Хочу тебя вернуть (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 29

Она рассказывала, что знала, с такой гордостью, словно то, что моя Злюка выросла такой, какая она есть, это личная заслуга младшей сестры.

Шаркизов сам себя наказал, смирившись с тем, что его женщина не приняла его жизни и законов, по которым он жил. Всю жизнь гордиться дочерью, и только наблюдать издали. Слушать чужие рассказы, находить десятки своих черт и оставаться чужим человеком. Чего ради? Так всрать свою собственную жизнь! Других и слов то не найти.

И понятно, отчего крышу рвало у его сыночка. Зависть сжирала его заживо. Если и было в нём что-то человеческое, то и оно сгорело на костре собственной слабости, зависти к сестре и уверенности, что его обделили.

На специально подготовленной площадке на территории бывшей военной базы, а теперь поместья и закрытого частного медицинского центра одновременно, нас уже встречали. Сразу после посадки, один пилот остался в кабине, а двое из экипажа помогали нам выносить носилки с Оксаной.

— Своя. Врач. — Ответил мне один из них на мой удивлённый взгляд.

А ведь они явно не служили с ней вместе, просто услышали разговор.

— Тахмиров, ты мне позвонил и сказал, что девочке-хирургу повредили руки. Девочку вижу, вряд ли она хирург конечно, повреждения вижу. Но это не хрена не руки. Или ты руки от спины отличить не в состоянии? — хриплым густым басом спрашивает хозяин здешних мест, Потрошила. Он же Бояров Роман Александрович.

— Моя тетя врач. Она на войне была. Проверьте! — вдруг вскидывается малец, вырываясь от матери.

— Да? Но проверять не буду, ты же меня не обманешь? — опускается эта гора на корточки перед ребёнком. — Сейчас мы позвоним, ещё кое-кого на помощь позовём, раз своему собрату по профессии помогать будем. А с лицом у тебя что?

— Маму обижали. Я заступился. И получил. Потому что слабый и маленький. — Слушаю разговоры, наблюдая, как от одного из зданий бегут люди в форме медперсонала.

— А мама… — Потрошила вопросительно посмотрел на Оксану.

— Нет, это моя жена. Его мама вот, вдова Кадера Шаркизова. Это его работа. — Сразу объяснил я.

— Ну видно, поэтому и вдова. А маму кто обижал? — Бояров хоть и разговаривал с мальчишкой, отслеживал действия своих сотрудников.

— Он же. — Всё время, когда говорит об отце Карим хмурится и видно, что злится.

— Он же, значит. Так, давай-ка я сейчас отвлекусь. Михалыч, ты бы зашёл в операционную. Какая у нас сейчас готова… Седьмая? Вот в седьмую и надо зайти. — Кому-то разъяснял что-то по телефону Бояров. — Пойдём, мне к операции готовиться надо, а вас в гостевом корпусе разместят.

— Я с ней. — Киваю в сторону Оксаны.

— Куда с ней? На операционный стол? — улыбается Потрошила. — Я тебя дальше двери не пущу.

— Значит рядом с дверью и буду сидеть. — Понятно, что лезть мешать профессионалам я не буду. А вот ждать буду рядом.

— Я с ним. — Тут же говорит Амиран.

— А… — начинает Фируза.

— А вот давайте эту вашу "дедка за репку, бабка за дедку" прекратим. — Обрывает все разговоры Бояров. — Девушки идут в гостевое, располагаются, отдыхают. Ужин принесут. Так, парень, тебя как зовут?

— Карим. — Откликается идущий рядом мальчишка.

— Карим, я пойду готовиться, а ты будешь в этом женском батальоне за старшего. Справишься? — Потрошила даже останавливается, чтобы услышать ответ, но смотрит на мать Карима и хмурится уже сам.

Сейчас, не смотря на её попытки, видно, что на подбородке с одной стороны синяк.

— Справлюсь. А вы тёте точно поможете? Сможете? — спрашивает он. — Или не скажете?

— Не скажу. А ты откуда знаешь? Тоже что ли врач? — улыбается мальчишке Бояров.

— Нет. Мама говорит, что это нужно долго-долго учиться. А я пока только читать научился. Но когда вырасту, буду врачом. Как тётя Ксана. Чтобы мной тоже так гордились, как дедушка ей. — Как на духу выкладывает Карим.

Бояров только ухмыляется и уходит. Девушек с ребёнком уводят в сторону. Нас провожают в какой-то коридор. Над дверью табличка с номером семь. За ней какие-то голоса, сижу, прислушиваюсь. Пытаюсь по еле доносящимся звукам определить, что происходит за закрытыми дверями.

— Ты знал? — вдруг спрашивает Амиран, сидящий напротив. — Про вот эту ситуацию?

— Ты о чём? — я не сразу понял, что он хочет узнать.

— Про войну…

— Знал. Мне сама Оксана и рассказала. А что? — спрашиваю уже я.

— И, зная о таком прошлом, ты был по-прежнему уверен, что она сможет жить обычной жизнью? — с какой-то смесью удивления и непонятного напряжения говорит Мир. — Ты понимаешь, что она не будет нормальной женой?

