Книга третья. Усердная жадность (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 12

— Не буду, если всё сделаете от души.

— Сделаем, опыт есть! — хихикнула тень, — Да и любят у нас такое. Тебе как, обычный вариант?

— Обычный, но расширенный, — решил я не мелочиться, — Давай по максимуму. Чтоб, значит, наверняка!

— Двое суток?

— Двое суток. Но…

Сто тысяч — много или мало? Для меня, когда-то стоявшего в одной повязке из травы перед стенами Тантрума это была неподъёмная сумма. Сейчас же я её самым альтруистичным образом выложил из кошелька. Не всю, половину. Вторую половину найденный мной агент должен был получить по исполнению.

Тем временем уже слегка смеркалось, на танцовщицах, атлетах и акробатах внезапно стало чрезвычайно мало одежды, а ярко освещенные участки между шатрами заполнили вполне себе взрослые жители Воттута с горящими огнем глазами. В воздухе повеяло пивом, вином и тайнами. Найдя Саяку, одиноко сушившуюся у костра, я отеческим жестом обнял её хрупкие плечи, ведя на выход из этого царства веселья. В шалашик.

— А где Кинтаро? — внезапно спохватилась бывшая ведьма, завертев головой.

— Он… в лучшем мире, дорогая, — загадочно сказал я, продолжая движение.

По пути до шалаша, имеющего будущего в виде скромного любовного гнездышка, я без задней мысли раскидал заработанные характеристики и очки класса самым примитивным образом. Пять очков класса ушло в «пламя страсти», поднимая мою массовую атаку до 8-го уровня, и превращая последнюю в действительно мощное и грозное оружие, способное дать жару. Усугубить это мне помогло такое же щедрое вливание 30-ти заработанных очков характеристик в Интеллект, ставший под удвоением цифрой аж в 110 единиц, если считать с бонусами.

Подобное распределение было логичным — если я хочу реализовать всю мощь «пламени страсти» и «жара души», то мне необходима эта характеристика. В будущем же я собирался жертвовать скоростью, равномерно качая Выносливость, Силу и Интеллект, чтобы получить полный профит от имеющегося в наличии. Конечно, опытный игрок дал бы мне веслом по голове за такое кривое развитие, я мог бы хотя бы десяточку вкинуть в Выносливость уже… но тут был еще один фактор. Даже два.

Первый назывался «эссенция глодающего жука»

«Эссенция глодающего жука»

Бижутерия: -7 % ко времени действия замедляющих эффектов

Оружие: +40 % к крепости предмета

Броня: +2 к выносливости, +1 к броне.

И таких прелестей у меня было больше десятка!

Вторым же фактором являлось то, что долго ждало своего часа, валяясь у меня в инвентаре. А было это оно ничем иным, как полным комплектом чешуйчатой брони на 40-ой уровень, которой заплатили викингообразные жители вулканической деревушки Комматава за вынесенные мной из пещер гоблинов грибы и осколки обсидиана. Броню, конечно, можно было найти и получше, но что делать, если в город мастеров не пустили?

«Броня храброго воина моря»

Материал — железо, кожа, сталь

Броня: 22 (добавлено эссенциями +10 выносливости, +5 брони)

Свойства: Основательность, Вес, Отпугивание акул

Описание: Юные покорители холодных северных морей предпочитают этот доспех, когда идут в свой первый бой.

Ну да, для тех мест 40-ой вполне себе начинающий. Доспех получился неплох, хоть и проигрывал с треском краденному парадному доспеху даймё, да и акул тут не встретишь, зато свой!

На этом я посчитал все свои возможности по усилению исчерпанными, посему с чистой совестью и погряз в пьянстве, похоти и других хороших вещах вместе с Саякой, попутно разваливая хлипкие шалашики и строя новые. Правда, чтобы безудержное веселье вошло в струю, понадобилось слегка больше алкоголя, чем я обычно предпочитаю, но издержки мы искупали энтузиазмом и свободой орать как парочка орангутанов в брачный период. В целом, когда первый шок от «Саяка аль денте» у меня прошёл, возник даже какой-то особый интерес к происходящему.

