Повелители марионеток - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 62

• Предыдущая
• 62/70
• Следующая

- Миссис Нивенс, вы хотите увидеть записи? - спросил Стилтон.

- Да, доктор, - ответила Мэри. - Очень.

Он явно удивился.

- З-э-э... как скажете. Вы будете смотреть их одна?

- Вместе с мужем. Вы и доктор Хазелхерст можете остаться, если хотите.

Они, разумеется, остались. В операционную принесли стопку кассет, каждая с наклейкой, где значились дата записи и возраст объекта. Чтобы просмотреть их все, нам потребовалось бы несколько часов, поэтому я сразу отложил в сторону те, что относились к жизни Мэри после 2051 года: они вряд ли могли помочь.

Первые кассеты относились к раннему детству. В начале каждой записи шло изображение объекта - Мэри. Она стонала, ворочалась и едва не задыхалась, как всегда случается с людьми, которых вынуждают возвращаться к неприятным и нежеланным воспоминаниям. И только после этого разворачивалась реконструкция событий - ее голосом и голосами других людей. Больше всего меня поразило лицо Мэри - я имею в виду, на стереоэкране. Мы увеличили изображение, так что оно придвинулось почти вплотную к нам, и могли следить за мельчайшими изменениями в выражении лица.

Сначала Мэри превратилась в маленькую девочку. Нет, черты лица остались прежними, взрослыми, но я знал, что вижу жену именно такой, какой она выглядела в детстве. Мне сразу подумалось, как хорошо будет, если у нас тоже родится девочка.

Затем выражение ее лица менялось - это начинали говорить другие люди, чьи слова сохранились у нее в памяти. Мы словно смотрели на невероятно талантливого актера, играющего подряд сразу несколько ролей.

Мэри воспринимала записи достаточно спокойно, только незаметно для других сунула свою руку в мою. Когда мы добрались до тех жутких кассет, где ее родители превратились в рабов титанцев, она сжала мои пальцы, но больше никак себя не выдала.

Я отложил в сторону кассеты с надписью "Период анабиотического сна", и мы перешли к следующей группе - от ее пробуждения до спасения на болотах.

Сразу стало ясно, что паразит оседлал ее, едва Мэри пришла в себя после анабиоза. Мертвое выражение лица - это титанец, которому незачем притворяться. Последние передачи из красной зоны были полны таких кадров. А скудность воспоминаний за этот период лишь подтверждала, что Мэри находилась во власти паразита.

Затем, совершенно неожиданно, паразит исчез, и она вновь стала маленькой девочкой, больной и испуганной. Сохранившиеся в памяти мысли путались и расплывались, но потом возник новый голос, громкий и чистый:

- Чтоб я сдох, Пит! Здесь маленькая девчонка!

Еще один голос:

- Живая?

И снова первый:

- Не знаю.

Дальше на пленке шли воспоминания о Кайзервиле, ее выздоровление и много других голосов и мыслей.

- Я хотел предложить вам прокрутить еще одну запись из того же периода, сказал доктор Стилтон, вынимая кассету из проектора. - Они все немного отличаются друг от друга, а период для нас ключевой.

- Почему, доктор? - поинтересовалась Мэри.

- А? Нет, если не хотите, можем, конечно, не смотреть, но именно этот период мы сейчас исследуем. Нам нужно восстановить события и понять, что же случилось с паразитами, почему они умерли. Если мы сумеем узнать, что за болезнь убила титанца, который э-э-э... управлял вами, - убила титанца, но пощадила вас - тогда нам, возможно, удастся найти оружие против паразитов.

- А вы не знаете? - удивленно спросила Мэри.

- Что? Нет еще, но узнаем. Человеческая память хранит на удивление подробные записи.

- Но я думала, вы уже знаете. Это "девятидневная лихорадка".

- Что? - Хазелхерст выскочил из кресла.

- Вы разве не поняли по моему лицу? Это очень характерная деталь - я имею в виду "маску". Там, до... в смысле, в Кайзервиле мне случалось ухаживать за больными "девятидневной лихорадкой", потому что я уже переболела и у меня был иммунитет.

- Что вы на это скажете, доктор? - спросил Стилтон. - Вам приходилось видеть таких больных?

- Больных? Нет. Ко времени второй экспедиции уже появилась вакцина. Но я, разумеется, знаком с клиническими характеристиками.

- А можете вы сделать вывод на основе этих записей?

- Хм-м-м... - Хазелхерст осторожничал. - Я бы сказал, что увиденное совпадает с этой версией, но не доказывает ее.

- Какая еще версия? - резко спросила Мэри. - Я же сказала, что это "девятидневная лихорадка".

- Мы должны быть уверены на все сто процентов, - извиняющимся тоном произнес Стилтон.

- А какие еще доказательства вам нужны? У меня нет на этот счет никаких сомнений. Мне сказали, что, когда Пит и Фриско меня нашли, я была больна. А после я ухаживала за другими больными, но ни разу не заразилась. Я помню их лица перед смертью - точь-в-точь как мое на пленке. Любой, кто хоть однажды видел больного "девятидневной лихорадкой", ни с чем другим эту болезнь не спутает. Что еще вам нужно? Огненные письмена в небе?

За исключением одного раза я никогда не видел Мэри такой рассерженной и сказал про себя: "Так, джентльмены, полегче, а то она вам сейчас задаст!"

- Хорошо, я думаю, вы свою точку зрения доказали вполне убедительно. Но объясните, пожалуйста: мы считали, что у вас нет сознательных воспоминаний об этом периоде жизни, и моя проверка это подтвердила, а теперь вы говорите так, словно все помните.

- Да, теперь помню, - произнесла Мэри несколько озадаченно. - И очень отчетливо. Я не думала об этом долгие годы.

- Кажется, я понимаю. - Стилтон повернулся к Хазелхерсту. - Ну, доктор? У вас есть культура "девятидневной лихорадки"? Ваши люди с ней уже работали?

Хазелхерст смотрел на нас такими глазами, будто его только что двинули по голове.

- Работали?! Нет, конечно! Это исключено! "Девятидневная лихорадка"... С таким же успехом мы можем применять полиомиелит или тиф. Все равно что заусенец рубить топором!

Я тронул Мэри за руку.

- Пойдем, дорогая. Кажется, мы уже испортили им все, что можно.

Она дрожала, и в глазах у нее стояли слезы. Я повел ее сразу в кают-компанию и применил свое лекарство - неразбавленное.

***

Позже я уложил Мэри вздремнуть, присел рядом, и дождался, когда она заснет. Затем отыскал отца в выделенном ему кабинете.

• Предыдущая
• 62/70
• Следующая