Книга третья. Усердная жадность (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 15

— А…, - моё «хочу» слегка надломило китайскую богиню, из-за чего она сделала пустые и прозрачные глаза. Стало даже красивее.

— Разумеется, я готов передать жезл в ваши руки, — начал пояснять я, — Но как я, прозябающий в нищете и ничтожности, вынужденный кормить два голодных рта, могу сделать это без всякой надежды на компенсацию?

— Компен…? — брови Йен стали Чунь, но мне что-то подсказывало, что богиня притворяется дурочкой.

— У меня две голых женщины, — тем временем плакался я, говоря, тем не менее, чистую правду, — И сам ношу обноски с края света. Этот зеленый хер — моя единственная ценная вещь! Моя надежда! Ведь если бы мы доехали до первого же крупного города, я бы с радостью продал бы столь уникальный артефакт за очень большие деньги! Нужно же поить, кормить, одевать и обувать целых две женщины! А вы же знаете их потребности! А наша жизнь? А поставленные задачи? Разумеется, что я с радостью передам вам эту злую и пагубную вещь… за скромное, но достойное Героев и верховных богинь вознаграждение!

- «Внимание! Ремесло «Оратор» получает уровень! Текущий уровень 7»

- «Внимание! Ремесло «Оратор» получает уровень! Текущий уровень 8»

Блин, классно-то как! Что же у меня память паршивая, сейчас бы ей, пока сидит с раскрытым ртом, зачитать «Войну и мир» и дело в шляпе, докачаю «оратора» до максимума! А так — приходится ждать ответа.

Дождался. Скосив глаза в сторону, Йен Чунь тихим и ласковым голосом начала говорить, что они, верховные богини, существа небогатые, да и сил на свободное волеизъявление регламентом выделено немного, кроме того, она, можно сказать, на испытательном сроке. Паства у нее пока маленькая, людей раз-два и обчелся, приходится вот в такой вот нищете принимать столь великодушных и щедрых Героев, готовых всей душой откликнуться на призыв. К концу речи у меня уже в голове было пусто, но что-то щелкало с дивной периодичностью. Кажется, датчик «насколько сильно охренело это существо» слегка засбоил. Тем временем хитроглазая скво все бубнила о регламентах, квотах и выделенных мощностях, а вот разрез на её платье-ципао всё увеличивался и увеличивался!

Это было по-до-зри-тель-но.

Пришлось наносить ответный удар. Сначала я зашел с козырей, сообщив о размерах вознаграждения, что когда-то обещала Аллеалла за возврат ей Книги Всего. Пока Йен Чунь хватала ртом воздух, я слегка исказил реальность, поведав, что архимаг Бенджоу Магамами за ненапрягающий поиск ингредиентов расплатился со мной 48-уровневой красивой и спортивной гномой, поклявшейся мне добровольно в вечной верности. Затем упомянул, что получил от Датарис новую жизнь, тело, золотой класс и уникальные способности, причем авансом. И ладно, если, к примеру, покровительница семьи по возможностям ниже Датарис (да как такая красивая и умная женщина может быть хуже той блондинки!), то уж точно не может быть хуже архимага!

Постепенно атмосфера накалялась, а налет цивилизации сползал с наших капиталистических лиц. Клятвы о бедности и скорби перемежались предложениями, которые стороны находили грязными и недостойными для рассмотрения. Я стенал, богохульствовал, предпринимал попытки молиться и обещал скидку за адекватность. Богиня рыдала, разрез её юбки уже второй раз огибал декольте, она даже аккуратно подёргала прядку своих волос, демонстрируя отчаяние, но потом всё-таки спалилась, воззвав по старой памяти к высшим силам. Посмотрев в мои квадратные, но ехидные глаза, Йен Чунь бросила маяться дурью, приступая к серьезному разговору.

К последнему заявлению я отнесся с большим скепсисом, правильно, причем, делая — покровительница семьи начала предлагать… услуги. Поженить (даже лично!), благословить, улучшить рождаемость будущей (или настоящей) жены, талисман против скандалов, ваза приносящая счастье…

В общем, богиню сильно опечалило моё нежелание принимать от неё нематериальные ценности. Она даже изволила ругаться, называя меня человеком циничным и бесчувственным, склонным к стяжательству и накоплению благ, которые с собой на тот свет не заберешь. Я же в ответ не менее цинично заявлял, что всё в этом мире волнующем зависит от уровня, а уровень от монстров, а убивание последних напрямую зависит от качества одетых на тебе вещей, так что не надо, товарищ богиня, не надо.

