К морю Хвалисскому (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 90

— Ага, попался! И когда же ты научишься подбираться незаметно? А еще охотник называется!

— Что мы с ним сделаем? — сделав кровожадное лицо, поинтересовался Анастасий.

— Следовало бы, конечно, задницу надрать, но, боюсь, не поможет. Тем более, до нас уже пробовали.

— У меня есть идея получше, — поднял вверх указательный палец ромей. — Раз он все знает, возьму его на поруки, все равно мне нужен помощник.

— И то верно! А будет лениться или болтать вздумает, можешь на нем испробовать результат своих трудов!

В следующие дни Анастасий отгородился ото всех и, начисто забыв про свою хворь, с головой погрузился в работу. Мерянину ничего не оставалось, как выполнять его указания. Не то чтобы он всерьез воспринял угрозы наставника, просто не следовало отлынивать, когда рядом трудил себя до изнеможения еле оправившийся после болезни человек. Не собирался Тороп что-либо кому-либо говорить: и без того времени не хватало. К тому же, он и сам мало понимал, что за такую хитрость задумал его товарищ.

Первым делом критянин, опираясь на Торопово плечо, доковылял до кузни мастера Флора. Старик-херсонец, несмотря на свой строптивый нрав, чувствовал себя обязанным соплеменнику и не посмел отказать, хотя нынешняя просьба звучала не менее необычно, нежели предыдущая.

— Устройство сифонофоров — как не знать, — поскреб он опаленную огнем седую бороду. — Только чем ты их собрался наполнить, ума не приложу! Здесь, чай, нет ни смолы, ни нафты, и канифоль только та, что я держу в кузне для припою.

— Предоставь об этом позаботиться мне самому! — усмехнулся Анастасий.

Вернувшись, он долго копался в сбереженных Уланом тюках, пока, наконец, не извлек из груды какой-то, видимо, очень ценной трухи длинную стеклянную трубку, закрученную причудливой загогулиной. В следующие дни из его обиталища доносились какие-то странные звуки, временами там что-то вспыхивало или взрывалось, а в воздухе висел запах серы, к которому примешивался крепчайший винный дух.

— Вы что там, втихаря бражничаете? — пытался дознаться Твердята, временами просовывая в шатер свой длинный любопытный нос.

Прочие новгородцы и англы обходили шатер стороной и от греха подальше осеняли себя крестным знамением, а бездельник Белен, пребывавший в последние дни в наисквернейшем расположении духа, при виде каждой вспышки повторял, точно ученый скворец:

— Я же говорил, что здесь дело нечисто!

В то, что Анастасий — Чернобожий слуга, он основательно поверил еще после исцеления Гюльаим.

И хотя новгородцы давно привыкли Беленовы домыслы не воспринимать всерьез, на этот раз многие начали поговаривать, что как бы боярский племянник не оказался на этот раз прав! Встревоженный странным поведением юноши, вызывающим к тому же ненужное нынче брожение в умах, сразу после свершения обряда венчания в сопровождении боярина и двух старших братьев Органа к Анастасию пожаловал брат Ансельм.

— Сын мой! — обратился он к критянину. — На правах пастыря, охраняющего человеческие души от козней лукавого, позволь спросить, куда нынче устремлены твои помыслы и что значат эти противоестественные запахи, витающие над твоим жилищем?

Анастасий не стал ничего объяснять, а просто предложил монаху и его спутникам посмотреть, как работает придуманное им устройство.

Испытание назначили на утро и решили провести его на речном берегу подальше как от человеческого жилья, так и от любопытных глаз. Тороп помог критянину перенести туда все необходимое и отошел к зрителям, готовый по первому зову прийти на помощь.

Когда из трубки под напором вырвался столб огня, брат Ансельм перекрестился, хан Камчибек помянул своего предка Органу-ветра, а Вышата Сытенич и Лютобор удовлетворенно переглянулись: что-то подобное они видели на море ромейском.

— Это все, что я сумел! — виновато улыбнулся Анастасий. — Конечно, это просто игрушки, разрушительной силы совсем никакой. Да и огнеметные трубки какие-то кургузые получились. Была бы здесь черная нафта или побольше серы…

— Ничего! — ободрил его Лютобор. — Выглядит оно устрашающе и видно издалека! Хазар, надеюсь, впечатлит, а о большем не стоит и мечтать!

