Страсть умеет лгать (СИ) - Арьяр Ирмата - Страница 29

— Все готово, Артур Робертович, работает, — парень развернулся и на миг замер. Потом медленно снял элегантные темные очки, на сухощавом лице мелькнула усмешка: — Ого, какие феи тут ходят.

А я… я задохнулась, словно меня затянуло в болотную тину, даже в глазах потемнело. “Какие феи тут ходят…” Именно с этой фразы, брошенной вслед мне в школьном коридоре, и начались мои проблемы чуть больше пяти лет назад.

Но одна фраза не запустила бы цепную реакцию с эффектом домино, когда одна за другой рушились стены, которые я старательно возводила в своей памяти, выпуская наружу ярую, убийственную ненависть, сводящую с ума, стирающую меня как личность. Нет. К фразе прилагалась внешность.

Парень в свитере был до безумия похож на моего бывшего одноклассника Эдуарда, в которого уже через неделю после его перевода к нам из элитной школы были влюблены все старшеклассницы, предмет и моей неразделенной, а потом и убитой любви. У Эдика были точно такие прищур и слегка вздернутая левая бровь, которая всегда казалась выше правой, и такая же спортивная, идеально вылепленная фигура. Из-под неровной мелированной челки на меня смотрели те же зеленые глаза самца, прекрасно знающего себе цену, обычно наглые, а сейчас вежливо-приветливые. Но я помнила, какими злыми и безумными они могут быть.

Неужели это он? Нет, не может быть! Он давно уже в Америке, учится в каком-нибудь престижном университете. Его выпихнули к зарубежным родственникам, едва замяв скандал. Что ему делать в нашей провинции, тем более, здесь, в корпорации?

— Я вам кого-то напоминаю, да? — улыбнулся поразительно знакомый незнакомец.

Только теперь, когда первый шок немного схлынул, и я как будто вынырнула на поверхность трясины, стало ясно, что голос у парня был совсем другим, не Эдика. Более низкий, приятный, обволакивающий.

— Да, — я облизнула губы, пересохшие от жаркой волны ненависти. — Просто невероятно.

— Это моя особенность, я всегда кого-то кому-то напоминаю, кого-то, наиболее значимого для человека. Значимого, но не всегда хорошего. Просто имейте это в виду. Неприятные воспоминания, да?

— Очень! — Я кивнула, не в силах произнести больше ни слова. На слабеющих ногах дошла до диванчика и рухнула. Чтобы занять задрожавшие руки, собрала распущенные из-за отсутствия заколок волосы в жгут, да так и замерла, вцепилась как Мюнхаузен, тащивший себя за волосы из болота. От неожиданной ассоциации, как ни странно, тьма в глазах развеялась. Острые когти, сжавшие сердце, ослабли.

— Вы новенькая? — улыбаясь, парень сделал пару шагов ко мне. — Давайте знакомиться. Меня зовут Эдуард. Можно Эдди.

— Ужас! — непроизвольно выдохнула я.

Нет, господи, нет, только не это! Невозможные совпадения, так не бывает! В горле у меня захрипело, я закашлялась.

— Воды? — всполошился он, схватившись за графин на столике у окна.

— Нет! — кажется, ненависть все-таки прорвалась.

Он замер, аккуратно поставил графин на место, примиряюще, в жесте “Я безоружен и сдаюсь” поднял руки, потом все-таки налил воды и поставил на столик рядом с диваном.

— Вообще-то это мой корпоративный псевдоним, — признался он. — Эдвард. Я думал, для девушек из России привычнее Эдуард. — я так дернулась, что он снова всплеснул руками: — Всё, всё, больше не буду напоминать! Да что же это такое! Мое родное имя — Ульрих, я родом из Германии, а здесь — координатор и по совместительству техник по оборудованию. И знаете… Я бы никогда не обидел такую девушку. Я — не он. Повторите это вслух, пожалуйста. Вот увидите, станет легче, точно знаю. Я — не он.

— Вы — не он. Вы — не он! — закрыв глаза, попугайчиком повторила я.

Действительно, зашкаливающие эмоции схлынули, только пальцы ещё немного дрожали и в груди ныла застарелая боль.

— Вот и замечательно, — мурлыкающе-бархатно сказал Ульрих. — Давайте-ка еще откроем окно, тут ужасно душно, — он прошелся по кабинету, решительно отдернул плотные гардины и распахнул створки, впуская в помещение свежий воздух.