— А что ты понимаешь под "нормальная жена"? И почему ты считаешь, что мне эта твоя нормальная будет нужна? — кажется, пора расставить все точки. — Амиран, ты же помнишь, во сколько меня Расим отвёл в бордель "взрослеть"? К девятнадцати у меня уже была целая вереница тёлок. Всяких разных. И студенток, и светских тусовщиц, и попроще девушек. Тех, которые стараются тебя первым делом накормить. Вот последних, я ещё как-то отделяю от череды обычных давалок. Но они все для меня на одно лицо. Серая масса, которую я и не вспомню. Чем они там отличались одна от другой? И я понимаю, что ты хочешь для меня лучшего. Чтобы заботились, встречали, кормили, ждали… Только мне этого не надо. Вот Кира, я её, правда люблю, не знаю как так вышло, но вот родная и всё, не задумываясь за неё порву любого, даже Агирова. Но ни разу я её как женщину не воспринял. Красивая? Да. Домашняя? Да. Заботливая, спокойная, заслуживающая уважения? Безусловно. Но не моя. А все остальные и вовсе сливаются. Потому что не мои. Нет в них того, на что моя душа отзывалась бы. А Оксана… Злюка она как взрыв, молния в небе, понимаешь? Она такая же дикая, как я. Такая же бешенная и взрывная, как я. Такая же готовая сорваться и бежать в любую секунду, как я. Такая же свободолюбивая и не желающая покоряться. Неважно кому. Мужчине, судьбе, обстоятельствам. Как тебе объяснить? Она моё продолжение, моё отражение… Она во всём как я, только девочка и красивая. Я рядом с ней живой.

— А если… Тай, если тебя в ней так привлекает именно вот это всё, — Амиран задумывается и словно подбирает слова. — Если то, что произошло в доме отца, её сломало? Если это пламя и её дерзость пропали?

— Значит, я вывернусь, но верну всё, как было. Вылечу. И спину, и руки, и душу. — Я уверен в своих словах, потому что сейчас это самая важная цель в моей жизни.

Весь организм, всё моё существо настроено только на достижение именно этого результата.

— Да уж. — Вздыхает Мир. — Нашёл ты себе пару. Теперь смотри, чтобы не сбежала, куда глаза глядят.

— Не сбежит. Про больницу объясню, мне она поверит. Охрану приставлю, но так, чтобы парни глаза ей не мозолили. Оксана не Кира, с пониманием к ограничениям не отнесётся. Она охрану скорее как конвой воспримет. — Почему-то в душе крепнет уверенность, что Злюка выкарабкается.

— Я не о том. Тай, понимаешь, её же с её гордостью и независимостью, с этой её самостоятельностью, словно взяли за шкирку как котёнка и с размаху ткнули в совсем другую жизнь. В жизнь по другим правилам. — Мир снова будит неприятное предчувствие. — Причём сразу в самое… Её мать не приняла эти правила и такую жизнь. А Оксана примет? Тебя, как своего мужчину признает, после пережитого? После того, как на себе испытала…

Слова брата и нарастающее волнение перебивает появление Потрошилы. Следом за ним выходят ещё несколько врачей. А потом появилась и каталка, которую сам Бояров сопровождал в другое помещение.

— Ждите, — коротко бросил нам.

И мы ждали. К разговорам не возвращались. И когда наконец-то появился Бояров, мне казалось, что времени прошло, чуть ли не столько же, сколько шла операция.

— В общем так. Состояние тяжёлое, но тяжёлое стабильно. Рука почти не пострадала, там просто ушиб и обширная гематома, на работоспособность это никак не повлияет. Я проверил, даже трещинок нет. — говорит Потрошила, заведя нас в свой кабинет. — С рёбрами всё гораздо хуже. Одно сломано, два с трещинами. Так что то, что вы её минимально тревожили при переноске, это отлично. Даже сломанное ребро не съехало, значит, очень осторожно двигали. Но самая беда это спина. Наибольшие повреждения нижняя половина, в основном поясница. А там все органы костяным каркасом не защищены. Почки, мочеполовая система, кишечник и печень. По всему этому приходились травмирующие удары. Скажу сразу, более подробное обследование, мы сможем провести только позже. Но околопочечная гематома есть. Радуемся, что нет разрывов и внутренних кровотечений. Тут нужно сказать спасибо мышечному каркасу. Основную долю повреждений приняли на себя именно мышцы и кожа. Кожу пришлось пересаживать, сшивать на пояснице было нечего. Чуть выше наложили швы. После полного заживления придётся проходить процедуры по удалению рубцов и шрамов. Ввод гормонов, дермабразия, и использование филлеров. Крионотерапию на пересаженную кожу я бы не рекомендовал. Но точнее об этом уже когда пройдет период приживления. Полное восстановление займёт от трёх месяцев до года. Сейчас мы ввели девочку в медикаментозный сон. Чтобы обеспечить максимальный уровень неподвижности на ближайшие дни. Это самый тяжёлый период. Уход обеспечим, у нас есть квалифицированный персонал и женского пола. За это не переживайте.