Долг оплачен (СИ) - Анина Татьяна - Страница 7

Поравнялась с чёрными дорогими Мерседесами, у которых тусовались мужики в чёрных кожаных куртках с наглыми бандитскими рожами. Включив аварийную сигнализацию, я быстро выскочила из машины и через крышу своего Жигулёнка кинула в лицо Санчеса его конверт с деньгами. Конверт ударился об чернильные локоны, и деньги, как опавшая листва, посыпались на асфальт. Я быстро заскочила обратно в машину и смылась с места преступления.

Вытирая слёзы, я набрала номер Анжелики. Вела одной рукой машину, нарушая правила дорожного движения.

— Милька, привет! — радостно крикнула подружка.

— Привет, Анжеличка, как твои дела? Как твоё новое платье? — очень ласково поинтересовалась я.

Она радостно стала тараторить обо всём на свете. Маленькая Анжеличка. Мотылёк, летящий на огонь. Она старше меня на два года, но мне иногда кажется, что она глупый ребёнок. Я позвонила ей, потому что переживаю за свою близкую подругу. До сих пор у меня рана на сердце от того, что с ней происходило.

История Анжелики начиналась как в сказке. Девочка из хрущёвки, с не очень яркой внешностью. Мама вкалывает на двух работах, папа пьянствует. Два младших брата. Она закончила школу, и на одной из выставок современного искусства её приметил богатый парень. И началась такая красивая жизнь, что Анжелика на время перестала со мной общаться, боясь, что я отобью у неё кавалера. Потому что я смазливая и с фигурой. А соперницы ей были не нужны. Сказка продлилась недолго. Богатенький мажор её полностью развратил, потом увёз на дачу, где предложил друзьям. Вся история закончилась больницей и абортом.

Но мотылёк, продолжив порхать, однажды нарвался на огонь, который опалил крылышки почти полностью. Это был взрослый мужчина на чёрном Мерседесе. Так её одаривал, что она опять забылась. Влюбилась. И чуть не умерла, когда её бросили безжалостно, обозвав мышью с помойки.

Следом произошла история уже со мной. Работать у нас можно с четырнадцати лет. Но мне уже было почти восемнадцать, когда меня взяли в секретари к большому начальнику рекламной фирмы. Проработала я ровно месяц, стараясь не замечать пристальное внимание начальника. А потом он пригласил меня на фуршет, с которого я голыми ногами по снегу бежала домой. Лишь бы не отдаться в злые руки богатенького мужика.

Нас с детства учат, что в царские времена было классовое неравенство и существовали сословия. Но забывают напомнить, что всё так и осталось, только публика поменялась. Начиная с детского сада и школы, где люди делятся по достатку родителей, и заканчивая уже взрослой жизнью. Люди стоят на разных ступенях социального статуса. Что можно верхам, низам недоступно. И, поднимаясь по лестнице вверх, можно получить в нос ногой и упасть на дно.

Я знаю это не понаслышке. Ещё в школе у нас учились борзые мажоры и мажорки, которых трогать было себе дороже. Они жаловались своим мамочкам и папочкам, которые мстили жестоко семьям обидчиков. И в полицию бессмысленно обращаться и искать правду. Тебе могут крикнуть в лицо, что ты скот и быдло, только потому, что у тебя телефон старый. Об тебя обязательно вытрут ноги, если ты случайно попадёшь не в ту компанию. И надо запомнить: если ты самостоятельно не в силах ползти наверх по беспощадной лестнице неравенства, то лучше сиди на своей ступеньке и держись за тех, кто рядом.

У Санчеса Мерседес представительского класса. Это около десяти миллионов рублей, а может и больше. А запаска к такой машине стоит десяток моих Жигулёнков. И меня не спасёт тот факт, что я вытащила его из болота. Такие люди добра не помнят. И самое неприятное, что мужчина возьмётся мне помогать, устроит на работу, возможно, даже попользуется, а потом отправит в свободное плавание, то есть по рукам. Для них это нормально. Это будет отличной оплатой за мою помощь.

Я лучше удавлюсь, чем ещё раз встречусь с сатиром. Пусть мне больно. Это только сейчас, потому что я обманулась. Лучше уж сразу понять, во что чуть не вляпалась, чем повторять опыт Анжелики…

— Миль, ты плачешь? — услышала я в трубку.

