Неподходящая девчонка (СИ) - Николаева Юлия Николаевна - Страница 39

– А докопаться нереально?

– Можно попробовать, но если делу не давали ход и завязок на Азиата не найти, то сам понимаешь… Четыре года…

– Не малый срок… – бормочу, еще не до конца проснувшись. Плохо башка соображает.

– Но это еще не все. Совершенно случайно парнишка увидел фотографию девчонки.

– Какой девчонки? – непонимающе тру лицо.

– Климовой.

Рука замирает на глазах, сердце совершает предательский скачок.

– И?

– Опять же, черт знает, насколько это реально, но тут уже можно порыться, поспрашивать среди той тусовки. Парнишка уверен, что Климова встречалась с Козыревым. Говорит, запомнил ее хорошо, потому что оба художники, на этой теме общались…

Я убираю руку от лица, блуждаю взглядом по комнате, не зацепляясь ни за что, словно все предметы потеряли резкие очертания и углы, перед глазами одно мутное пятно. Ната и Козырев? Что-то невозможное, из ряда вон настолько, что поверить в такое…

«Он был другой, не из моего мира. Совершенно безбашенный, знаешь, и я… Мне так захотелось свободы, которой от него веяло, что я не удержалась…»

Прикидываю в уме сроки – сходится. Черт возьми, сходится! Бессильно, скорее, отчаянно бью кулаком по матрасу.

– Кость, ты тут? – спрашивает Димка. Откашливаюсь, пытаясь как-то взять себя в руки. Новость оказалась для меня слишком сильной. Даже удивительно. Чувствую себя странно. Непонятно.

– Тут я, – произношу, выдыхая, снова тру переносицу. Надо как-то взять себя в руки. – Извини, я спал. Еще что-то есть?

– Пока все. Копать дальше Климову и Козырева?

Первый порыв – сказать нет. Не потому, что я не хочу знать что-то подобное, а потому, что это личное, Наташино. И это личное она должна сама рассказать. Она и рассказала. Только без подробностей. Скорее, штрихами набросала, а я потом, как оказалось, подложил под эти штрихи основной рисунок. И картинка вышла полный… трындец.

– Копай аккуратно, – говорю в итоге и отключаюсь, быстро попрощавшись. Некоторое время сижу на кровати, глядя перед собой.

Что все это значит? Как вдруг милая чистая открытая Ната вдруг стала… Кем?

Она говорила, те отношения были ошибкой, что она жалеет о них, что у нас все по-другому. И тут же возникает вопрос: а почему она решила поговорить об этом именно сейчас? Когда я стал копать под Козырева?

«А если всерьез… Тебе есть, чем ему ответить?»

И снова дебильная мысль: а просто ли так она спросила тогда? Или имела в виду компромат? Ната – Козырев – Азиат. Невозможная вроде бы цепочка, которая вдруг складывается звено к звену. Против моей воли. Совершенно против.

Ругнувшись, встаю, хватаю телефон, нахожу Нату, и не звоню. Не могу. Нужно все обдумать, а не рубить с плеча. Не та ситуация.

Холодный душ ни черта не приводит мысли в порядок. Тупо смотрю, как кофе льется в чашку, и не знаю, что делать. Неужели Ната действительно связана с тем, что сейчас происходит? Неужели она не просто так появилась в наших жизнях? Планировала сосредоточиться на Илье, но потом клюнул я, и она переключилась на меня? Чтобы добраться до компромата?

Образ Наты, немного смущенной, прячущей глаза и улыбающейся до ямочек, стоит перед глазами, как приклеенный. Разве можно так играть? Не верю, не могу поверить.

И тем не менее люди еще те сволочи. И порой ради своих целей обнаруживают такие актерские способности…

Еще через полчаса я набираю номер Ильи, моля только, чтобы он снял трубку. Мне везет.

– Ну что теперь? – голос друга звучит без намека на благодушие.

– Надо встретиться. Дело касается компромата.