Впрочем, по истечению двух суток, когда мы с утра, игнорируя легкое похмелье, собирались исполнить сцену «тентаклиевое чудовище и досочка-волшебница», к нам слишком рано нагрянул Одай Тсучиноко, невежливо гудящий в свою Читозе. Надо ли говорить, что я вылез из вполне уже приличного шалаша злым как Ильич, которого комары отрывали от важных записей? Бибикал-то дед долго, а гудок у его Читозе был такой, что тут и любые взвившиеся флаги бы опали, что уж говорить об одном скромном черно-рыжем хвосте…

— Ну что вы там!? Поехали! — бодро оповестил нас дед Одай о своем замечательном настроении, — Пора в путь!

На звуки старческого голоса из гнезда неслучившейся любви вылезла Саяка, злобным взглядом сверля невозмутимого деда. Я тем временем отменил «выбор дамы», тем самым призывая к нам Тами. Тоже не самый лучший вариант, но как до нее достучаться? Магикон, что ли, дарить?

— Рано вы, товарищ якудза, — попенял я оябуну, — Слишком рано.

— Пф! Как будто вы важными делами там в шалаше заняты были! И вообще, ты мне за попорченные нервы должен! — глубоко обидел он меня и хвост, а также Саяку, — Ну что? Где остальные? Где Кинтаро?

— А нету Кинтаро, — нанес я бибикающему сатрапу ответный удар.

— Как нету? — вздёрнул брови старик, начиная оглядываться по сторонам, — А куда делся? Ты же за ним приглядывать был должен!

— Нету, — похабно улыбнулся я, — В бордель его сдал.

— Чт…, - дед спал с лица, бледнея и хватаясь за сердце, — Чт… За… что?

— Как за что? — поднял я брови, — За деньги, конечно же!

Сакраментальное «Он же ребенок!!» прозвучал из самих глубин души обманутого в лучших чувствах старика, а затем тот наладился в очередной сердечный приступ. Я ловко пресёк малодушие очень даже могучим исцелением от «жара души», восстановившим Одаю аж 574 очка здоровья, но втихомолку порадовался, что не прошел критический удар.

— Дети нынче дорогие пошли…, - решил я чуток испортить оябуну торжественное воскрешение неуместной жалобой. Это заставило его подавиться очередным воплем.

Жаль, но долго мучиться старику новой жизненной трагедией не пришлось. Почти одновременно из кустов вывалилась грязная и взъерошенная Тами с огромными синяками под глазами и матом в груди, но на неё никто не смотрел. Все смотрели на двух здоровенных, высоченных и зеленых орков-бодибилдеров в набедренных повязках, пришедших от городских стен.

— У нас посылка с вашим мальчиком! — хором заявили они.

— Какие ваши требования?! — вновь схватился за сердце старикан, которому сполна мстилось за прерванный половой акт с ролевыми элементами.

— Деньги! — честно ответили орки (опять хором) и, получив от меня полсотни тысяч, радостно передали куль с чистой дерюгой, обвязанный веревкой. В дерюге был совершенно бессознательный Кинтаро с настолько широкой и блаженной улыбкой хорошо отдохнувшего человека, что мне захотелось устроить Одаю еще гадость, просто из зависти.

— Да что тут творится?! — возопил совершенно потерявшийся на дороге жизни оябун, вздымая руки к небу. Впрочем, ему пришлось подвинуться, чтобы я аккуратно закатил бессознательного внука внутрь, а затем поймал за заднюю ногу пытающуюся пролезть за ним Тами. А пока нес матерящуюся гномку в холодную реку, попутно рассказывал деду, что решил за хорошее поведение устроить Кинтаро досрочный выход из рядов девственников, что у того, судя по всему, получилось многократно и с блеском. Гномка, несмотря на свой усталый вид, услышала и поняла, что её отпускали, дабы заняться развратом, от чего начала возмущаться до глубины души, но торжественно забулькала, будучи опущенная говорящим концом в реку. Дед тем временем переваривал весть, что какой-то левый тип с крайне сомнительным прошлым, настоящим и будущим выполнил по отношению к Кинтаро то, что должен был он, Одай, либо сам батя Кинтаро.

Пока паковались в джипопагоду, успели еще всласть пособачиться, поминая друг другу прошлые и настоящие грехи, но в конечном итоге все-таки двинулись дальше.

Правда, Читозе пыхтела недолго, всего километра два, а потом была вынуждена остановиться. Прямо перед нами на дороге стояла группа разумных явно недружественного вида.