Районы (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 33

— Поведешься на пизду, пиздой все и накроется, — слизал я соль с сосков.

— Это кто сказал?

— Один умный человек.

— Ну, благодаря этому умному человеку тебя сегодня ждет награда.

Если бы я не знал Алису все это время, то точно бы решил, что она хочет меня убить. Такого жесткого отрыва у меня не было даже в молодости. Мы пили, трахались, трахались и снова пили. Иногда мне казалось, что вот именно сейчас пора помирать. Свет мерк, комната на странных волнах и посреди этого безумства я слышал настойчивый голос Алисы. И даже не понимал, чего она от меня хочет.

Я приходил в сознание фрагментарно, обнаруживая себя в самых неожиданных местах и занимаясь довольно интересными занятиями. Точнее, Алиса взяла инициативу в свои жесткие руки, а я не сопротивлялся. Хотя бы потому, что уже физически не мог.

К утру моя уютная квартирка на третьем этаже превратилась в самую жесткую обитель порока. Сломанный диван, перевернутый стол, разбросанные бутылки, спящая на полу голая Алиса. Оно и понятно, красотка решила сделать все, чтобы я зафиксировал «династический брак» лишь на бумагах. Руководствовалась Алиса простой старой максимой — выпускай мужика из дома с пустыми яйцами. Тогда он ни на кого и не посмотрит.

Правда, на осознание всего этого и осмотра вчерашнего поля боя ушло много времени. Я с самым тупым видом глядел на кавардак, с невероятным трудом собрав картинку в кучу. Та все время пыталась разбежаться в разные стороны и отказывалась должным образом фокусироваться. Голова жутко пульсировала и грозила разлететься на части от малейшего движения. Язык прилип к небу, шея и спина вспотели, а организм предпринял слабую попытку очиститься от отравы.

На негнущихся ногах, практически по приборам, я добрался до унитаза, где добрых минут двадцать блевал. Блевал до слез в глазах, до желчи, когда кажется, что вот-вот ты выплюнешь свой желудок, до ощущения прострации и равнодушия. И даже после этого стало ненамного лучше.

Здоровый организм Алисы с блеском справился с грандиозной пьянкой. Все-таки молодость в подобных вещах значит очень много. Держу пари, разбуди ее сейчас, она еще предложит какую-нибудь глупость вроде утреннего секса. Лучше бы сообразила утреннюю бутылочку пива. Пардон, бутылки три пива.

Я нашел остатки рома и поправился. Ни хрена не помогло. Моя павшая в неравных боях с пьянством печень окончательно капитулировала и пришлось вновь бежать блевать. Точнее склоняться над унитазом и пускать слюну. Потому что закончилась даже желчь. Поздравляю, Шипастый, ты достиг нового уровня. Так плохо тебе раньше не было.

Обычно в такие моменты люди дают себе различные обещания. Больше никогда не пить или хотя бы не смешивать. Я себя не обманывал, уж сколько лет с этим пьяницей в одном теле, поэтому благоразумно промолчал. Даже мысли никакой не появилось. Кстати, видимо, все прошло именно так, как и должно было. Потому что думать оказалось физически больно. Поздравляют тебя, Шип.

Вниз я спустился с грациозностью матроса, бегущего по палубе в сильный шторм. В общем, с огромным трудом. День явно издевался надо мной. Сегодня было точно светлее, чем обычно. Невидимые лучи солнца били в глаза через плотную завесу туч, от запаха каши в горлу подступил ком, а лязгающие по тарелкам ложки били по нервам, как тупая пила, которой пытались ампутировать конечность.

— Шип, ты кушать будешь? — спросила Гром.

Задала вопрос с определенной долей сомнения и тут же получила на него ответ в виде громкой отрыжки. Благо, заткнул рот ладонями я напрасно. Организм сжалился надо мной. Да и попросту нечем ему было больше очищаться.

— Что по времени? — всего три слова, а на их формулировку мозгу пришлось включать на полную. Меня раздражал даже собственный голос.

— Через полчаса должны выходить, — ответила Кора. — Но у нас приличный запас по времени. Ты как, идти сможешь?

— Все в порядке? — показал я большой палец. — Заканчивайте и собирайтесь. Через полчаса выходим.