Оказалось, на улице выглянуло из-за туч не по-осеннему яркое солнце. В мрачном кабинете стало совсем светло, свечи только мешали, и молодой человек их задул. Сходство с Эдиком почему-то сразу уменьшилось — глаза потемнели и казались сейчас ореховыми, а мелированные волосы засияли рыжим оттенком. Ульрих взял стул и сел рядом с диваном.

— Что за дерьмовый мир, если из-за какой-то гниды плачет женщина?!

— Я не плачу. И я не люблю, когда меня называют “женщина”. Я не на приеме у гинеколога.

— Извините. На мужчину вы точно не похожи. А хотите, я за вас ему отомщу?

Я вежливо улыбнулась:

— Вы даже не знаете, кому и за что.

— Кому — догадываюсь. Человеку, похожему на меня, как брат-близнец. И за что — знаю. За то, что обидел вас так сильно, что вас и сейчас трясет. Это случилось совсем недавно?

— Давно. Больше пяти лет назад, — неожиданно для самой себя призналась я, взяла любезно поданный стакан и отпила глоток. — Но это неважно. Уже неважно. Простите, я… мне надо идти.

Я попыталась встать, но поняла, что не смогу и шага сделать. Слишком опустошила стремительно пронесшаяся буря эмоций.

— Точно надо? Артур сказал вам ждать здесь, вот и ждите. Мне тоже нужно сдать ему работу. Вот, починил, — Ульрих кивнул на суперкомпьютер с вращающимся колесом на дисплее.

— Вообще-то он сказал, что меня хочет видеть начальство, но управляющий, видимо, об этом забыл, — нервно рассмеялась я.

— Так и сказал? — прищурился парень. Надел очки, окончательно теряя сходство с Эдиком. И как я могла принять этого стильного и обаятельного незнакомца за того самовлюбленного мерзавца?

— Да, он так и сказал. Простите, я никогда не смогу называть вас… тем именем.

— Почему? Расскажите, — парень мягко коснулся моего плеча. — Это важно. Я как координатор должен знать, работа у нас такая, чтобы все учитывать, каждую мелочь.

А ведь я тоже должна учиться на секретаря-координатора, только вот в корпорации понимается под этим словом совсем другое, какая досада. Никак не реконструкторы.

— Знаете, кто такой координатор? — вдохновенно заговаривал мне зубы Ульрих. — Это гораздо больше, чем написано в должностных инструкциях. Это и техник, и психолог, и жилетка в одном флаконе. И начальство, кстати. Небольшое.

— Такой же координатор, как управляющий Михаил? Никак не могу запомнить его отчество.

— Я бы сказал — Вельзевулович, но Мик меня порвет, если узнает, — засмеялся Ульрих. — Нет, не такой же. Мик у нас редкий талант и еще более редкая сила. Потому и управляет нашим потоком вероятностей. Он больше чем координатор. Мы лишь отслеживаем, чтобы действия клиентов не навредили той вероятности, в которой ведется работа, и при необходимости изымаем клиента, возвращаем в его первичную реальность и нивелируем последствия. А Мик способен прогибать потоки. Только техник из него никакой, потому что техника ему не… — мой новый знакомый осекся на полуслове и подмигнул: — впрочем, что это я новенькую гружу всякими непонятными терминами? Успеется. И, так как новенькая у нас в конторе сегодня одна, то я знаю как вас зовут, прекрасная незнакомка. Вы — Элина.

Меня покоробил пафос, но лицо я, надеюсь, удержала. Хватит с меня негативных эмоций.

— Благодарю за комплимент. Да, это я.

— Вам очень идет это имя, — галантно поклонился Ульрих, как будто речь шла о моем новом платье. — Такое же мягкое, нежное и воздушное, как ваша душа.

— Что, простите?

И не слишком ли много безыскусной лести? Такое ощущение, что он не мой ровесник, как показалось поначалу, а гораздо старше.

— Вы не признаете существования душ? — дурашливо поднял он бровь, этим жестом снова напомнив моего лютого и ненавистного врага.

— Сложно сказать. Я ее никогда не видела.

— Не аргумент. Радиацию тоже невозможно увидеть, однако, ее существование вы не будете отрицать? Впрочем, простите, физика и метафизика — это не то, что любят красивые девушки. А что вы делаете сегодня вечером, Элина?