Сэр Невпопад и Золотой Город - Дэвид Питер - Страница 33

• Предыдущая
• 33/95
• Следующая

— Идиотизм! — вдруг воскликнул я.

Впереди вырисовывался тусклый силуэт Шейри, детали в темноте разглядеть было трудно. Она остановилась и, как показалось, повернулась ко мне, но точно сказать я не мог.

— Что?

— Ничего, ничего, — нетерпеливо ответил я.

Мы переговаривались напряженным, хриплым шепотом.

Так мы продолжали движение, потому что движение само по себе стало нашей целью. В тишине раздавалось только постукивание моего посоха: «тук-тук». Я не знал, начало ли действовать зелье, приготовленное Шейри. Я только чувствовал, что с каждым шагом устаю все больше и больше. И даже подумал: если я упаду, неужели Шейри так и пойдет дальше без меня?

Часть рассудка сказала «да». Большая часть. Но меньшая его часть ответила «нет», и это меня страшно разозлило. Если у меня развивается чувство сострадания, тогда прямо здесь и сейчас мне следует считать себя мертвым, потому что ничего, кроме смерти, не могло меня ожидать на этой дороге для глупых альтруистов, среди которых был и мой бывший лучший друг.

Я вдруг понял, что не помню, иду я или нет. Я просто механически двигался. Страшная усталость сковывала мои члены, и мне казалось, что я едва могу шевелиться. Тут я осознал, что уже никуда не шагаю. Тело перестало двигаться, а мозг только сейчас получил сигнал.

Я начал качаться, заваливаться куда-то вбок и услышал впереди:

— Невпопад!

Это кричала Шейри, но в то время я уже не заботился ни о том, иду я или нет, ни о том, жив я или же умер. Я исчерпал весь запас сил и больше ни на что не был годен. Там, где мы тогда проходили, перешеек сужался, и с тихим стоном я покачнулся и упал. Мир закружился, улетая прочь от меня, а я ожидал, что сейчас меня схватят ледяные пальцы моря и утащат на дно, но мне было уже совершенно все равно.

И я свалился на землю.

Я полежал немного, раздумывая, не превратилась ли вода в лед.

— Невпопад? — раздался сверху голос Шейри, и я понял ее недоумение — ведь мое исчезновение не сопровождалось всплеском.

— Да, кажется, да, — медленно ответил я.

Я потянулся и растопырил пальцы, хватая землю, которая, как я понял, расстилалась вокруг меня. Она сыпалась из моих ладоней маленькими комочками.

— Песок. Я… лежу на песке.

Через миг Шейри была рядом со мной, в изумлении оглядываясь.

— Пришли…

— Пришли?

Я не мог поверить. Кое-как я поднялся при помощи посоха, огляделся, а потом зажмурился.

И верно. С высоты Среднего Пальца мы не могли разглядеть, но сейчас поняли, что стоим на широкой равнине. Видно было так плохо потому, что месяц спрятался за облаками и, кажется, выходить оттуда не собирался. Но мы стояли на земле, на настоящей земле.

Я всхлипнул от облегчения, и Шейри тоже. Она даже потянулась ко мне, и на миг, на один короткий миг, мы обнялись — две боевые лошади, вышедшие живыми из боя. И тут же Шейри выпрямилась.

— Идем, — торопливо сказала она. — Надо двигаться. Беликоз может нас преследовать. А вдруг он уже догоняет? Хотя нам повезло, и худшее уже позади.

Ну, вы знаете, как мне обычно везет.

Я УВЕРЕН, вы не забыли, если, конечно, предположить, что вы не страдаете каким-нибудь расстройством ума, короче, вы не забыли слова, которые я говорил раньше: что был момент, когда я удивлялся, каково это — быть сухим; тогда мы отчаянно цеплялись за жизнь, пересекая море по Среднему Пальцу. И вот, очень скоро после того, как мы пустились в путь через пустыню под названием Трагическая Утрата, я забыл, каково это, когда поблизости имеется влага.

Мы не могли понять, что находится перед нами, пока не рассвело. Почва плавно поднималась, идти по ней было неудобно, и, как только забрезжил рассвет, мы поняли почему.

