Книга третья. Усердная жадность (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 50

— Если ты не заметил, большой и зубастый, — ехидствует Герой, — то я не дрался всерьёз. Но не в этом дело. Все живы. Вот мой вопрос — допустим, я полностью подчиняюсь вам. Допустим, ношу вам троим в клювике все, что вашей душе будет угодно. Сколько это продлится?

— Ммм…, - глубокомысленно мычит Котогрим Широ. Его взгляд останавливается, пустеет. Майто беспокоится, он знает, что человек так делает только пускаясь в действительно сложные расчеты и воспоминания.

— Месяц, — в очередной раз не дожидается какого-либо ответа Мач Крайм, — Через месяц непрерывных боев, я уже буду в состоянии сделать что угодно с вами, вашими семьями, вашими владениями и даже вашими домашними животными. Но я думаю, что потерплю месяца три… тогда сил хватит, чтобы раздолбать весь Аустоламб. Мне не нравится, что приходится заниматься вами. Это работа Одая Тсучиноко. Его ошибка. Его недоработка.

Утто Майто чувствует себя не просто уязвленным, а оплеванным. Не сидящим перед ними наглецом, а, скорее, правдой, которую тот и не пытается скрыть. Достигни Герой 120-го или 130-го уровня… и против него не останется соперников во всей Татарианской империи. Он выйдет на уровень Героев, демонов и легенд вроде этой девочки, Самары Такаули. И… выхода из этой ситуации нет. Да, даже сейчас они могут его заставить…, более того, он сам высказывает готовность подчиниться, но это будет временно. Девчонки? Гоблинша их спрятала, но Майто не верит, что попытка давить на этого ехидного и наглого парня через его спутниц оправдалась бы. А если да, то что? Ну да, он бы проработал на них полгода, а затем…

…а затем бы появились куда более могущественные личности, чтобы оторвать герцогам их головы. А девушек забрать. Те же Князья Тьмы.

— Ты сказал, что пришёл с предложением, — проскрипел старый эльф, — Мы слушаем.

— Чт…!!!

— Тихо, Чолмей. Мы будем слушать.

Они будут слушать. Большой недочет, который вполне бы закончился катастрофой. Сейчас эта самая катастрофа сидела напротив них, явно имея, что предложить. Пусть не Героя, но…?

— Поговорим о репутации, — вновь ухмыльнулся Герой, — Что для вас будет лучше, господа — затравить и опозорить одного несчастного мальчишку… или войти в легенды?

— Что ты имеешь в виду, Крайм-сан? — ожил Широ. Человек, к тихой зависти эльфа, легко сбросил со счетов поведение своего героического собрата.

— Готов поспорить, что Йен Чунь плевать на то, кого будут короновать, — Герой вновь заухмылялся, хотя Утто и почудилось в его гримасе разочарование, — Как насчет того, чтобы вы трое одолжили свою мудрость и компетентность Странствующему императору? Готов поспорить, что когда он станет Осёдлым Императором, то ему позарез потребуетесь вы. А еще очень много антидепрессантов.

Возникла пауза. Долгая, наполненная напряженными размышлениями пауза, в конце которой Котогрим Широ, глубоко вздохнув, признался:

— Это очень… интересное предложение.

— Так давайте его обсудим! — вновь широко улыбнулся Герой.

Очень большие тёмные и настороженные глаза, таинственно светящиеся в сумраке вечера, не мигая смотрели на меня почти с верхушки высокого дерева. Тихо шелестела в подкрадывающемся сумраке листва и поскрипывали ветки. Где-то в отдалении был слышны голоса веселящихся прохожих, куда-то идущих с нестройной, но бойкой песней на пьяных устах.

Я грустно вздохнул, поправляя капюшон плаща. Сейчас бы тоже куда-нибудь идти, пьяному и с песней, а потом всю ночь извиняться перед девчонками, но… дело прежде всего. Да и капюшон просто так не снимешь — несмотря на достигнутые с местными коррумпированными властями договорённостями. Герцоги мало чем отличались от той же императрицы, поэтому не могли враз остановить маховики государственной машины, запущенной на мою поимку. Да и по Нижнему городу особо не пошатаешься без компании Царицы, так как триста миллионов — это триста миллионов, а преступность — это преступность.

Но у меня был план А, и я его думал!