Ната

Я смотрю на Костю изумленными глазами, чувствуя, как начинают дрожать пальцы, до противного мелко, так, что это сложно скрыть. Не могу поверить, что все это происходит со мной. Долбанная материализация мыслей? Или как это можно назвать? Вот он компромат, он сам плывет ко мне в руки. Все, что нужно, это согласиться, сдать бумаги Игорю и получить проклятую видеозапись. И навсегда потерять Костю… Какой-то замкнутый круг. Как Илья может так поступать с другом, что бы ни случилось? Мы ведь, в конце концов, расстались на тот момент. Да, я не успела рассказать, но это не повод топить человека настолько, что ему приходится топить тебя в ответ. Нужно поговорить с Ильей. Вот что. Если Игорь за мной наблюдает, я все равно не смогу забрать компромат беспрепятственно. Я не агент 007, я даже не замечу слежки, если она за мной будет. С другой стороны, если бы я смогла принести Косте компромат, то он бы им воспользовался, и Игорь бы потерял к нему интерес. Потопил бы Милованова чужими руками. Моими…

Боже, я не хотела, чтобы все это так кончилось. Чтобы дружба вдребезги, бизнес под угрозой… Я должна поговорить с Ильей.

Поднимаю на Костю глаза, он сидит, внимательно меня разглядывая.

– Почему я? – спрашиваю его.

– Я не могу никому сейчас доверять. Почти все завязки на людей так или иначе доступны Илье. Милованов-старший серьезный человек, а компромат – это весомая вещь.

– И как выглядит этот компромат?

– Обычная флешка.

Киваю, снова отворачиваясь. Чувствую, что Костя не сводит с меня взгляда. Но не могу решиться. Не могу.

– Мне нужно подумать, ладно? – смотрю виновато, словно не прошла проверку на «огонь, воду и медные трубы». Но лучше бы они все, чем вот это. Какой-то замкнутый круг, куда ни ткнись, нигде выхода нет.

– Конечно, Нат, – кивает Костя, – я все понимаю. Только не затягивай с решением, ладно?

– Хорошо.

Возникает пауза, вроде бы вопрос обсудили, а теперь что? Поцеловать его, обнять вдруг кажется фальшивым, и от Кости исходит тяжелое напряжение, которое заставляет меня сидеть на месте. Облизываю губы, рассматривая свои пальцы. Нелепо как-то. Поднимаю глаза и натыкаюсь на хмурый взгляд, которого пугаюсь. Отчего-то мелькает мысль: он сейчас меня бросит. Глупо, конечно, с чего, если сам пришел, назвал единственным человеком, которому может доверять… Я вдруг понимаю – что хочу быть такой на самом деле. Не предательницей, не испуганной девчонкой, которую прижали прошлыми прегрешениями, у которой за пазухой темнота, а никакой не свет.

– Не бросай меня, ладно? – жалко звучит мой голос, а Костя застывает, словно его парализовало этими словами, словно я на мгновенье опередила его мысли, в которых он как раз и собирался это сделать.

Костя снова смотрит, молчит. Отводит взгляд в сторону.

– Я уже говорил, Нат, – произносит тихо. – Что у меня такого, как с тобой, никогда не было… – Он запинается на мгновенье, уголок губ трогает горькая насмешка, которая тут же пропадает. Костя поднимает на меня глаза, я только смотрю, наверняка испуганно. Хмурясь, он отводит взгляд и встает. Я вскакиваю следом.

– Нат, я не могу остаться, прости, – он прячет взгляд, сбегая в прихожую, я выхожу за ним, молча наблюдаю, как он обувается. Когда выпрямляется, мы встречаемся взглядами, и снова ничего не говорим, Костя кивает и разворачивается к двери. Я не выдерживаю, подбегаю к нему, спотыкаясь о туфлю, чуть не падая, утыкаюсь ему носом в спину. Костя резко разворачивается. Смотрю на него и понимаю: нет у меня никакого выбора, и не было, что бы там ни говорил Игорь. Просто я впервые встретила человека, к которому меня так тянет. От которого у меня светлее на душе и за которого болит сердце. Наверное, это что-то да значит. И уж точно не предать его ради себя.

– Поцелуй меня, Кость, – шепчу, хватаясь за его шею, тянясь к нему, заставляя наклониться. Чувствую, как напряжены мышцы его шеи, словно он сопротивляется мне, но потом расслабляется, резко, в один момент, сдается под моим напором. Поцелуи хаотично покрывают мое лицо, спускаясь к губам, руки сжимают крепко, кажется, еще чуть сильнее – и переломят. Но от этого ощущения мне так сладко, я хочу еще и еще.

Он отрывается от меня, зарывается носом в мои волосы, не отпуская. Я вдыхаю его запах.