Она спорила, убеждала в том, что, преследуя меркантильные интересы, я отказываюсь от вечных благ, заламывала руки, подгибала ноги, продолжала увеличивать разрез и томно дышала грудью, блестя влажными зовущими глазами. Я был непоколебим и тверд, как самый настоящий рыцарь, с презрением отвергая жаркие обещания, страстные уговоры и грязные предложения. И… наконец-то победил! Глубоко вздохнувшая богиня заставила свой разрез вновь уменьшиться до приличных размеров, а затем, досадливо скривясь, совершенно деловым тоном начала предлагать шмотки.

Наконец-то.

Разговор-торг у нас затянулся надолго. Настолько, что за окнами наспех построенного улыбчивыми фальшивыми китайцами храмика уже начало не темнеть, а светлеть. Наконец, я, совершенно измученный этой вредной женщиной, сдавленно выкрикнул «да!» и сунул ей… метровый зеленый фаллос прямо в алчно ждущие его руки. Йен Чунь, медово улыбаясь, также передала мне всё выторгованное (причём без обмана!!), после чего я с искренним облегчением оставил позади как само строение, так и «китайцев» с их повелительницей.

У джипопагоды меня ждали нервничающий Одай, тут же начавший осведомляться, не повредил ли я богине? Не оскорбил ли её и не заставил ли забеременеть или отрастить ненужное? Пришлось уверять почтенного старца в том, что расстались мы в любви и взаимопонимании, искренне ненавидя друг друга всеми жабрами души за занудство и жадность, но без всякой дополнительной вражды. А еще новая верховная богиня забрала у меня чудо-палку, что безусловно дополнительно красит мой превосходный «облико морале».

Старый добрый Одай, с трудом веря в ранее сказанное, был довольно быстро убежден демонстрацией выбитых из богини (надо было выбрать другое выражение! У старика сердце!) благ, после чего скомандовал всем спать.

Читозе никуда сегодня так и не поехала.

— Мач! Мач! — меня в бок возбужденно тыкала Тами, говоря почему-то тихим шёпотом, — Мач! Мач-Мач!

— Чего тебе? — недовольно отвлекся я от созерцания выторгованных у новой китайской богини вещей.

— Я научилась ей пользоваться! — страшным шёпотом продолжала гномка.

— Ей? — заинтересовался я.

— Да! Смотри! Только тихо!

Предупредительно прижав указательный палец к губам, Тами гадко улыбнулась, а затем начала подкрадываться к самым беззащитным образом сидящей Саяке, занятой рассматриванием стены, бубнением под нос какой-то песенки и игрой с гайкой-амулетом. Я замер в ожидании. Первым делом гномка добыла из собственного инвентаря нечто крайне похожее на конфету, тут же ловко вставив кондитерский предмет Саяке в рот. Та, слишком глубоко уйдя в свои мысли или что там их заменяет, среагировала только на вкус, тут же начав смачно чавкать с довольной улыбкой, но не выходя из прострации.

Затем… Мотоцури сильно, жестоко, коварно и с подвывертом щипанула бывшую ведьму за бочок!

— УАУЫЫЫ!! — плюнула конфетой в стену Саяка, разевая глаза и рот, но внезапно замолчала, так как перед её носом оказалась какая-то мясная требуха, материализованная Тами оттуда же, откуда и конфета.

— Печень сердоликового многоуса, — ровным монотонным тоном начала декламировать «великая мудрица», — Свежая. Используется в кулинарии для приготовления следующих блюд: бу-бу-бу-бу, используется в алхимии: бу-бу-бу-бу-бу, используется в качестве полезной добавки к корму прыгучего трехлепесткового вахтанга, а также…

В общем, разделала она бедную печенку от и до. Сдала целиком и полностью. Что приготовить, как сварить, кому скормить. Заклинило причем товарища Такамацури надолго, как бы не на десять минут, в течении которых она рассказывала о печенке бедного многоуса и только о ней. И лишь полностью выдохнувшись, вытаращила глаза, завращала головой по сторонам, а затем начала отпиваться водой.