Мир Спока - Дуэйн Диана - Страница 16
- Предыдущая
- 16/70
- Следующая
Рассмотрите вулканцев с точки зрения того, кто хочет видеть в них угрозу. Существует много причин, чтобы недолюбливать этот вид. Они миролюбивы, они очень сильны, как с физической точки зрения, так и с точки зрения интеллекта, в них есть что-то мистическое, они обладают силами, происхождение которых людям не дано понять, у них высокий политический статус и огромное влияние. Но в то же время они замкнуты, а требование, чтобы их оставили в покое, само по себе очень подозрительно. Это смахивает на эгоизм. Они зациклились на одиночестве, как будто их чем-то обидели. Разве все это вместе взятое не дает оснований недолюбливать их?
Джим кивнул.
– Я не стал бы серьезно беспокоиться, – сказал Харб. – Иногда эмоции, подобные этим, выходят наружу, и люди, избавившиеся от них, переключаются на более важные дела.
– Но не всегда.
Харб тоже кивнул.
– Я присматриваю за всем, за чем стоит присматривать. Это не та ситуация, когда следует волноваться. Звездный корабль – это микрокосмос, который представляет собой малую копию Федерации со всеми се недугами и уродствами.
Загудели сирены, и люди в комнате притихли и отставили свои бокалы. Песня оборвалась, как будто кто-то щелкнул выключателем.
Раздался голос Чехова, отдаваясь эхом в гулкой тишине:
– Всем внимание, готовность для Инженерного и Навигационного отделов. Встреча с USS "Корамандель" через тридцать секунд.
В зале возникла радостная суета, люди бросились к иллюминаторам на верхнем уровне палубы. Когда корабль находился в режиме искривления, никто обычно не обращал внимания на вид за окном.
Подпространство, в котором "Энтерпрайз" двигался в такие периоды, имело скорости, намного превышающие те, что существуют в обычном космосе: самые медленно передвигающиеся частицы мчались там с огромными скоростями. Большинство находило действие этого странного цвета нервирующим. Но свет звезд в спокойном, глубоком космосе совсем другое дело. Большинство членов команды "Энтерпрайза", как и персонал других кораблей, любили его.
– Наверх? – предложил Харб.
– Почему бы и нет, – ответил Кирк, и они стали подниматься по одной из винтовых лестниц, чтобы присоединиться к другим членам команды, которые, прислонившись к перилам, всматривались в пространство. То, что они увидели, дано было наблюдать не каждому: корабль, выходящий из искривления, был похож на наконечник серебряного копья, пронзающего дальнюю пелену космоса. "Корамандель" выходил из искривления в окружении великолепия радиации Черенкова, возникшей из-за суперрелятивистских частиц, которые он увлекал за собой в нормальную среду из субкосмоса. Он взял курс в направлении "Энтерпрайза", тяжело тормозя, и свет радуги стал тускнеть, а затем бесследно исчез, когда корабль поравнялся со своим собратом и стабилизировал скорость.
– У меня всегда такое чувство, что все это должно сопровождаться оглушительным грохотом, – сказал Джим Харбу, – звоном, громовыми раскатами или еще чем-нибудь, соответствующим зрелищу.
– Романтично, – сказал Харб. – А какова цель встречи, сэр?
Перевод персонала? Джим кивнул.
– Среди членов нашей команды есть такие, которые прибывают из отдаленных звездных систем. Флот отправил "Корамандель", чтобы перебросить их к нам. "Быстрый" прибудет на встречу с нами по той же самой причине. Затем – прямая дорога на Вулкан.
Они прильнули к иллюминатору, наблюдая за тем, как меньший по размеру корабль замедлил ход, подходя ближе. В таком сближении не было необходимости: транспортеры корабля были способны перебросить персонал уже на расстоянии в четырнадцать тысяч миль, но, без сомнения, команда хотела полюбоваться на "Энтерпрайз" вблизи так же, как и команда Кирка всматривалась сейчас в "Корамандель". Через несколько минут комм на стене свистнул.
– Мостик – капитану Кирку.
– Кирк на связи, мистер Чехов.
– Весь переводимый персонал на борту, сэр. Капитан Вардбург хотела бы знать, может быть вам нужно что-нибудь из того, что есть на Вашасе.
Джим улыбнулся.
