Свингеры - Резник Юлия - Страница 2

Так, переговариваясь ни о чем, мы вышли из офиса и спустились в подземный паркинг.

– Я поведу.

– Без проблем, – тут же согласилась. Тимур был из той породы мужчин, для которых работа делилась на «мужскую» и «женскую». Эдакий милый старомодный шовинист. Меня это устраивало. Может быть, я отстала от времени, но мне нравилось, когда мужчина распахивал передо мной дверь, пропускал вперед и оплачивал счет в ресторане. Где-то я вычитала, что самое сексуальное, что может быть – это когда мужчина снимает с тебя ответственность. Мне была близка такая позиция.

Мы выехали из паркинга, когда уже порядком стемнело. И начался дождь. Он усеивал лобовое стекло миллионом бриллиантовых капель и переливался в свете уличных фонарей. В салоне было сыро и довольно прохладно. Несмотря на то, что лето еще не закончилось, осень поспешила вступить в свои права. Я поежилась. Заметив это, Тимур включил обогрев. От его заботы, раньше такой привычной, сейчас мне хотелось плакать. Я закусила губу и отвернулась к окну. Мимо, подхваченные потоком воздуха, пролетали листья каштанов. Пожухшие еще в самом зените лета, к его концу они стали цвета запекшейся крови.

– Ты злишься на меня?

– Что? Нет! Из-за чего мне на тебя злиться?

Я повела плечом и прижалась к прохладному стеклу лбом.

– Из-за контракта или… еще чего-нибудь.

– Брось. Глупости это. Я не злюсь. Извини, что на тебя наехал.

– Забыли…

– Слушай, я знаю, что тебе было трудно. Но я снова в деле. Теперь все наладится. Ты займешься тем, что умеешь лучше всего, я займусь тем, что получается у меня…

– Это хорошо. Может быть, у меня появится немного свободного времени, и я запишусь в спортзал.

– Зачем это тебе?

– Я набрала пару лишних килограммов.

– Глупости, – отмахнулся Тимур.

И это, наверное, могло бы меня порадовать. Если бы после этого слова последовало еще хоть что-нибудь. Например: «ты шикарно выглядишь», или что-то вроде того. Но Тимур просто отвернулся от меня и сосредоточился на дороге. Он все чаще пропускал мимо ушей то, что я говорю, словно утратив ко мне всякий интерес. И все бы ничего… Так, наверное, живут миллионы пар по всему миру. Но у нас-то все было иначе! Как же страшно об этом говорить в прошедшем времени. Как невыносимо страшно…

Дом встречал нас детскими криками и ароматом чебуреков. Свекровь опять расстаралась. Вот и как тут за фигурой следить?

– Пришли? А я уж думала, вы там и заночуете! Нельзя так, Тимур… Ты только поправился, – причитала мать, обхватив Тимура сухонькими ладонями. Я мысленно поморщилась. Тимур ненавидел, когда кто-то напоминал ему о его беспомощности, Альфия же делала это с завидным упорством. Носилась с ним, как с инвалидом. Неудивительно, что он стал оглядываться по сторонам в поисках подтверждения собственной мужественности. Уж слишком деликатной была его проблема. Рак предстательной железы в тридцать три года… Он никогда мне не говорил, но почему-то я нисколько не сомневалась, что больше смерти Тимур боялся стать импотентом. Это так по-мужски, господи. Так по-тимуровски.

Прерывая причитания свекрови, в коридор выбежал Назар. Влетел в отцовские объятья и повис на нем, как обезьяна.

– Ты обещал поиграть с нами! – заявил он.

– Назар, осторожнее с папой.

– Мама! – наши с Тимуром возмущенные голоса слились в один. Мы заговорщицки переглянулись и на секунду как будто вернулись в то время, когда все еще было хорошо. Когда мы понимали друг друга с полувзгляда, с полуслова, и между нами ничего не стояло.

– Перестань… – добавил Тимур, когда эхо наших голосов стихло где-то под потолком.

Альфия запнулась, но тут же перевела разговор, зазывая всех ужинать.

– Идите, я к вам присоединюсь, только руки помою.