А сам устроился возле прохладной стены, прислонившись к той левым виском… В неподвижном состоянии даже получалось немножко думать. Но вот стоило хоть чуть-чуть двинуться с места, как голова выключалась полностью. Ну что ж, план Слепого работал, как швейцарские часы. Осталось всего ничего — добраться до нужной точки и… не сдохнуть.

В назначенный час мы покинули квартал. Про запас это Кора не обманула. Я сам о нем позаботился, понимая, в каком примерно состоянии буду. Ни о каких марш-бросках речи не шло. Псих несколько раз порывался взять меня под плечо, на что чуть не получил прикладом по спине. Вот был бы я чуть в более собранном состоянии, точно бы отхватил.

Через несколько кварталов, потный с ног до головы, я сделал первый привал. Кора протянула мне предусмотрительно захваченную бутылку с водой, а я в очередной раз проклял греков и всех, кто придумал алкоголь. Организм протестовал против каждого движения. Если бы я был обычным человеком и мне сказали: «Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь». То я бы ответил: «Расстреливайте, делайте со мной, что хотите, но я не встану».

Хорошо, что я был человек военный. Который знает лишь одно слово: «Надо». А уже после выполнения задания позволяет себя задать вопрос: «Действительно ли оно было надо?». В любом случае, внутренняя дисциплина заставила меня подняться на ноги и продолжить путь.

Я походил на машину, которую завели в мороз и поехали, как следует не прогрев. Рано или поздно при подобной эксплуатации движок стуканет. Все как у меня. Собственно, я и не рассчитывал дожить до старости. Не ту профессию выбрал и образ жизни. Так что чего уж тут.

Из графика мы выбились всего минут за пятнадцать. И даже с учетом этого пришли раньше установленного срока.

Нас ожидал уставший бренности мира квартал с четырьмя домами в виде буквы «Г». Неплохое, кстати, место, здесь можно было бы укрыться.

Во дворе оказалось много всякой всячины: небольшая детская площадка с крохотной горкой, с которой почти слезла вся краска. Возле дальнего подъезда погнутым забором огорожены маленький садик с пожухлой растительностью. Хотя травы, росшей пучками, везде значительно больше, чем даже в моих владениях. С дальней стороны куча сваленного мусора. Все же здесь кто-то пытался жить. А возле подъезда и вовсе пара уцелевших лавочек. Хороший квартал, нетронутый всякой мерзостью, которая обитает в Городе. Неплохое место даже для свиданий, не то, что для торговли.

На одну из лавочек я и плюхнулся, чуть не застонав от блаженства. Наконец-то можно не двигаться. И не думать. Хотя, все же придется.

— Кора, займешь точку вон там, — указал я на дальний от нас дом. — Псих, ты туда, Гром, сгружай все припасы и тоже спрячься.

— Ты что, тут один останешься? — напряглась танк.

Все мое существо хотело сейчас сказать что-нибудь короткое и грубое. Мозг дай бог функционировал на процентов тридцать своих возможностей, что, кстати, хорошо. Что называется, согласно нашему плану. Но отвечать все же пришлось.

— Башка не должна прочитать ваши мысли. Даже слабый намек, что мы все понимаем. Я встречу Молчунов, вы прикроете. Когда они выгрузят все и уйдут…

Я замолчал, махнув рукой. Устал говорить. Однако Гром поняла все и так. По крайней мере, ее угрюмость сменила простоватая улыбка мальчика-дауна, которому показали, где море.

Перетерпев резкие звуки, всего через минуты две мне позволили наслаждаться тишиной. Насколько это вообще было возможно. Хотя, все познается в сравнении. Я живой, двигаться никуда не надо, думать тоже, можно просто сидеть и пялиться в одну точку. Состояние полного тупняка.

Весьма полезное, кстати, в определенных условиях. Нас и учат красивые подтянутые дяденьки и тетеньки с многочисленных телеканалов, что нужно постоянно что-то делать, к чему-то стремиться, выходить из зоны комфорта. Учить английский, заниматься йогой, записаться на танцы, превратить свою жизнь в подобие вертящейся клетки с хомяком, где хомяк — это ты. Нет, в чем-то они, конечно, правы — нужно все время быть чем-то занятым, иначе хана. Но именно тем, что нравится конкретно тебе, а не тем, что делают все, потому что «надо» или «модно».