– Скажите ей, что если она пошлет мне еще одну упаковку этого голубого месива, которое они едят на завтрак, я попрошу Маккоя прописать ей овсянку в качестве маленькой мести.
– Есть, сэр, – сказал Чехов, хихикнув. – Мостик закончил.
– Голубое месиво? – переспросил Харб.
– И не спрашивайте, – ответил Джим. – Ваша – прекрасная планета, но на вашем месте я, поехав туда в отпуск, не вставал бы с постели до самого ланча.
"Корамандель" увеличил скорость и отошел прочь, затем выбросил шлейф спектрально окрашенного пламени и моментально исчез из поля зрения. Джим и Харб отвернулись от иллюминатора и пошли по ступеням.
– Ну что ж, – начал Джим, – приглядывайте и дальше за ББС. Я буду очень занят…
– Да, да, – наметанным взглядом Харб окинул комнату и внезапно остановился. – Смотрите, вон идет мистер Спок.
Джим тоже был удивлен.
– Да, действительно. Необычно видеть его на вечеринке. Обычно он показывается только ради приличия и почти сразу покидает ее. Надеюсь, на мостике ничего не случилось…
– Он бы позвонил. Ничего, сейчас мы узнаем. Они опустились на уровень пола, где их путь пересекла группа, только что покинувшая голографическую зону. Все они были довольно запыхавшиеся.
– Что у вас там на этот раз? – подозрительно спросил Джим. – Я надеялся на что-нибудь пасторальное.
Харб едва заметно улыбнулся.
– Нет, боюсь, это не совсем так. Пойдемте, взглянем сами.
Они прошли вперед, двери открылись. Звуки музыки взорвались у них за спиной – что-то с тяжелым, заводящим ритмом на ударных и почти полным отсутствием мелодии. Джим и Харб одновременно шагнули через порог и остановились, чтобы дать глазам привыкнуть.
Они стояли в темноте высоко над великим городом. Ну, по крайней мере, город был великим когда-то. Теперь высокие здания из стекла и бетона имели грязный вид, некоторые оконные стекла были разбиты вдребезги, камень испачкан краской и изъеден кислотой. Моросящий дождь накрапывал с беззвездного неба, и сквозь его пелену указатели с надписями на нелепых языках и странные символы, горевшие свирепым огнем, казались ирреальными. Какой-то шаттл неизвестного типа, вероятно, на ионоприводе, устремился через непроглядный мрак ночи по своим делам. В центре, (казалось, как будто бы в воздухе) несколько матросов танцевали на платформах, которые представляли из себя полупрозрачные листы, висящие в пространстве. Ритм танца не соответствовал свирепому ритму музыки, да и сам танец не давал возможности определить планету его происхождения.
– Что это? – спросил Джим. Харб пожал плечами.
– Синтез. Может быть Земля, Андор, Цэтаис или сотни других мест, где жили гуманоиды. Джим покачал головой, – Выглядит древним. Я предпочитаю настоящее…
– М-мм, – сказал Харб, – без всякого сомнения, именно поэтому вы постоянно утверждаете, что восемнадцатый век был вершиной славы морского флота. Как-то не вяжется…
Джим улыбнулся, но ничего на это не ответил.
– Смешно, эта музыка звучит совершенно нестройно. Двенадцатый тон, не так ли?
– Думаю, да.
– Однако, звук ветра в трубе, примешанный к этой какофонии, звучит несколько странно…
– Я сказала, – уже громче повторил звук ветра в трубе у них из-за спины, – ты прекрасно выглядишь, Джим. Ты что, сбросил вес?
Джим и Харб оглянулись с ошарашенным видом. Позади них стоял двенадцатиногий стеклянный паук, примерно в метр ростом, с хрупкими стеклянными иглами на куполообразном теле и яркими голубыми глазами.
Глаз было двенадцать, и все они смотрели на них, забавляясь.
– К-т-лка!
– Я прибавила букву, – сказала она, протягивая тонкий стеклянный коготь, когда Джим вытянул к ней руку. – Я теперь К-с-т-лка. Прокатился хохоток, как будто, закачавшись на ветру, зазвенел колокольчик. – По крайней мере, тебе полагается еще одна буква после периода твоей смерти… Рада тебя видеть, Джим.
- Предыдущая
- 16/70
- Следующая
