тирадах бородатого старикана, приличными были только фамилии вице-адмирала Рожественского и контр-адмирала Небогатова.

Макарова мы вытащили полузахлебнувшегося, с мостика броненосца Петропавловск, а чтобы два раза не ходить забрали и художника Верещагина. Макаров как истинный моряк особо не заморачивался своим воскрешением, только пробормотал что мы не больно то похожи на Морских чертей, но получив стакан Адмиральского чая (это я ввел эту традицию в Космофлоте), одобрительно взвесив в руке шестисотграммовую кружку в ажурном золоторм подстаканнике, одобрительно проворчал, что на этом флоте службу понимают. Ну а художник, как натура романтическая, прикипел к иллюминатору, смотря на Порт-Артур с высоты птичьего полета (корвет был под скрытом). Ну а после обязательных медицинских процедур, я провел для адмирала экскурсию в пик Цусимского сражения, а потом прыгнув на Формар и вернувшись к началу черного дня Русского флота, лично отстрелил из кварковой пушки, кормовые части всех японских броненосцев, чем привел адмирала в бурный восторг, получив от него, вечную мне благосклонную морскую благодарность.

Для Морского форта, я выбрал остров «Пята Тритона», находящийся в прямой видимости от обоих главных Академических островов, это была практически большая лагуна, с очень широким барьерным островом с удобным входом во внутреннее озеро. По берегу тянулась гирлянда особняков с двумя дворцами напротив входа в бухту, один из них я выделил адмиралу Макарову, а второй пошел под Морской факультет. Линкоры вызвали у адмирала Макарова, некое восторженное оцепенение. Я не стал мудрствовать лукаво и назвал их «Адмирал Ушаков» (Советский Союз, с золотым гербом СССР на носу), «Адмирал Нахимов» (Н-44, украшенный спереди золотым двуглавым орлом Российской империи) и «Адмирал Ли Сунсин» (Ямато, с золотой Сакурой на форштевне). Команды инструкторов я набрал из спасенных русских моряков той самой Русско-Японской войны. Гимном морского факультета стал естественно «Варяг», а сам «Варяг» стал флагманом учебной эскадры, только историю ему, я малость подправил. Ужо нам попаданцам, да тем более герцогам и Великим адмиралам имперских ВКС (такое было мое последнее звание), не привыкать.

9 февраля 1904 года, в Чемпульпо прибыло авизо с командой офицеров по Адмиралиейству, во главе с полковником Корпуса морской артиллерии бароном фон Зейдлицем, с Государевым именным рескриптом на имя капитана первого ранга Руднева, с приказом принять бой с японской эскадрой в случае неподобающих действий оскорбляющих Русский флаг и о передачи артиллерийской части команде полковника фон Зейдлица, с приоритетностью его действий в бою. У моих андроидов обряженных в русскую морскую форму, помимо встроенных баллистических компьютеров и сервоприводов, были муляжи жуткой машинерии наведения а ля стимпанк, в которые были встроены гравитационные искажатели отражающие большинство япрнских снарядов. Так что Варяг вышел на бой, имея гораздо лучшие шансы чем в реальной истории. Офицерские команды встали на наводку, канониры Варяга стали на подачу и подноску снарядов и японцы огребли по самое не хочу (и хочу тоже).

Броненосные крейсер «Асама» горел и получил крен, «Чиода» был поврежден, но сохранил боеспособность, бронепалубные крейсера «Нанива» и «Такачихо» были потоплены, а «Ниитака» и «Акаси» серьезно повреждены.

Варяг полностью опустошил погреба и пылая вышел на середину фарватера, где и был затоплен командой, «Корейца», скованного в маневре, потопили миноносцы 14-го отряда, «Хаябуса» и «Тидори», а «Манадзуру» удачно попал под выстрел главного калибра канонерки и испарился во взрыве.

Императрица, восхитившись, приказала построить новейший космический крейсер, назвать его «Варягом», присвоила ему статус гвардейской алы и назначила себя его командиром. Особенно, как я понял, Лауре понравился белый морской адмиральский мундир.

А адмирал Макаров резко взялся за создание процесса обучения Морского корпуса во всей палитре морских дисциплин, от шлюпочных гонок до артиллерийских стрельб (калибр орудий главного калибра был конечно уменьшен до смешного, и боезапас был пиротехнитизирован, а противоминные и средние калибры были и вовсе ликвидированы, дабы даже тень «Авроры» тут не мелькнула.

Академию ждал новый набор.

Планета Формар. Академия. 1-й День 4-й иды Зари

На выпуск Академии приехало множество гостей. Владетели со свитами, выпускники прошлого набора, высшая Имперская аристократия. Между островами Академического Архипелага ходили комфортабельные паромы и плюс к этому были перекинуты мосты по которым ездили самые настоящие трамваи. Статуи с сюжетами подвигов Геракла я расставил спорадически, не особо мучаясь с привязкой сюжетов к факультетам, но эти скульптурные композиции стали пользоваться у выпускников огромной популярностью, и в ночь перед выпуском у них оказались натерты до блеска, самые неожиданные места (впрочем ожидаемые тоже)… у Немейского льва, Критского быка и коней Диомеда, адъюнкты натерли естественно тестисы, традиция всё-таки, у лернейскую гидры и у Цербера, как не странно нос, у керинейской лани — копыта, у эриманфского вепря — пятачок, у стимфалийских птиц — когти, в композиции посвященной авгиевым конюшням, пострадал опять же нос самого Геракла, Ипполите отшлифовали обгаженную левую грудь, коровам Гериона рога, Гесперидам яблоко, в руке Геракла. Сам главный Академический остров был обнесен двойной шикарной литой кружевной оградой, (внутри которой шла гоночная трасса), с четырьмя воротами, выходящими к пристаням: Главной, Шлюпочной, Военной и Хозяйственной. У первых трех ворот стояли часовые, но не совсем обычные, это были самые натуральные циклопы (я еще приодел их в парадные Римские доспехи). Мои ученые гении, проверяя режимы проколов времени-пространства попали в некий Мир, где проживало вымирающее племя циклопов, точной копии мифических, только ростом не больше трех метров. Местное население кстати, усиленно помогало этим вымирать несчастным Угоцитлам (таково было самоназвание этого племени) и младший лаборант умудрился подружиться с сыном вождя, в результате чего, это племя переехало к нам. Я поселил их на маленьком острове, с пышной тропической растительностью, племя насчитывало три десятка особей и было безобидно вегетарианским, а из за своеобразного метаболизма, дети у них рождались раз в шестнадцать лет и вот у меня появились экзотические стражники. Все это вкупе с Морским факультетом и прочими новациями вызвало глобальный ажиотаж, отраженный в Галлактической прессе в восхитительных тонах.