— Делайте, как знаете, — устало махнул рукой хан Камчибек. — Только вежу не спалите!

Великий Органа в сопровождении боярина и Лютобора быстрым шагом направились к становищу, а брат Ансельм решил задержаться, чтобы окропить трубку святой водой и прочитать над горючей жидкостью молитву.

Хан Камчибек, его приемный брат и Вышата Сытенич преодолели примерно половину пути, когда Тороп почуял в прибрежных зарослях какое-то движение. Сначала он решил, что это возвращается сухим путем в свою нору облюбовавшая глинистый откос выдра. Расставляя сети у берега, он не раз давал себе зарок ее поймать: плутовка бессовестно воровала рыбу. Затем, однако, мерянину подумалось, что гибкий проворный зверек производит слишком много шума.

И в этот миг густая тень расступилась, открывая очертания человеческой фигуры, и на солнце блеснуло нацеленное в спину то ли боярину, то ли великому хану лезвие ножа. Второй убийца поднялся прямо из-под земли.

По своему холопьему положению, Тороп опять оказался безоружен, зато рука Анастасия продолжала сжимать трубку, заряженную горючим составом: критянин решил свое творение напоследок еще раз испытать. Испытание прошло более чем успешно: вырвавшаяся из трубки струя пламени превратила злодея в мечущийся с истошными воплями по берегу живой факел. Второго убийцу пригвоздил к земле брошенным на манер сулицы Даром Пламени вовремя обернувшийся Лютобор.

Хан Камчибек свирепо сжал в руке плеть.

— Караульных сюда! — рявкнул он. — Шкуры поспускаю! Вражеские лазутчики уже подле вежи шастают!

— Не суди их строго, — попытался смягчить хана Вышата Сытенич, без страха, но с интересом оглядывая труп второго злодея и в особенности его плащ с искусно прикрепленными пучками травы, — эти люди обучены проникать туда, где и степной волк бы не прорыскал.

Тороп тоже посмотрел на убитого злоумышленника, но его внимание привлекло, главным образом, искаженное болью и ненавистью лицо — этот человек охранял Булан бея в Булгарском караван сарае, когда тот играл в нарды с Беленом.

Не говоря ни слова о боярском племяннике, мерянин сообщил о своем открытии.

— А ты в этом уверен? — спросил хан Камчибек.

— Как и в том, что его товарищ в Булгаре пал от того же меча.

— По крайней мере, Господь послал им обоим легкую смерть, — перекрестился брат Ансельм.

Говоря так, монах имел в виду злоумышленника, удостоившегося чести первым испытать действие изобретения Анастасия. Хотя молодой ромей, дававший клятву Гиппократа, пытался сбить пламя, его состав горел отменно. Несчастный умер в страшных мучениях, а его тело не поддавалось опознанию. Тороп его, впрочем, не жалел, как не пожалели в его селище Булан беевы слуги запертых в горящем святилище детей и стариков.

— Ну что ж, теперь мы знаем, кто ведет хазар, — жестко сказал Анастасий, потирая запястья с немного побледневшими рубцами от веревок.

— И он ничего не забыл, — отозвался Лютобор.

В глазах критянина застыл вопрос:

— А я думал, их целью был твой брат!

— Возможно, что и он, — пожал плечами Лютобор. — Убийц было двое, и имени второго мы уже никогда не узнаем. Вопрос в том, откуда хазары узнали, когда и куда отправятся в это утро боярин и великий хан!

Нос у Торопа сделался холодным и мокрым, как у борзой на гоне. Он припомнил, что давеча, когда сговаривались, возле стрыя Вышаты без особой надобности крутился Белен, и в дозор нынче съездить вызвались те самые гридни, что несли караул в ночь, когда Булан бей Мураву похищал…

Тем временем, берег заполнялся народом. Весть о покушении разнеслась с быстротой лесного пожара, люди побросали свои дела, чтобы убедиться, что все окончилось благополучно.

— Полно вам! — недовольно ворчал великий Органа, пытаясь успокоить жену и мать и поочередно обнимая своих младших сыновей. Благодаря отваге и быстроте отцова приемного брата и его товарища, они сегодня не остались сиротами.