— У меня бабуля умерла, — ответила я.

— О! Ужас! Как же ты теперь? Я маме передам. Хочешь, мы придём сегодня?

— Приходите, — равнодушно ответила я.

***

Деда уже давно нет в живых, а место, где он оставлял машину, никто не занимает. Я остановилась напротив подъезда на маленькой парковке, что окружали высокие деревья. В городе теплее, чем в деревне, поэтому золотая осень в полной красе.

Район у нас очень спокойный. Есть свои хулиганы и гопники. Но так же есть группа спортивных молодых людей, которые компенсируют наличие криминальных личностей и не дают им разгуляться. Иногда бывают конфликты между хорошими ребятами и плохими, но чаще всего они объединяются против соседнего района. Поэтому у нас хлипкое единство и в местных клубах почти не бывает разборок.

Закинув рюкзак на плечи, я открыла багажник. Бабушкины вещи кинула на ягоды и с тремя баулами поплелась к двери подъезда. Дома старые, поэтому всё поросло кустами, между которых были организованы ухоженные клумбы. За ними следили бабушки нашего подъезда.

— Привет, Солнце, — ко мне подлетел высокий молодой мужчина и отобрал тяжёлые сумки.

— Привет, Стас, — печально улыбнулась я и следом за ним вошла в подъезд.

Я жила на третьем этаже, а Стасик на пятом. И жили мы в этом доме всю свою жизнь. Он всегда был мне как брат. С ним я до сих пор играю по вечерам на площадке в волейбол или баскетбол. Сероглазый блондин. Как я люблю — высокий и плечистый. Это по нему я страдала в свои пятнадцать лет. В тот момент я стала краситься, ходить на каблуках и всячески привлекать его внимание. А он пришёл с армии и женился на толстой Оле. Вот горя же было! Недавно он мне сказал, что страшно жалеет, что не дождался меня. И это при живой жене и новорождённом ребёнке. Я только хмыкнула на такое. Поезд ушёл. Электрик Стас не для меня.

Он поставил сумки у моей двери, на вылизанный соседкой пол лестничной клетки. Тётя Мира тут же вышла с соседней квартиры, и мы со Стасиком поздоровались. Бабуля протёрла очки подолом фланелевого халата и напялила их на узкий нос.

— Милечка, а бабушка где?

— Бабушка умерла, похоронили сегодня, — безразличным холодным тоном ответила я. Стараясь не замечать возгласы ужаса, я запинала сумки в открытую дверь и, глянув на прощание Стасу в глаза, уединилась в своей пустующей квартире.

***

Мечтала я жить одна, без мамы и бабушки. Достали их вечные склоки. Орущие фильмы на всю квартиру, в которых только рекламу можно смотреть. Вечные претензии к моему внешнему виду, бесчисленные попытки залезть в комнату и навести свой порядок. И вот долгожданная свобода, только счастьем она не пахнет.

Небольшая прихожая со старой мебелью. Запах нашей квартиры: пряностями с кухни, хлоркой из туалета, «Москвой» красной или падшей — я не помню, но парфюм неприятный. С вешалки я сразу сняла бабушкино пальто. Сама разделась и прошла в маленькую комнату, где жила бабуля. У нас три комнаты, по одной для каждой женщины. Бабушка жила в самой маленькой, я в комнате побольше, а мама в гостиной.

Бабушкина комната самая захламлённая. Она там не только свои и дедовские вещи хранила, но и моё приданное. Самое настоящее. В большом трёхстворчатом шкафу хранился фарфоровый сервиз на двенадцать персон. Там невероятное количество тарелок, супниц, соусниц и чашки с блюдцами. Там же столовое серебро, которое мама всё норовила продать, но бабка стеной встала и на дверь замок повесила. Теперь дверь в её комнату всегда будет открыта. Я ничего не стала трогать. Вещи разложу и выкину, когда дело дойдёт до обмена квартиры. Просто дверь открыла, чтобы запах старых духов распространился по коридору. В гостиной давно уже всё убрано. Мама перед отъездом в больницу почистила свои вещи, зная, что бабуля будет везде ползать. И она ползала.