Кот, зверь и конец света (СИ) - Ростова Ирина - Страница 37

Илья вынырнул. 

И снова довольно не удачно. Даже не на подоконнике, а внутри чьей-то квартиры. Быстро оглядевшись, я нырнул под стол, и оттуда уже наблюдал, как местный бесхвостный, ругаясь, ищет тут и там что-то важное. Было не слишком уютно: в месте моего прятанья валялись какие-то объедки и пахучие вещи разной степени противности. Некоторые, конечно, были очень даже ничего, но я брезглив и лежу на вещах только своих бесхвостных, потому что про них я хотя бы имею представление, где они лазали, что ели и когда последний раз обрабатывались от насекомых.

— Где?! Где это чертово свидетельство о рождении? — возмущался бесхвостный, разбрасывая вещи еще пуще. — Почему у меня всегда такой срач? Почему я никогда не могу нормально убраться?

— Да ты тухлую еду для начала хотя бы собери, — подал голос из-под стола я, лапой выдвигая оттуда тарелку с живописными объедками.

— А? — ошарашенно застыл бесхвостный, оглядываясь вокруг так, словно я окружал его со всех сторон.

— Мяу, — сказал я и, подумав, добавил. — А Германия далеко?

— С тысячу…. тысячу километров, — ответил бесхвостный и испуганно икнул.

— Сахар на корень языка положи, — посоветовал я, забиваясь поглубже в тень от стола, чтобы вступить в Пограничье хотя бы одной лапой.

— Совсем спятил, — услышал я бормотание, уже проваливаясь прочь. — Точно надо убраться, пока вконец шизофреником не стал!

Тысяча километров! Подумать только. Это мне бежать и бежать, как бы лапы не стереть!

Задумавшись, я не заметил как оказался на берегу сухой реки, которая своим руслом пересекала все части Пограничья. Что же, это была неплохая идея, я бы, может, и нарочно лучше не придумал.

— Эй, — позвал я, усаживаясь на берегу и на всякий случай прочищая когти на передних лапах. — Эй, река!

Реки — да и само Пограничье — похожи на кошек. Они терпеть не могут делать то, что вы от них ожидаете, но зато иногда могут сделать именно то, что вам надо, вне зависимости от ваших пожеланий. Поэтому я и не ожидал, что мне быстро ответят, или придут на зов, или что-то еще такое. Я просто сидел, лежал, чистил лапы, чистил когти, вылизывал воротник, а также все остальное, что должен вылизывать себе каждый уважающий себя кот в моменты скуки и тоски. Я даже хвост свой вычистить успел, чего обычно делать не желаю, потому что хвост — длинный, шерсть — пухнастая, а во рту все застревает.

— Что тебе, милый тенекотик? — спросила, наконец появляясь, нимфа реки, которая течет Нигде и Никогда. Под стать пустому руслу, она была вся в черном, и только края одежды вспыхивали едва видимым не то багровым, не то розовым.

— Мне нужно в Германию, — сообщил ей я, внимательно глянув в ее сторону.

— И что же там, в Германии, такого нужного? — спросила она, присаживаясь рядом со мной на берегу и осторожно протягивая руку к моей шерсти. Подумав, я не стал ее расстраивать, потому что мне нужна была ее помощь, и позволил себя почесать. В конце-концов, мы, коты, должны иногда проявлять милость к бесхвостным, даже если они особенные.

— Мне нужно передать сообщение одному из Этих, — пояснил я деловым тоном, немного прерываясь на громовой пуррр. — Так что помогай.

— Давай попробуем, — согласилась она. — Мне кажется, немного моего русла есть и там, но я не уверена, что именно в той части Германии, что тебе нужно.

— Меня устроит любая часть, — милостиво согласился я, про себя лихорадочно соображая, а что, Германия еще и достаточно большая, чтобы иметь части? Больше Химок, например? Химки же огромные. Однажды я гонялся по Химкам за одной верткой мефозой, с которой никак не могли справиться местные коты, и это, я вам скажу, было прямо-таки не просто. Химки большие, мефоза маленькая, а я — один, как и подобает герою. Впрочем, даже если Германия такая огромная, мне придется справиться.