Глаза с дерева смотрели очень… очень настороженно. Они ловили каждое моё движение. Единственное, что мешало их обладательнице скрыться — так это то, что других деревьев рядом не было. Это была очень старая, крепкая, но еще могучая сакура. Растущая под землей, на глубине более ста метров. Исекай во всей своей славе.

— Самара!! — я поманил ручкой обладательницу испуганных глаз, — Ну спускайся! Приключение на двадцать минут! Зашла и вышла, всего делов!

Глаза стали еще больше, а сидящая на верхушке сакуры кентаврица решительно помотала головой.

— Ну хватит там сидеть, — продолжал уговаривать я, — Ты храбрый воин ночи или сова какая?

Вечерним ветром до меня донесло тихое, дрожащее, но очень уверенное «Уху!».

— Нет, ну что ты будешь делать! — ругнулся я.

— Самара? Доченька? — к нам приблизился, подслеповато щурясь, Йоши Такаули, — Ты зачем туда залезла, милая?

— Она не хочет похищать Кинтаро Тсучиноко, — пожаловался я гордому отцу древолазной кентаврицы, — А он ждет! Надеется! И верит!

— Бу-ду-ще-го им-пе-ра-то-ра? — проикал оседающий на задние копыта бухгалтер.

— Ну, это поправимо, — попробовал я утешить внезапно ставшего маловменяемым хозяина дома, — Не один, так другой. Другой даже лучше! Старый, но небесполезный! Лет семьдесят еще протянет!

Ну вот, вырубился. Еще и пену изо рта пустил. Самара заволновалась, шурша ветками и делая еще большие глаза, чем обычно, но спускаться определенно не собиралась.

— Эх… ну почему вечно всё идёт самым сложным образом, — погоревал я, унося пузатого бухгалтера с холодной земли. Еще и эта куноичи, блин. Без поллитры становится совсем немой. Только глазищи огромные пучит.

Опыт в ношении кентавров получен. Штука насквозь печальная — берешь его на плечо — перевешивает. На руки? Свешивается! И траву цепляет! Тащить за человеческую половину? Опасно! Позвоночник хрустит! В итоге пришлось нести кверху копытами, удерживая над головой!

Потом пришлось пускать в ход план Б. Из-за одной чересчур робкой куноичи нам пришлось прибегать к целому комплексу мер, используя ресурсы Нижнего города. Целью было — подготовить народную волю к нужному нам повороту событий.

Первым делом из гнезда преступного мира потянулись ходоки. Наученные нехорошим мной нехорошим вещам, они шли по городам и весям, заводя в кабаках и на базарах задушевные разговоры. Смысл у этих бесед был ровно тот же, что в свое время оказался озвучен троице обломанных герцогов — «Зачем нам вьюноша бледный, когда здесь и сейчас мы имеем относительно молодого, бодрого, опытного, хоть и отрёкшегося уже разок Одая Тсучиноко? Живую легенду и всё такое? Кинтаро пятнадцать лет, что он наворотит?!». Народное мнение подогревалось, распространяясь со скоростью пожара.

Дальше с моей подачи последовали переговоры с духовными лицами Аустоламба, в которых и заключалась суть, соль и вся аццкая хитрость меня как переговорщика. Суть задуманной нами с Катаррой комбинации начиналась из предпосылок, что как бы гоблинша не крутилась и как бы не бренчала своим пирсингом, ей так или иначе придётся заставлять своих мелких возрастом и уровнем воришек, жуликов и карманников выбивать нужные людям города вещи. Однако…

Эссенции, что мы «подарили» Нижнему городу, пойдут на десяток комплектов снаряжения для добытчиков, поднимая молодёжи показатель Скорости более чем вдвое. При столь дорогостоящей броне и бижутерии нет никакого смысла экономить на оружии, поэтому воришки, уходящие «в поле», будут щеголять очень дорогими и смертоносными «пырялами», временно превращаясь в машины смерти для низкоуровневых монстров. А так, как этим добытчикам в уровне расти не обязательно и даже вредно, у них будет много места в отрядах для тех, кто может оказаться полезен Катарре. В частности, и особо — для низкоуровневых девочек и мальчиков класса «священник» или «жрец».

Второй кирпич, заложенный в основание нашей победы. Получая поддержку духовенства, мы одновременно с этим аццки укрепили позиции золотоносной гоблинши на её красивой сидушке.