Рассвета я толком не увидел. Мы, кажется, целую вечность брели под ночным небом, и я уже стал думать, что не спал несколько дней. В какой-то миг, несмотря на протесты Шейри, я уселся отдохнуть. Должен признать, что эта девица умела вызвать невероятное раздражение, но ее упорство меня поражало. В свое время мне доводилось заниматься с замечательно выносливыми рыцарями, и любому из них пришлось бы сильно напрячься, чтобы потягаться с Шейри. Ее заявления о том, что нам нельзя останавливаться сократились едва ли не до назойливого бормотания, и я никак не мог сосредоточиться на том, что она там говорит. Помню только, как мое лицо осветило солнце, а сам я шатался из стороны в сторону, время от времени рывком приходя в себя. Первое, что порадовало мой взор, была Шейри — она сидела скрестив ноги неподалеку. Капюшон она натянула на голову, голову же свесила на грудь и дышала медленно и ровно. Я был почти рад увидеть мою плетельщицу спящей. Это давало некоторую надежду, что она, может быть, смертна.

Я медленно сел, потянулся как мог, чувствуя похрустывание в суставах. Потом оглянулся. И оглянулся еще раз.

Трагическая Утрата была первосортной пустыней. Она тянулась и тянулась — к горизонту и дальше, и нигде ничего не было. То есть вообще ничего. Только песок, праздно шуршащий по равнине. Ни травы. Ни деревьев. Ни одного, пусть самого маленького, кустика. Никакого намека на присутствие животных. Только песок. В одном направлении песок лежал небольшими холмистыми рядами, а в другом расстилался плоской равниной. Этот песок я уже ощущал на зубах, мне уже приходилось щуриться, чтобы он не попал в глаза.

Песок и пустота во все стороны, и только далеко-далеко — так далеко, что там, похоже, кончался мир — просматривалось что-то другое. Там, в этой дали, виднелось нечто похожее на череду гор, которая выглядела так же негостеприимно, как и все остальное.

Я оглянулся и увидел, что на песке не осталось наших следов. Их полностью занесло песком. Словно нас тут вообще не было.

Ну, если мыслить рационально, то это было даже хорошо. Что там с Бикси, было неясно; если ей удалось выжить после того, как ее смыло в море, тогда она сможет нас выследить и в аду. Но если она больше не является частью нашего уравнения, тогда Беликозу, покуда он желает за нами гоняться, придется прибегнуть к более традиционным приемам выслеживания, а в таком случае у нас есть все шансы оставить его с носом.

Но ничего из этих мыслей не пришло мне в голову. Мне не пришло тогда в голову вообще ничего.

Я не мог предположить, какое воздействие окажет на меня Трагическая Утрата. Однако, думая об этом сейчас, подозреваю, что должен был предвидеть.

Всю свою жизнь меня что-нибудь окружало. Большую часть времени — лес… Лес Элдервуд, где я вырос, изучая лесную науку и всяческие уловки, которые помогают оставаться в живых. А то я жил в замке, в покое и безопасности внутри четырех каменных стен. Да, я ездил, но обычно по лесным дорогам, или долинам, или полянам.

Я никогда не видал ничего подобного Трагической Утрате. Никогда. Такой пустоты… такого, чтобы вообще не было ничего. Даже теперь, когда я пишу эти строки, отделенный от тех дней временем и опытом, я ощущаю, как холодная рука стискивает мне хребет. Тогда же, когда я впервые неожиданно встретился со своим новым окружением, эффект был катастрофический.

Мой оглушенный рассудок даже не сразу заметил, как что-то происходит. У меня потемнело в глазах, а мир подернулся плотным белым туманом. Мне показалось, что Шейри зовет меня откуда-то издалека.

Я поднял на нее взгляд, стараясь на ней сосредоточиться. В грудь стучала невыносимая боль, и я понял, что перестал дышать. Я заставил себя сделать носом глубокий вдох и выдохнуть через рот. Горячий шершавый воздух вдыхался и выдыхался с мучительным трудом.

Меня била крупная дрожь, словно я страдал от холода, а не от жары. Сначала я решил, что заболел от быстрого перехода от мокрого состояния к сухому, но скоро понял, что это не так. Дрожь была вызвана не физическими ощущениями — она зарождалась у меня в сознании. Я трясся не от холода, а от страха. Вот как. Чистый, дурно воняющий страх забил мне нос, горло, мысли, парализовал меня.

• Предыдущая
• 33/95
• Следующая