— Тогда я сейчас обозначу для тебя пусть, — улыбнулась нимфа и начала вытягивать из меня волосок. Я почувствовал тягу, словно волосок вот-вот оторвется, и оскалился было на чистом инстинкте, но шерсть все тянулась и тянулась, и боль все продолжалась и продолжалась, так что пришлось изумленно замолчать, глядя на то, как в сияющих руках нимфы образуется целый клубок моей шерсти.

— Да я что тебе, прялка, что ли? — справедливо возмутился я.

— Хороший кот всегда поможет по хозяйству, — хитро улыбнувшись, ответила нимфа. — Хотя бы себе самому.

— Хватит меня разматывать, — я даже дернулся, но от этого стало только больнее в боку. — Сейчас, — извиняющимся тоном попросила она, торопливо наматывая еще и еще. — А то не хватит на всю дорогу и тебе придется самому искать путь. Не бойся, не облысеешь.

Мне, признаться, такой опасности в голову не приходило, но я тут же покосился на свой бок критически. К счастью, поредения шерсти там не обнаружилось.

— Вот, — наконец сказала нимфа реки, которая течет Нигде и Никогда, и положила передо мной клубок из моей собственной шерсти. Тонкая серая нить была такой эстетичной, что я невольно загордился. Может, из моей шерсти можно вязать какие-нибудь модные шапки, и мои бесхвостные просто слишком глупые, и упускают шикарные шансы? — Следуй за нитью, клубок приведет тебя в Германию, раз тебе так надо.

Я важно кивнул, поднимаясь на ноги, и уточнил, вспоминая все известные мне сказки бесхвостных:

— А если бесхвостный просит дорогу указать, ты что делаешь?

— Ем его на обед, — рассмеялась нимфа. — То же самое я делаю, если сама не могу проводить. Но из людей труднее вытягивать ниточку, поэтому их предварительно лучше усыпить. Они столько не вытерпят, начнут переживать зазря. А во сне ожидание переносится легче.

Я снова кивнул, мотая на свой длинный вибрис новые сведения о народном фольклоре, и подтолкнул носом магический клубочек.

— Побежали.

Воздух был промозглый и влажный, ничуть не лучше воды, и вокруг было невероятно темно, так что даже было непонятно, открыты глаза или закрыты.

— Слово волшебного пони, брат, — сообщил ему неуместно жизнерадостный голос над ухом. — Мы на Первых землях уж точно.

— Как это ты догадался?

— А у меня крылья не растут от ужаса, — расхохотался Пони, и звук его смеха разнесся вокруг словно бы вперед и назад, но в стороны — нет. — Давай уже копытами вставай, тут не глубоко.

— Копыт не имею. Как уважающий себя… — он поискал нужное слово. — Зверь, имею скромные лапки. Поэтому у меня лапки. И поэтому я не могу.

Тем не менее, несмотря на это заявление, он, придерживая себя за Пони, поменял немного расположение в пространстве и в самом деле смог встать в полный рост, почти упираясь головой в склизкий изогнутый почему-то потолок.

— А кроме того, что мы в Первых землях, — Илья, кстати, уже остро почувствовал, что именно там они и есть: где-то там, внизу, в толще воды у него развязался кроссовок, и шнурок его нервировал. На Пороге и дальше никаких шнурков у него не было. — Мы, собственно, где?

— Ответил бы в рифму, брат, да слов нет, — преувеличенно оптимистично отозвался Пони. — Да сейчас разберемся. Труба какая-то. Тут, — раздался плеск. — Уходит куда-то ниже. Ты как с плаванием?

— В море могу, — подумав, резюмировал свои успехи Илья. В общем-то, плавать, в целом, он умел, но чаще всего так, что приходилось себя утешать тем, что, видимо, человек он хороший, поэтому и тонет.

— В море любой дурак может, а ты, э, вроде как попробуй в трубе в подземной реке! — укорил его Дэш. — Э, ладно, брат, выручу нас, сам на разведку сплаваю.

— Не потопни. Я без тебя точно не выберусь, — предупредил его Илья.

— Спасибо за заботу, брат! — Дэш что-то там еще покрутился вокруг своей оси, после чего раздался всплеск, и более сильное, чем было, и в тому же обратное течение ударило в Илью, заставив пошатнуться и сделать неловкий шаг назад. А потом некоторое время было почти болезненно тихо, и Илья только прислушивался к плескам и вздохам воды, пытаясь вреди них поймать отзвуки движений своего приятеля.