Тим стащил туфли и двинулся вверх по лестнице, как будто на первом этаже нам негде было вымыть руки. Недолго думая, я пошла за ним. К тому моменту, как догнала мужа, тот уже успел снять пиджак и рубашку. Заматеревший после тридцати, сейчас он был тонким, почти как в двадцать. Невозможно красивым. Внизу живота собралась знакомая тяжесть. Я тихонько подошла к Алмазову, поцеловала чувствительное местечко между лопаток, скользнув рукой вниз. Но у Тимура были другие планы. Он перехватил мою ладонь и плавно развернулся ко мне лицом.

– Давай потом, угу? Мама права. Я ужасно проголодался.

Я улыбнулась, делая вид, что мне не больно, и послушно отступила. Что ж… по крайней мере, о фигуре сегодня мне точно можно не переживать. Аппетит у меня пропал напрочь. Как и настроение.

Я не спала всю ночь. Прислушивалась к ровному размеренному дыханию мужа и думала-думала-думала… Обо всем на свете. Строила какие-то глупые планы, которые могли бы возникнуть разве что в голове тупой малолетки, но никак не у взрослой, не побоюсь этого слова, умной состоявшейся женщины. И ведь я понимала, как это абсурдно, и… все равно представляла, как пойду в спортзал, к косметологу, парикмахеру, изменю прическу, или подкачаю губы… Куплю новое белье, зажгу свечи, открою вино… Тимур растает от меня такой – новой, красивой, и между нами все станет, как прежде.

Самая большая ошибка женщины, которой изменили, считать, что причина измены в ней. Нет, я не говорю, что такого не может быть в принципе. Но в большинстве случаев дело все же в другом.

Впрочем, даже понимая это, не грызть себя вряд ли получится.

Когда ночь за окном рассеялась, я оставила глупые попытки уснуть. Веры в то, что сон, наконец, придет, уже не было, а вот мигрень подбиралась все ближе. В таких случаях я обычно пила таблетку на опережение. Стараясь не шуметь, закрыла за собой дверь ванной и застыла у зеркала. М-да. Бессонница мало кому к лицу… А уж женщине тридцати пяти лет и подавно. Я набрала в пригоршни холодной воды и умылась. Выдавила из блистера таблетку, запила водой из-под крана. Медленно промокнула лицо полотенцем, размышляя о том, что бы такое сделать, чтобы побыстрее преобразиться. Вспомнила о недавно купленных патчах под глаза, которые мне рекомендовал косметолог, и довольно ловко их нацепила. Видок еще тот, но пока все спят – можно себе позволить.

Покончив с утренним туалетом, я спустилась вниз, чтобы приготовить своим мальчишкам завтрак, но оказалось, я не единственная, у кого возникла такая идея.

– Доброе утро, – негромко сказала я.

Свекровь оглянулась. Поправила сползшую на лоб косынку и ласково мне улыбнулась. Нет, ничего против свекрови я не имела, но… В последнее время она стала уж слишком навязчивой. Да и ее проживание в нашем доме уж как-то неоправданно затянулось.

– Доброе-доброе, Катенька. А я тут завтрак готовлю.

– Вижу.

Ничем не выказав своего недовольства, я включила кофеварку и открыла холодильник. Достала яйца, творог, принялась месить тесто.

– Что ты делаешь?

– Сырники.

– Но я же, вот… запеканку…

– Мальчики не любят запеканку. Я вам уже говорила, но вы, кажется, забыли.

– Напрасно ты, Катя… Я лишь хочу как лучше. Помочь, облегчить ваш быт…

– Будет лучше, если вы не будете этого делать. Мы вполне самостоятельные взрослые люди, которым по силам работать, заниматься детьми и вести хозяйство. Раньше мы с этим отлично справлялись.

– Раньше Тимур был здоров.

Я отбросила венчик и с возмущением уставилась на свекровь:

– Он и сейчас здоров. Врачи это подтвердили, а вы носитесь с ним, как с инвалидом. Неужели вы не понимаете, как он комплексует?!

– Да ты что говоришь такое, Катя? Где наш Тимур, а где комплексы?

– Близко… Намного ближе, чем вам кажется. И мне эти комплексы, комплексы, которые вы взращиваете в нем и лелеете, боком выходят… Боком, понимаете?

Альфия захлопала глазами и покачала головой.

– Не понимаю. У вас, что, с Тимуром какие-то проблемы? Так ты только скажи, я поговорю с ним…

Скажи… Вот что ей сказать? Сказать – и то нечего. Пока ничего не произошло.

– Нет у нас никаких проблем. Просто нам нужно больше времени проводить вместе. Вдвоем, и с мальчиками.